Мой милый шпион, стр. 44
– И она пошла к нему.
– Да, прямо в пасть.
Дойл достал из кармана пистолет и проверил его. Эйдриан сунул руки в рукава сюртука.
– Нет, не вы, – заявил Себастьян. – Я сам.
Дойл взглянул на него вопросительно:
– А сможете проникнуть туда один?
– Я не собираюсь драться с Лазарусом на его территории. Нужно уговорить его отпустить ее.
– Просто так он ее не отпустит. – Эйдриан покачал головой. – Ты должен понять одну вещь. Ты, как и другие капитаны, платишь Лазарусу, чтобы он оставил в покое ваши суда и людей. А с Джесс все иначе.
Себастьяну почудилось, что в животе у него образовался холодный и твердый, как камень, ком.
– Но почему?.. – пробормотал он.
– Потому что она принадлежит ему. Телом и душой. Помни об этом, когда окажешься там. Она принадлежит ему.
Глава 22
К Лазарусу вело много путей. Но Себастьян, не имея времени на раздумья, выбрал самый простой и самый короткий. Поговорив со своим управляющим, он отправился в таверну, находившуюся неподалеку от «Кеннет шиппинг». Именно в этой таверне капитаны платили дань, предназначавшуюся Лазарусу. Тут и состоялось знакомство с нужным ему человеком.
Себастьян сразу же приметил юнца, принимавшего платежи капитанов и заносившего их в бухгалтерскую книгу. Приблизившись к нему, он в нескольких словах описал, что сделает с его анатомией, если он немедленно не доставит его к Лазарусу. И капитан ничуть не удивился, когда сзади к его шее приставили тонкое острое лезвие. У парня, конечно же, имелся дружок – этого требовали здешние нравы. Себастьян повторил свою просьбу и угрозу, бросив на грязный стол пачку банкнот.
Несколько минут спустя его уже вела по лабиринтам улиц грязная и пронырливая, как крыса, девочка-подросток. «Неужели и Джесс была такой же жалкой и чумазой, как этот ребенок?» – думал Себастьян.
Он довольно долго следовал за девочкой, пока наконец не оказался перед «резиденцией» Лазаруса. В этих местах с легкостью могли бы убить любого человека, и никто не узнал бы о его смерти. Но Себастьян сейчас думал совсем о другом.
От страха ноги у нее стали словно ватные, но, поскольку она стояла на коленях, никто ничего не заметил. К тому же Джесс решила, что не станет думать о тех женщинах и мужчинах, которых видела когда-то стоящими перед Лазарусом на коленях со своими прошениями. Как не станет вспоминать и о том, что случилось с некоторыми из них. Они тоже боялись.
Закончив разговор с одним из парней, Лазарус, не обращая внимания на Джесс, подозвал к себе другого. Что ж, хорошо. Значит, он решал, что с ней делать, раз уж она находилась в его власти. Не стоило его торопить, пока он будет обдумывать этот вопрос.
Время шло, и вскоре уже вся округа знала о ее появлении. Люди приходили по двое и по трое и рассаживались на скамейках или выстраивались вдоль стен. Многих из них она знала с детства и раньше считала их друзьями.
Все они были ворами из шайки Лазаруса. Кто-то обладал ловкими пальцами, кто-то умел проворно вскрывать замки, а были и такие, кто мог напасть на человека в темном переулке и избить до полусмерти. Одеты же все были по-разному – кто в лохмотья, кто в дешевую куртку, а некоторые выглядели вполне респектабельно – как квакеры. И даже явились двое в дорогих костюмах аристократов с парчовыми жилетами.
И Джесс прекрасно понимала, что происходит. Все эти люди готовились к предстоящему суду над ней. Вскоре в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом мужчин и нескольких женщин. Кое-кого выгнали из комнаты, а оставшиеся и составляли Братство. Они пришли посмотреть, что Лазарус сделает с ней.
Закончив заниматься делами, Лазарус поговорил с Черным Джеком, потом подал знак, и беременная женщина принесла ему сетку с грецкими орехами, после чего тут же ретировалась обратно на диван.
В какой-то момент и шепот смолк. Комната наполнилась тишиной ожидания. Лазарус же, щелкая орехи, выбирал ядра и бросал скорлупу на пол. Наконец, взглянув на Джесс, ласковым голосом проговорил:
– Ты, случайно, не помнишь, милая, какое наказание полагается за бегство из Братства?
