Лорд-грешник, стр. 9
– Вы поступили вполне разумно – они совсем не предназначены для глаз молодых леди.
– Полагаю, мне следовало их сжечь.
– Ну уж нет, только не это. Есть коллекционеры, охотно собирающие подобные гравюры.
– Правда? Какому сорту людей нужны такие скандальные вещи? Думаю, вряд ли речь идет о выходцах из приличных семей.
– Мисс Камерон, вы хотя бы понимаете, что находится в ваших руках?
– Безнравственные изображения любовного характера.
– Да, но именно они представляют особый интерес. По-моему, это адденда Каральо, то есть дополнение к серии, и вы единственный в мире обладатель таких хороших отпечатков.
Брайд повернулась к гостю, стараясь выглядеть смущенной, и лорд Линдейл быстро захлопнул папку, дабы не оскорбить ее целомудренный взгляд.
– Мисс Камерон, вы слышали о большом каталоге оттисков старых мастеров, составленном Адамом фон Барчем?
– Разумеется.
– Может быть, вам известно, что в эпоху Возрождения несколько итальянских граверов делали серии… любовного характера вроде этих.
– Все, что я знаю, я узнала от своего отца, и он никогда мне ни о чем таком не говорил.
– Нуда, поскольку вы женщина… – Эван сочувственно посмотрел на нее, словно это все объясняло. – Недавно один ученый расширил и дополнил каталог Барча. Он разыскивает гравюры старых мастеров, а зовут его Иоганн Пассаван. Год назад этот человек приезжал в Англию и сказал мне, что одна серия любовных гравюр Каральо представлена у Барча неполно. Он видел еще шесть гравюр этой серии, но очень низкого качества и в плохом состоянии. Пассаван уверен, что подлинный комплект включает и другие гравюры.
Брайд махнула в сторону папки, на которой по-хозяйски лежала его рука.
– Так это те самые?
– Они соответствуют данным мне описаниям, но я, конечно, должен изучить их более тщательно.
– Изучать скандальные рисунки? Не представляю, чтобы такой порядочный человек, как вы, мог взять на себя столь неприятную обязанность. Я не имею права обременять вас. Не лучше ли просто сжечь их? Раз они столь редки, то только потому, что остальные уже сожжены. И слава Богу…
Глядя в пол, Эван задумчиво почесал голову.
– Мисс Камерон, в интересах истины, познания и искусства я готов исследовать эти гравюры, чтобы убедиться, действительно ли они являются дополнением к серии Каральо. Разумеется, вам неудобно обращаться к другому эксперту, но ведь я приехал сюда помочь вам.
– Очень любезно с вашей стороны, лорд Линдейл… и даже удивительно, поскольку это слишком неприятная задача.
– Не думайте об этом.
– Наверное, вы должны взять их с собой. Граф сунул папку под мышку.
– Превосходная мысль. Я заберу их в комнату, а то здесь на меня, чего доброго, еще наткнутся молодые наивные девушки.
– О, я не то имела в виду. Возможно, утром вы заберете их с собой в Лондон…
– Утром?
– Не сомневаюсь, что вам хочется как можно скорее оказаться в Лондоне. Ваша миссия теперь закончена. Вы убедились, что мы сами успешно зарабатываем себе на жизнь.
Линдейл окинул жестким взглядом собеседницу, потом гостиную.
– Вряд ли я выполнил свой долг, мисс Камерон. Ваше занятие ставит лишь новые вопросы и беспокоит меня, так что нам с вами нужно еще многое обсудить…
Глава 4
– Здесь уютно, – сказал Майкл, протискиваясь мимо кровати, на которой сидел Эван.
Судя по размерам комнаты, где двое мужчин едва могли повернуться, их непрошеный визит очень стеснил хозяев.
– Тут, должно быть, спит большая рыжая. – Майкл начал вытаскивать из дорожной сумки вещи. – Настоящая Бодиша, вот кто она.
Эван оторвался от изучения гравюр, разложенных на шерстяном покрывале.
– Если ты имеешь в виду королеву воинов у древних кельтов, то ее звали Боудикка, не Бодиша.
– Такой женщине легко ударить мужчину ногой в самое чувствительное место, вот что я имел в виду.
– Простившись с юностью, начинаешь ценить подобных женщин. Моя мать, например, была выше большинства мужчин, но никогда не страдала от недостатка поклонников.
