Надеюсь и люблю, стр. 35

– О чем, черт побери, вы думаете?

– Я должен был ее увидеть, – ответил Джулиан. Он выглядел весьма жалко в своей не по погоде легкой одежде.

Лайем почувствовал, что приступ ярости прошел, оставив его беззащитным. Он даже испытывал сочувствие к Джулиану, в глазах которого залегла глубокая печаль, как у человека, вынужденного смириться со своим поражением. Разумеется, он должен был ее увидеть.

– Она стала очень красивой, Лайем. Точная копия Кайлы… ничего от меня.

Лайем не знал, что ответить. Он предполагал, что Джулиан никогда прежде не испытывал отцовских чувств к своему ребенку и даже не догадывался, что это такое – вырастить дочь.

Джулиан затянулся в последний раз и бросил окурок в сугроб. Тот зашипел и выпустил тонкую струйку дыма.

– Я ничего не сказал ей. Даже не представляю, как это сделать.

– Почему? – спросил Лайем, выходя из машины.

– Вряд ли вы меня поймете, – вздохнул Троу, пуская изо рта облачко белого пара. – Я ломаю все, к чему прикасаюсь. – Он грустно улыбнулся. – Только теперь я понял это со всей очевидностью. И мне не хочется причинять боль Джейси.

Лайем вдруг проникся жалостью к Джулиану, в душе которого, оказывается, было место искреннему чувству.

– Прошу вас, Лайем, не говорите ей ничего.

– Хорошо, – отозвался тот. Позже он много раз спрашивал себя, что заставило его так ответить – неподдельная боль в глазах Джулиана или боязнь ранить нежное сердце Джейси.

Глава 17

Джулиан сидел возле кровати Кайлы и без устали потчевал ее рассказами из их общего прошлого. Теперь он понимал, как хрупко любое проявление жизни в стоящем на краю пропасти человеке. За последние сутки лицо Кайлы стало еще бледнее.

– Кай, – тихо позвал он ее и придвинулся к кровати. Ножки стула скрипнули по линолеуму. Джулиан обрадовался этому звуку – все лучше, чем зловещая, мертвая тишина.

Он закрыл глаза. Так было проще думать о прошлом. В темноте образ девушки, в которую он когда-то влюбился, проступил ярче.

– Я вспоминаю тот день, когда попросил тебя стать моей женой. А ты его помнишь?

Это случилось поздней осенью. Воздух уже наполнился прохладой, предвещающей ночные заморозки, и был терпким от вездесущего запаха созревших яблок. Он не предполагал, что вернется к Кайле. Когда съемки закончились, Джулиан уехал с ощущением, что их связь не что иное, как очередная веха на пути его сексуальных увлечений. Незадолго до этого, и тоже во время съемок, у него была похожая история с гимнасткой. Однако каждый час, каждый день в разлуке с Кайлой казались ему вечностью. Джулиан с изумлением обнаружил, что скучает без нее.

Поэтому он вернулся в это забытое Богом место. Дождавшись, пока кафе закроется на перерыв и она останется там одна, Джулиан тихо вошел и остановился У проигрывателя-автомата…

– Я до сих пор помню твой взгляд. Ты стояла за стойкой в отвратительном оранжевом переднике. Мое имя прозвучало в твоих устах чуть глуховато… Боюсь, тебя испугало мое возвращение. Ты думала о том, что заставило меня это сделать. Поэтому поспешила сказать: «Я не беременна, если тебя это волнует». – Он улыбнулся. – Ты была слишком высокого мнения обо мне, раз считала, что я из тех, кто возвращается к женщине, чтобы задать такой вопрос. Мне следовало повернуться и уйти в тот момент, но я чувствовал, как между нами снова вспыхнула искра страсти. Никогда прежде я не испытывал такого страха.

Я пытался рассказать тебе правду о себе. Я говорил, что недостаточно хорош для тебя, что никогда в жизни не был верен ни одной женщине, но ты только улыбалась в ответ. Я сказал, что вернулся в Голливуд к своей прежней жизни, стал снова встречаться с людьми, читать сценарии, давать интервью… но утром просыпался с мыслью о тебе. Ложился в постель с другими женщинами и думал о тебе. Я знал, что моя откровенность причинит тебе боль, но не в силах был ничего скрыть. Я надеялся, что, не дослушав до конца, ты рассердишься и выгонишь меня, и тогда мне придется снова оставить тебя – но теперь уже навсегда. Но ты лишь молча улыбалась, словно ждала чего-то. Помнишь, что я сказал потом? «Я не хочу любить тебя, Кайла».

