Невеста Данкена, стр. 17

Маделин заставила себя не дрожать, когда он двинулся к ней. Объясняя, что не ждет первого раза с нетерпением, она говорила чистую правду. В мечтах она хотела ночи наслаждений. В реальности она ожидала гораздо меньшего. Все, что у них было, это лишь один поцелуй, Риз сейчас чувствовал сексуальное неудовлетворение, и его контроль был натянут до предела. Она собиралась открыть свое тело незнакомцу и не могла не испытывать тревоги.

Риз заметил, как она почти незаметно взяла себя в руки, когда он приблизился, и зарылся своей рукой в ее волосы.

– Тебе не нужно бояться, – пробормотал он. – Я не собираюсь запрыгивать на тебя, как бык. – Он наклонил ее голову так, чтобы она взглянула на него. Его глаза казались более зелеными, чем прежде. – Я могу сделать это для тебя приятным, детка.

Она сглотнула.

– Думаю, что предпочла бы, если бы ты не пробовал так делать, не в этот раз. Я слишком нервничаю, и это может не сработать, и тогда я почувствую разочарование. Просто сделай все по-быстрому и закончим.

Его губ коснулась слабая улыбка.

– Это последняя вещь, которую женщина когда-либо должна говорить мужчине. – Это также показывало меру ее испуга. – Чем медленнее я буду действовать, тем лучше для тебя.

– До тех пор, пока у меня не случится нервный срыв на середине процесса.

Она не шутила. Он потер своим большим пальцем ее нижнюю губу, чувствуя податливую мягкость. Он начал понимать. Женщина, достигшая возраста двадцати восьми лет и все еще остававшаяся девственницей, должна питать меньше радужных надежд относительно начала интимной жизни с мужчиной. То, как она его целовала, распаляло его, но этот финальный шаг давался ей тяжело. Она предпочитала постепенно привыкать к этой мощной новой интимности вместо того, чтобы броситься в омут с головой, ожидая фейерверка и звезд.

Он поднял ее и опустил в кровать, затем выключил весь свет, кроме одной лампы. Маделин предпочла бы полную темноту, но вслух не возразила. Она не могла перестать смотреть, пока он снимал джинсы и забирался к ней в постель. Она видела мужскую наготу и прежде: младенцев и маленьких мальчиков, мужчин в медицинских журналах. Она знала, как функционирует мужское тело. Но никогда раньше не видела полностью возбужденного мужчину, а Риз определенно был в таком состоянии. Она потеряла надежду на то, что испытает всего лишь дискомфорт.

Риз был крупным мужчиной. Он склонился над ней, и она почувствовала себя полностью зажатой его широкой грудью и плечами, сильным мускулистым телом. Она едва могла дышать, ее легкие отчаянно втягивали воздух быстрыми, мелкими вдохами. Своими собственными действиями и волей она довела себя до этого состояния – уложила в кровать с мужчиной, которого не знала.

Он скользнул рукой под длинную ночную рубашку и приподнял ее бедра, твердая, теплая ладонь, касающаяся ее обнаженной кожи, произвела шоковое впечатление. От его действий ночная рубашка задиралась наверх, настойчиво обнажая все больше и больше тела, пока не оказалась на талии, а она – беззащитно открытой перед ним. Маделин крепко зажмурила глаза, задумываясь, сможет ли пройти через это.

Он полностью стянул с нее ночную сорочку. Она задрожала, почувствовав его каждым дюймом обнаженного тела.

– Это не будет ужасно, – пробормотал он, прикоснувшись к ее губам в нежном поцелуе. – Я удостоверюсь в этом. – Затем она почувствовала, как он накрыл своим ртом ее сосок, и невероятный жар и давление вырвали у нее стон. Маделин держала глаза закрытыми, когда он гладил и ласкал все ее тело, постепенно освобождая от напряженности, пока она не начала плавиться под его руками.

Ее ощущения на шаг не дотягивали до лихорадки. Она была слишком утомлена и взвинчена. Он скользнул рукой между ее ног, и она подскочила, тело снова напряглось, хотя она раздвинула бедра и позволила ему эту близость. Его длинные пальцы мягко разделяли и поглаживали, выясняя степень ее готовности и прочность девственности. Когда его палец скользнул в нее, она вздрогнула и прижала голову к его плечу.

