Соблазненная, стр. 17

— Я не понимаю, почему ты не рассказала обо мне своим друзьям.

— Я тоже. Постарайся отдохнуть. Вечером я к тебе загляну.

Она уже взялась рукой за щеколду, когда он вдруг сказал:

— Меня зовут Рефаим.

Стиви Рей обернулась через плечо и улыбнулась.

— А меня — Стиви Рей. Приятно познакомиться, Рефаим.

Рефаим смотрел, как Красная выходит из сарая. Когда дверь за ней закрылась, он сделал сто медленных вдохов, а потом начал потихоньку шевелиться, пока ему не удалось принять сидячее положение.

Теперь, когда сознание вернулось, он должен был лично обследовать свои раны.

Так, голень определенно не сломана. Боль страшная, но он может шевелить ногой. Ребра тоже целы. Это всего лишь ушибы. Так, что там с пулевым ранением? Рана серьезная, но Красная промыла ее и обернула мхом. Если не загноится и не будет заражения, то заживет. Правая рука тоже шевелится, хотя и с большим трудом. Она словно чужая, и очень-очень слабая. Ладно, время покажет.

Наконец Рефаим сосредоточил внимание на размозженном крыле. Он закрыл глаза и принялся мысленно обследовать связки, сухожилия, мышцы и кости. Потом судорожно вздохнул и оцепенел, осознав весь масштаб вреда, причиненного пулей и последовавшим жутким падением с высоты.

Он больше никогда не сможет летать.

Правда была настолько ужасна, что разум отказывался принять ее. Лучше он будет думать о Красной и попытается вспомнить, что отец говорил о ней и ее силах. Возможно, эти воспоминания помогут ему отыскать ключ к ее необычному поведению. Почему она не убила его? Может, она собирается сделать это позже? Или хочет рассказать о нем своим друзьям?

Если так, то пускай. Его жизнь все равно кончена. Он будет только рад умереть в бою со всяким, кто попытается взять его в плен.

Но Красная, похоже, не пытается держать его в плену.

Превозмогая боль, усталость и отчаяние, Рефаим безжалостно заставлял себя думать.

Стиви Рей. Так она себя назвала. Зачем она спасла его? Для чего он мог ей понадобится, если не для того, чтобы пленить и использовать? Что еще она может с ним сделать?

Пытать.

Ну конечно, как же он сразу не догадался! Тогда понятно, для чего он нужен ей живым. Она хочет заставить его рассказать все, что он знает об отце. Рефаим поступил бы точно так же, если бы ему повезло поменяться с ней местами.

Но их ждет неприятный сюрприз. Они узнают, что сына Бессмертного не так-то просто сломать!

И все-таки боль и усталость исчерпали чудовищные силы Рефаима, и он рухнул навзничь.

Пересмешник еще пытался повернуться так, чтобы хоть немного облегчить страдания, дикими волнами обрушивавшиеся на его изуродованное тело, но это было невозможно. Физическую боль могло излечить только время. Но ничего не в силах исцелить его душу, искалеченную сознанием того, что он больше никогда не сможет летать — и никогда не будет нормальным.

«Лучше бы она убила меня! — думал Рефаим. — Может, если она придет одна, я смогу склонить ее к этому? А если не одна, если вместе с друзьями она попытается вырвать у меня тайны отца, то, клянусь небом, кричать от боли буду не только я сам! Отец… Где ты? Зачем ты меня оставил?»

И это была последняя мысль, мелькнувшая в сознании Рефаима, прежде чем он вновь провалился в беспамятство.

ГЛАВА 9

— Малышка, ты обещала сестре Мэри Анжеле, что отправишься в кровать. И готов поклясться, что речь шла совсем не об этой, Хит кивнул на дверь комнаты Старка.

Я возмущенно вскинула брови.

— Да, я сказал, что готов делить тебя с твоими дурацкими вампирами, если потребуется. Но не говорил, что мне это нравится.

— Глупый мальчишка, сегодня ты точно ни с кем не будешь меня делить, — покачала я головой. — Я только проведаю Старка и сразу же пойду в кровать. В свою собственную. Доволен?

— Еще как! — Хит улыбнулся и нежно поцеловал меня. — До встречи, Зо.

— До встречи, Хит.