– Помню, сэр.
– И какое же?
– Смерть.
Среди наблюдателей пронесся шепоток. А Лазарус раздавил пальцами очередной орех – у него были необыкновенно сильные пальцы.
Джесс хорошо знала Лазаруса. Когда-то она выполняла все его приказы – как и эти люди. И была готова умереть за него, если бы он попросил. Десять лет назад отец приехал из Франции и забрал ее. С тех пор она не видела Лазаруса.
– Тебе надоело дышать?
– Нет, сэр.
Жизнь в этот момент казалась особенно сладкой. Она видела, как расправлялись с дезертирами. Братство пускало в ход ножи, и расправа длилась всю ночь.
– Тогда объясни, зачем ты здесь.
Когда-то она сидела за его спиной, на месте того мальчишки. Сидела и смотрела, как Лазарус развлекается, истязая людей, многие из которых в конце концов падали замертво.
– Вы знаете, сэр, почему я пришла. Если хоть одна душа в этом городе знает, что случилось с папой, то знаете и вы.
– Думаешь, меня интересует, что случилось с Джосайей Уитби?
– Нет, сэр, не думаю.
Лазарус встал и прошелся по комнате, стуча сапогами. Наконец, остановившись за ее спиной, тихо сказал:
– А ты стала хорошенькой, Джесс. Признаться, не ожидал. Ты была страшна, как обезьяна, когда я видел тебя в последний раз.
Джесс промолчала. Сказать на это ей было нечего.
– Долго же ты искала дорогу обратно, – продолжал Лазарус. – Полагаю, тяжко трудилась, делая деньги на далеких берегах.
Почувствовав его руку на своем плече, Джесс замерла. Тело ее сковал леденящий холод. Лазарус иногда голыми руками убивал людей, сворачивая им шею. Она не раз наблюдала это, когда он наказывал доносчиков или дураков, пытавшихся его надуть. Видела, как они ползали перед ним, умоляя пощадить их и оправдываясь.
Перед тем как убить человека, он забавлялся. Заставлял несчастного молить о пощаде. Но с ней он расправится быстро. Без предупреждения. Проявит к ней милосердие. «Это быстрее, чем смерть на виселице», – сказал он однажды.
– Ты ведь уже раз или даже два возвращалась в Лондон, верно?
Он дотронулся до ее щеки, и Джесс в страхе вздрогнула.
– Да, приезжала иногда, – согласилась она. – И все об этом знали.
Он заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. Потом его рука безвольно упала.
– Ты стала мягкой, Джесс. Мягкая кожа, мягкое платье. И внутри, полагаю, мягкая. Мне ненавистна эта перемена в тебе. Десять лет назад ты была совсем другой.
– Просто моложе, вот и все.
Она старалась сосредоточиться на дыхании. Боялась, что перестанет дышать, если не будет думать об этом.
– Нет, Джесс, десять лет назад ты была другая. Не такая глупая. – Он стоял, глядя на нее сверху вниз. – Слышал, что ты теперь – богатая женщина.
Плохо. Лазарус ненавидел богачей. Белокурая женщина на диване у стены, вероятно, была одной из его игрушек. Он похищал девушек из богатых домов, держал у себя несколько месяцев, а затем возвращал за выкуп семье. Называл это «уравновешиванием весов». Обычно они возвращались домой беременными.
– Да, чертовски богатая. Даже страшно иногда.
Он обошел ее вокруг и остановился напротив.
– Еще никто из моих людей меня не бросал. Никто из моих приближенных. Только ты.
– Да, знаю.
– И ты была моей любимицей. Лучшей кое в чем.
Нет оправданий. Нечем оправдываться.
– А теперь ты приползла обратно. Ты всегда рисковала головой. Я так и не смог отучить тебя от этого. Рано или поздно ты плохо кончишь.
Джесс заставила себя поднять глаза. Обычно он улыбался, когда говорил ей это.
– Пока мне везло, – ответила она, судорожно сглотнув.
Это был ее старый ответ – еще с тех времен, когда она считалась единственной, кто осмеливался шутить с ним. Тут что-то проблеснуло в его глазах. Но что именно?