Мистер Рипли под землей, стр. 57

— Cheri, ты очень нервничаешь, — сказала Элоиза. — Выпей чего-нибудь.

— Я не против, — отозвался Том, наливая себе вина. В лондонских газетах, которые он просмотрел в самолете по пути в Париж, не было сообщений о вторичном появлении Дерватта. Очевидно, англичане не считали это значительным событием. Том был этому рад, так как не хотел, чтобы Бернард, где бы он ни находился, узнал о том, что ему удалось выбраться из могилы. Почему он этого не хотел, Том и сам не мог бы сказать — это было чисто интуитивное ощущение. Но он чувствовал, что это имеет какое-то отношение к Бернарду и его судьбе.

— Между прочим, Тоом, Бертлены приглашают нас сегодня к семи часам на аперитив. Тебе это не помешало бы. Я сказала, что ты, возможно, будешь.

Бертлены жили в городишке в семи милях от Вильперса.

— А что, если… — начал Том, но телефонный звонок прервал его. Он сделал знак Элоизе, чтобы она сняла трубку.

— Если спросят тебя, ты дома?

Том улыбнулся, тронутый ее предупредительностью.

— Да. Но это, скорее всего, Ноэль, которая хочет посоветоваться с тобой, что ей надеть во вторник.

— Да. Bonjour. — Она улыбнулась Тому. — Один момент. — Она отдала ему трубку. — Какой-то англичанин, пытающийся говорить по-французски.

— Алло, Том, это Джефф. У тебя все в порядке?

— Да, вполне.

Было ясно, что у Джеффа не все в порядке. Он опять тараторил и заикался. Том попросил его говорить громче.

— Я сказал, что Уэбстер снова интересовался Дерваттом — не уехал ли он, и если нет, то где находится.

— И что ты ему ответил?

— Что не знаю.

— Скажи ему, что Дерватт впал в меланхолию и, по-видимому, уединился где-то на время.

— Кажется, Уэбстер хочет опять приехать к тебе. Он собирается во Францию, чтобы объединить силы с миссис Мёрчисон. Поэтому я тебе и звоню.

Том вздохнул.

— Когда он приедет?

— Возможно, уже сегодня. Не знаю, что у него на уме…

Том положил трубку. Он был растерян и раздражен. Снова сражаться с Уэбстером? Чего ради? Он решил, что лучше убраться из дома подальше.

— Cheri, что случилось?

— Я не смогу пойти к Бертленам, дорогая, — ответил Том со смехом. Вечеринка у Бертленов волновала его сейчас меньше всего. — Мне придется ехать сегодня в Париж, а завтра в Зальцбург. Может быть, уже сегодня в Зальцбург, если есть рейс. Вечером, возможно, позвонит инспектор английской полиции Уэбстер. Скажи ему, что я уехал в Париж по делу — например, в банк, — не знаю, придумай что-нибудь. Где я остановился, тебе неизвестно — в каком-нибудь отеле.

— Тоом, от чего ты убегаешь?

Вопрос ошеломил Тома. Он убегает? От чего? Куда?

— Не знаю, — ответил Том. Он почувствовал, что покрывается потом. Хорошо бы опять встать под душ, но он боялся задерживаться. — Мадам Аннет тоже скажи, что мне пришлось срочно ехать в Париж по делам.

Том поднялся к себе и вытащил из шкафа чемодан. Придется опять влезать в уродливый новый плащ, делать пробор в другую сторону и становиться Робертом Маккеем. Вошла Элоиза, чтобы помочь ему.

— Ах, как хорошо было бы принять душ! — вздохнул Том и тут же услышал, что Элоиза включила душ в ванной. Выскользнув из одежды, он встал под струи воды, которая оказалась чуть теплой — как раз такой, какой надо.

— А Мне нельзя поехать тоже? Как он хотел бы взять ее с собой!

— Понимаешь, дорогая, я опять еду с чужим паспортом. Не могу же я допустить, чтобы ты болталась по заграницам с этим свиньей Маккеем! — Он выключил душ.

— Английский инспектор приедет в связи с Мёрчисоном, да? Ты убил его, Тоом? — Элоиза смотрела на него, озабоченно нахмурившись, но впадать в истерику явно не собиралась.

И тут Том понял, что она знает правду о Дикки. Она никогда не говорила об этом, но знала. Нужно сказать ей правду и сейчас, подумал он. Она могла ему помочь, и к тому же ситуация была настолько отчаянной, что случись ему где-нибудь оступиться, сделать неверный шаг — и под угрозой окажется все, включая их брак. А что, если поехать в Зальцбург под своим именем? Тогда он может взять и Элоизу. Но он не знал, с чем ему придется столкнуться в Зальцбурге и куда еще заведет его эта гонка. Во всяком случае, надо взять оба паспорта — на имя Маккея и свой собственный.