Я смотрела, как он уходит по коридору — высокий, сильный и накачанный, как и полагается настоящему футболисту. Оклахомский университет уже предложил полностью оплатить его обучение, так что на следующий год мой Хит будет играть уже за студенческую сборную. А потом, после окончания универа, он станет полицейским или пожарным. Но какой бы путь он не выбрал, уже сейчас ясно одно — Хит всегда будет играть за команду добра.

Но сможет ли он добиться всего этого, если останется Супругом Верховной жрицы вампиров?

Да. Да, черт возьми! Я лично позабочусь о том, чтобы будущее моего Хита было таким, о каком он мечтал, когда мы оба были детьми. Конечно, что-то в этом будущем будет другим. Мы с Хитом не предусматривали мое вампирство и все, что с ним связано. Что-то будет труднее — скажем, все те же вампирские дела. Но это не главное. Главное — я слишком люблю Хита, чтобы прогнать его из своей жизни или испортить его судьбу. Значит, нам придется что-нибудь придумать. Как-нибудь все устроится. Точка. Решено.

— Может, все-таки войдешь или будешь тут до вечера стоять и психовать?

— Черт тебя возьми, Афродита! Когда ты перестанешь подкрадываться и пугать меня до обморока?

— Во-первых, я не подкрадывалась, а во-вторых, неужели ты произнесла слово «черт» в святой обители? Ай-ай-ай, придется немедленно позвонить в полицию нравов, чтобы они тебя арестовали и приговорили к мытью рта с мылом.

Вышедший, как и Афродита, из комнаты Старка Дарий посмотрел на нее с укоризной, и тогда наша Ясновидящая Красотка, мгновенно потупив глазки, вздохнула и сказала:

— Ладно. Хочу тебя обрадовать — Старк пока не умер!

— Спасибо за информацию! Сразу стало легче, — огрызнулась я.

— Если я пытаюсь вести себя, как паинька, это еще не повод становиться заразой, — парировала Афродита.

У меня не было ни сил, ни желания с ней препираться, поэтому я обратилась к единственному разумному взрослому существу в этом коридоре — к Дарию.

— Ему что-нибудь нужно?

Воитель заколебался всего на мгновение, но я это заметила.

— Думаю, нет. Ему лучше, и это уже несомненно. Думаю, скоро он будет здоров.

— Но… — выдохнула я, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Неужели рана Старка гораздо серьезнее, чем говорит Дарий? — Я хотела заглянуть к нему на секундочку перед сном, — выпалив это, я взглянула на Афродиту. — Ты не забыла, что сестры отвели нам с тобой одну комнату? А Дария разместили с Джеком и Дэмьеном. Значит, вы будете спать не вместе, потому что это привело бы монахинь в ужас. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Да что ты себе позволяешь, Зои? — с неожиданным возмущением воскликнула Афродита. — Разве я дала тебе повод читать мне слащавую нотацию в духе малахольной «Ани из Зеленых мезонинов» [1]? Уж не думаешь ли ты, что я не знаю, что такое приличия? Или ты забыла, что мои родители являются образцом высоконравственного поведения для всей Талсы? Мой отец — мэр города. Вспомнила? Нет, это просто неслыханно, честное слово!

Мы с Дарием уставились на нее, разинув рты, но Афродита разозлилась не на шутку и не собиралась останавливаться.

— Я прекрасно слышала, что сказала монахиня, Зои. И я не нуждаюсь в сурдопереводчиках. Кроме того, стены аббатства не пробуждают у меня никаких романтических порывов. Я просто не могу предаваться страстному животному сексу в то время, когда эти кроткие пингвиницы осеняют себя крестными знамениями и молятся без передышки! Нет, это не для меня. Великая Богиня! Да я с ума сойду, если останусь тут еще на пару дней!

Когда Афродита остановилась, чтобы перевести дыхание, я поспешила воспользоваться паузой и торопливо вставила:

— Я вовсе не имела в виду, что ты не знаешь, как себя вести! Просто напомнила, вот и все.

— Да неужели? Не позорься, Зои. Ты ведь совсем не умеешь врать! — буркнула Афродита, а потом отошла к Дарию и нежно поцеловала его в губы. — Доброй ночи, любовь моя. Сегодня мне будет тебя не хватать. — Она повернулась и с отвращением взглянула на меня. — А ты попрощайся со своим парнем номер три и марш в кровать! Ненавижу, когда меня беспокоят после того, как я приготовилась ко сну!