– Пусть так, сэр. Кстати, Джоан, сестра Бодиши, веселая девчонка. Только вот лошадей она любит больше, чем полагается женщине, и носит штаны, вы заметили? На дуэли они виднелись у нее из-под плаща. На конюшне мы разговаривали о лошадях, и, когда она ходила или наклонялась при работе, зад у нее в этих штанах так и напрашивался…
– Майкл, слушай меня внимательно. Поверь слову твоего лорда и хозяина. На что бы ни напрашивался ее зад, даже не думай об этом. Если ты хоть пальцем тронешь одну из этих девушек, я с тебя живого спущу шкуру.
– Это все равно, что заставить меня сидеть, томясь от жажды, на скале посреди озера и говорить, что я не могу напиться.
– Озеро столь чисто, что тебе придется умереть от жажды, но тут уж я ничем не могу помочь.
Вместо ответа Майкл издал смешок, отнюдь не внушавший доверия, и Эван вернулся к изучению гравюр. Он пытался сосредоточить внимание на технике, но его больше занимало содержание. Он уже неоднократно видел изображенные позиции, только теперь вместо богов и богинь на листе помещал себя и мисс Камерон.
Глупые измышления, несмотря на ее дрожь, которую он чувствовал, пока она стояла рядом с ним у стола. Очевидно, Брайд просто не умела это скрывать, что говорило об отсутствии у нее опыта. Тем не менее, в гостиной ему хотелось не только глотнуть из этого озера, но и, сорвав ее платье, нырнуть в глубину.
Долг. Долг. Что запрещено, то запрещено. И не потому, что мисс Камерон невинна. Ее благополучие – его обязанность. Хотя… Насчет ее невинности он мог и заблуждаться. Если его сомнения подтвердятся, он пересмотрит часть своей ответственности. Ей под тридцать.
Неужели женщина с ее внешностью прожила все эти годы, сама не сделав ни глотка?
Его взгляд задержался на богине, принявшей самую откровенную позу, чтобы показать все свои сокровища. Воображение Эвана услужливо заменило римскую прическу на беспорядочную копну медных кудрей, удлинило ноги, обрисовало розовые соски грудей, придало лицу выражение желанного экстаза…
Проклятие! Конечно, мисс Камерон невинна. А какой еще она могла быть, живя в этой уединенной долине и воспитывая трех младших сестер?
– Чем вы тут занимаетесь? – спросил Майкл, через плечо Эвана разглядывая гравюры. – Послушайте, здесь вообще нет женщины.
– Это бог Аполлон и мальчик Гиацинт, к которому он питает нежную любовь.
– Отвратительно. Хотя другие милы. Даже лучше тех картинок «Моди» у вас в Лондоне. Не такие поучительные, зато красивые.
– Я как раз думал то же самое. В гравюрах Раймонди нет мифологии, они смелы, откровенны, поэтому художник был заключен папой в тюрьму. В эпоху Возрождения подобное содержание казалось вполне естественным, но его «I Modi» зашли слишком далеко. Перед тобой «Любовь богов» Каральо – гравюры менее откровенные, но, в конечном счете, более художественные.
Майкл фыркнул:
– Может, и художественные, а показывают совокупляющихся людей. Не разглядывайте их слишком долго, сэр: здесь только я, и если у вас появится намерение, то я не Гиацинт.
Эван посмотрел на улыбающегося слугу.
– Не знаю, почему я тебя до сих пор терплю; твоя наглая фамильярность и отсутствие манер давно перешли пределы допустимого. Пожалуй, мне следовало бы выгнать тебя…
– Но вам нужен кто-нибудь, кто присмотрит за вами, когда вы напьетесь. Разве я не понимаю? Я многое терплю и сам, чего не потерпит ни один порядочный слуга, особенно то, что происходит в ваших комнатах.
Покончив со своими обязанностями, Майкл начал переходить с одного места на другое, оглядывая драпировки и картины, а Эван опять занялся гравюрами, призывая себя к их аналитическому исследованию.
Кажется, подлинники. Техника начала шестнадцатого века, когда еще не применялись выпуклые контурные линии для теней. Бумага обрезана точно под размер пластины, что характерно для того времени. Но изображения выглядели на удивление новыми, словно их тщательно оберегали. Впрочем, это и понятно – если учесть эротическое содержание гравюр, их вполне могли веками прятать от посторонних глаз.