Я знаю, что ты расслышала «не», но рядом с «любить» это слово теряло свой вес. Тогда я достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул тебе. Увидев кольцо с бриллиантом, ты почему-то расплакалась. Помнишь, я опустился на колени? Первый и единственный раз в своей жизни. Я попросил тебя стать моей женой, и ты молча надела кольцо на палец. Я хотел сказать что-нибудь романтическое, соответствующее моменту, но сказал только: «Надеюсь, тебе хватит ума отказаться». – Джулиан коснулся ее руки. – Я знал, что рано или поздно сделаю тебе больно, Кай. Мне ужасно жаль…

Дверь со скрипом отворилась, и послышались знакомые шаги Лайема.

– Как она сегодня?

– Все так же.

Лайем вставил кассету в магнитофон, придвинул стул и сел по другую сторону кровати.

– Привет, Майк.

Джулиан завидовал тому, что Лайем может часами говорить с женой, держа ее за руку и веря в счастливый конец, несмотря на то что они оба видели, как медленно угасает Микаэла.

Мысленно Джулиан снова вернулся в тот день, когда сделал ей предложение.

– Я причинил ей боль, – тихо вымолвил он, не отдавая себе отчета в том, что находится в палате не один.

– Почему?

Со вчерашнего дня Джулиан ощущал некое родство с новым мужем Кайлы. Лайем был единственным человеком на свете, который знал, чего стоит проводить здесь дни и ночи напролет, моля Бога о чуде.

– Со мной что-то не так. Я уже давно никого не любил. Всю свою жизнь я по-настоящему хотел только Кайлу. Я был так влюблен в нее когда-то…

– По-моему, состояние влюбленности невозможно сохранить надолго, как взбитые сливки. Рано или поздно они все равно скиснут. Но если повезет, то можно быстро проскочить через влюбленность и в конце концов полюбить.

– Так, как вы ее любите.

– Да.

– А она вас любит? – спросил Джулиан, предполагая, что этот вопрос может оказаться непростым и болезненным для его собеседника.

Он заметил, как тот собирается солгать, и в точности угадал момент, когда Лайем проиграл в борьбе с самим собой.

– Самое смешное, что она безусловно меня любит, – усмехнулся Лайем. – Но я не уверен, что она когда-нибудь была в меня влюблена. Скажите, Джулиан, у вас была семья? Я имею в виду семью, которая поддерживает тебя в радости и в горе, дает силы жить, когда становится совсем худо?

Вопрос задел Джулиана за живое. Ему всегда хотелось иметь семью. Но семья строится на взаимоотношениях «давать – брать», а Джулиан привык только брать. Единственный в жизни шанс иметь семью дала ему Кайла. Если бы он остался с ней, то узнал бы, каково это – принадлежать к группе людей, которые тебя любят вне зависимости от обстоятельств, которые плачут, когда ты проигрываешь, и радуются, когда тебе улыбается удача.

Джулиан похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но вовремя вспомнил, что находится в больнице. Лайем внимательно наблюдал за ним, словно впервые видел. Джулиан напоминал ему пациента на операционном столе, внутренности которого вывернуты наружу на обозрение хирурга. Эти внутренности казались черными и больными, как и его прокуренные легкие.

Они еще долго сидели в палате, по очереди разговаривая с Микаэлой. Наконец Лайем бросил взгляд на стенные часы.

– Ну, мне пора. Дети скоро вернутся домой. – Он поднялся и погладил Кайлу по щеке. – Пока, дорогая. Я вернусь завтра. – Он наклонился, поцеловал ее в лоб и прошептал еще что-то, чего Джулиан не разобрал.

Он был уже в дверях, когда Джулиан вдруг спросил:

– Скажите, как вы это делаете? – Что?

– Как вам удается сохранять веру в то, что она проснется?

– Я люблю ее.

– Я знаю, – нахмурился Джулиан. – Но как вы это делаете?

– Просто я не могу иначе, вот и все. – Лайем посмотрел на жену и вышел из палаты.

Джулиан проводил его взглядом. Снова воцарилась тишина. Он взял Кайлу за руку и крепко сжал.