— Ты убил его, Тоом? У нас в доме?

— Мне пришлось убить его, чтобы спасти других людей.

— Каких людей? Связанных с Дерваттом? Почему? — Она перешла на французский. — Неужели они так много значат?

— Дело в том, что Дерватта давно нет, он умер несколько лет назад. А Мёрчисон собирался раскрыть этот факт.

— Дерватт умер?

— Да, и я дважды действовал под его именем в Лондоне. — По-французски это звучало весело и невинно: “я дважды ai represente [73] его в Лондоне”. — И теперь они ищут Дерватта — пока, может быть, не слишком усердно. У них еще не сложилось ясного представления обо всем этом.

— Ты часом не подделывал к тому же его картины?

Том расхохотался.

— Элоиза, ты мне льстишь. Это Бернард, чокнутый, подделывал их. Но он хочет с этим покончить. Понимаешь, все это очень сложно — сразу не объяснишь.

— Но почему ты ищешь этого чокнутого Бернарда? Ох, Тоом, брось ты это все…

Том не стал слушать ее увещеваний. Он вдруг понял, что Бернарда надо найти во что бы то ни стало. Это было как глас свыше. Том взял чемодан.

— До свидания, мой ангел. Ты не довезешь меня до Мелёна? Только подальше от полиции.

Мадам Анкет была на кухне, и Том на ходу попрощался с ней, отвернув лицо, чтобы она не заметила его необычный пробор. Безобразный, но, возможно, приносящий удачу плащ Том перекинул через руку.

Он пообещал Элоизе держать с ней связь, но предупредил, что будет присылать телеграммы под разными именами. Не вылезая из “альфа-ромео”, Том поцеловал Элоизу на прощание и, покинув спасительное убежище ее объятий, пересел в вагон первого класса парижского поезда.

В Париже выяснилось, что прямых рейсов на Зальцбург нет и, чтобы попасть туда, надо сделать пересадку во Франкфурте. До Франкфурта же был ежедневный рейс в 14.40. Том остановился в отеле неподалеку от Лионского вокзала. Уже почти в полночь он рискнул позвонить Элоизе. Его тяготила мысль, что Элоиза осталась дома одна, даже не зная, где он, и, возможно, вынуждена в одиночку отбиваться от Уэбстера. Она сказала ему, что не поедет к Бертленам.

— Это я, дорогая. Если у тебя Уэбстер, скажи, что я не туда попал, и вешай трубку.

— Мсье, вы, очевидно, ошиблись номером, — произнесла Элоиза и дала отбой.

Сердце Тома упало, колени подогнулись, и сам он тоже бухнулся на постель в своем номере. Он упрекал себя за звонок. Когда идешь на дело, лучше держаться одному. Разумеется, Уэбстер теперь уверен — или, по крайней мере, подозревает, что звонил Том.

Каково-то сейчас Элоизе? Может быть, не стоило говорить ей всей правды?

22

Утром Том купил билет на самолет и в 14.20 был в Орли. Если Бернард не в Зальцбурге, то где? В Риме? Том надеялся, что не там. Найти человека в Риме очень трудно. В аэропорту Том старался не поднимать головы и не озираться по сторонам, так как боялся, что Уэбстер послал своего сотрудника следить, не появится ли Том Рипли. Все зависело от того, что удалось разнюхать Уэбстеру и насколько горяч след, по которому он идет, — а этого Том не знал. С какой стати инспектор опять нагрянул к нему? Может быть, он догадался, что это Том играл роль Дерватта? Если так, то очень удачно, что в последний раз он ездил в Лондон с чужим паспортом: официально Тома Рипли во время второго появления Дерватта в Лондоне не было.

Во франкфуртском аэропорту ему пришлось прождать целый час, прежде чем он смог пересесть на четырехмоторный австрийский авиалайнер с восхитительной надписью на фюзеляже: “Иоганн Штраус”. В Зальцбурге Том почувствовал себя в большей безопасности. Он доехал автобусом до Мирабельплатц и позвонил оттуда в отель “Гольденер Хирш”, где хотел остановиться: это был лучший отель в городе, и свободных мест там могло не быть. Но у них нашелся номер с ванной. Том заказал его на свое имя. До отеля было недалеко, и он решил пройтись пешком. Он уже дважды бывал в Зальцбурге, один раз вместе с Элоизой. На улицах время от времени попадались люди, одетые полностью по-тирольски: тирольские шляпы, кожаные штаны, гольфы до колен и охотничьи ножи. Он миновал несколько старых отелей, которые помнил по прежним поездкам. Перед входом было вывешено ресторанное меню: полный обед, включая венский шницель, за двадцать пять с половиной шиллингов.