– Ш-ш-ш, все в порядке, – успокаивающе пробормотал он. Он потянулся, чтобы достать до ночного столика и открыл верхний ящик, чтобы взять тюбик смазки, которую положил туда ранее. Она снова вздрогнула от прохладного скольжения, когда его палец еще раз вошел в нее и мягко задвигался назад и вперед.

Ее сердце так тяжело стучало о ребра, что Маделин задумалась, не заболела ли она. Он приподнялся над ней, мускулистые бедра широко раздвигали ей ноги, и ее глаза в панике молниеносно открылись. Она подавила страх, вынуждая себя максимально расслабиться.

– Я сожалею, – прошептала она. – Я знаю, ты хотел, чтобы это было лучше, чем сейчас.

Он протерся губами об ее губы, и она вцепилась в него, вонзив ногти в плечи, когда почувствовала, как поднимаются его бедра, а его твердость начинает исследовать ее.

– Я бы хотел, чтоб тебе было лучше, – сказал он низким, напряженным голосом. – Но я рад, что ты девственница и этот первый раз – мой. – После чего начал входить в нее.

Она не смогла предотвратить слезы, опалившие глаза и побежавшие вниз по вискам. Он был нежен настолько, насколько возможно, но она нелегко принимала его. Растягивание и проникновение в ее плоть отдавались в ней жгучей болью, а ритмичные движения его тела только все усугубляли. Единственной вещью, делавшей это терпимым, было порочное, очень интимное обладание ее телом, в которое так глубоко вторгался любимый ею мужчина. Она была потрясена тем, насколько примитивно-естественным было отдавать себя ему и позволять ему находить в ней удовольствие. За болью следовала растущая теплота, обещавшая намного больше.

Глава 5

Будильник зазвенел в четыре тридцать. Она почувствовала, как Риз потягивается рядом с ней и, протянув руку, отключает настойчивый сигнал. Затем он сел, зевнул и включил лампу. Она закрыла глаза от внезапно вспыхнувшего яркого света.

Беспечно голый, он вошел в ванную комнату. Маделин, воспользовавшись уединением, вылезла из кровати и схватила свою одежду. Она только успела просунуть ноги в джинсы, когда он вернулся, чтобы начать одеваться. Его глаза задержались на ее ногах, пока она натягивала джинсы и застегивала их.

В окружении тишины и сумрака раннего утра, с единственной освещающей комнату лампой, смотреть на его обнаженное тело казалось столь же интимным, как и прошлой ночью, когда он входил в нее. Ее заполнило тепло, когда она поняла, что эта интимность имеет много аспектов. Она заключалась не только в сексе, а еще и в непринужденной жизни друг с другом, ежедневном совместном обнажении и одевании.

Одеваясь, он наблюдал, как она проводит щеткой по волосам, несколькими быстрыми взмахами приводя их в порядок. Стройное тело изгибалось и покачивалось с той женской грацией, которая лишала его возможности отвести взгляд. Он вспомнил ощущения, которые испытывал прошлой ночью, находясь в ней, тесноту и жар, и почувствовал непроизвольный отклик своего тела. Он не мог взять ее сейчас; она была еще слишком уязвима. Она плакала прошлой ночью, и каждая слезинка обжигала его. Он сможет подождать.

Она отложила щетку и начала взбивать подушки. Он подошел, чтобы помочь ей застелить постель, но когда она отбросила скомканное одеяло, чтобы расправить простыню, то увидела на белье красные размазанные пятна и застыла.

Риз также смотрел на пятна, задаваясь вопросом, остались ли у нее хоть какие-то приятные воспоминания, как у него, или пятна напоминали ей только о боли. Он нагнулся, вытащил концы простыни и начал стягивать ее с кровати.

– В следующий раз будет лучше, – сказал он, и Маделин бросила на него такой серьезный взгляд, что ему захотелось заключить ее в объятия и укачивать. Если бы она тогда захотела, он смог бы доставить ей удовольствие другими способами, но она однозначно дала понять, что не готова к этому. Риз задумался, как бы он сохранил свой контроль, если бы она предоставила ему полную свободу над своим телом. Этот один короткий эпизод любовных ласк и близко не подошел к тому, чтобы удовлетворить вздымающуюся волну голода, который он испытывал, и это было опасно.