Игра мистера Рипли, стр. 38

– Доброе утро, – любезно произнес Том. – Мне не удалось найти человека, который забрал бы мою картину, поэтому я решил зайти сам.

– Да-да, хорошо. Она готова, – сказал Джонатан и направился за ней в дальний конец магазина. Она была завернута в коричневую бумагу, но не перевязана веревкой. К бумаге скотчем была приклеена этикетка с надписью «Рипли». Джонатан положил картину на прилавок.

– Хотите посмотреть?

Том, рассмотрев ее на расстоянии вытянутой руки, остался доволен.

– Великолепно. Очень мило. Сколько я вам должен?

– Девяносто франков. Том достал бумажник.

– Все в порядке?

Джонатан поймал себя на том, что, прежде чем ответить, пару раз вздохнул.

– Раз уж вы спрашиваете…

Вежливо кивнув, он взял стофранковую банкноту, выдвинул ящик и достал сдачу.

– Моя жена… – Джонатан посмотрел на дверь и с радостью убедился, что никого нет. – Моя жена разговаривала с Готье. Он не сказал, что вы первым заговорили о моей… кончине. Но жена, похоже, догадалась. И сам не знаю как. Интуиция.

Том предвидел, что такое может произойти. Он понимал, что у него дурная репутация, что многие не доверяют ему, избегают его. Том часто думал, что уже давно бы надломился, – как надломился бы на его месте любой нормальный человек, – если бы не тот факт, что люди, поближе познакомившись с ним, побывав в Бель-Омбр и проведя там вечер, не проникались к нему и Элоизе симпатией и не приглашали чету Рипли в свою очередь в гости.

– И что вы сказали своей жене? Джонатан старался говорить быстро, ведь в магазин в любой момент кто-то мог зайти.

– Я с самого начала дал понять, что Готье всегда отказывался сказать мне, кто начал эту историю. Это правда.

Том это знал. Готье в свое время проявил себя с лучшей стороны, отказавшись назвать его имя.

– Вы не волнуйтесь. Если мы больше не увидимся… Простите, что так получилось в тот вечер на концерте, – прибавил Том с улыбкой.

– Да. Но… так уж вышло. Самое скверное, что она связывает вас с деньгами, которые у нас появились, вернее, пытается найти эту связь. Я, правда, не говорил ей, сколько у меня денег.

Том и об этом думал. А вот это действительно неприятно.

– Я больше не буду заходить к вам в магазин. В дверь протискивался какой-то мужчина с большим холстом на подрамнике.

– Воп, мсье! – сказал Том, махнув свободной рукой. – Merci. Bonsoir [85].

Том вышел на улицу. Если бы Треванни всерьез встревожился, думал Том, он позвонил бы ему. По крайней мере один раз Том уже это предлагал. К несчастью для Треванни, его жена подозревает, что именно он начал распространять этот мерзкий слух. С другой стороны, не так-то просто связать это с деньгами из больниц Гамбурга и Мюнхена, и еще труднее – с убийством двух мафиози.

В воскресенье утром, когда Симона развешивала белье на веревке в саду, а Джонатан с Джорджем выкладывали бордюр из камней, в дверь позвонили.

Это оказалась соседка, женщина лет шестидесяти, чье имя Джонатан никак не мог запомнить – Делатр? Деламбр? У нее был расстроенный вид.

– Простите, мсье Треванни.

– Входите, – предложил Джонатан.

– Я насчет мсье Готье. Вы слышали новость?

– Нет.

– Прошлой ночью его сбила машина. Он умер.

– Умер? Это произошло здесь, в Фонтенбло?

– Он возвращался домой около полуночи, от друга, с улицы Паруас. Мсье Готье, как вы знаете, живет на улице Репюблик недалеко от авеню Франклина Рузвельта. Это случилось на том перекрестке с маленьким треугольным газоном, где светофор. Сбивших его видели. Два парня в машине. Они не остановились. Проехали на красный свет, сбили мсье Готье и не остановились!

– О боже! Да вы присядьте, прошу вас, мадам…

В холл вышла Симона.

– Ah bonjour, мадам Делатр! – сказала она.

– Симона, Готье умер, – произнес Джонатан. – Его сбила машина. Водитель уехал.

– Два парня, – повторила мадам Делатр. – Они не остановились!

– Когда? – Симона открыла рот от изумления.

– Прошлой ночью. Когда его доставили в здешнюю больницу, он уже умер. Около полуночи.

– Может, вы зайдете и присядете, мадам Делатр? – предложила Симона.

– Нет-нет, спасибо. Я должна увидеться с приятельницей. Не уверена, что она слышала об этом. Мы ведь все хорошо его знали.

В глазах у нее стояли слезы. Она опустила на пол корзинку, с которой собралась в магазин, и смахнула слезу.

Симона пожала ей руку.

– Спасибо, что зашли и сообщили нам, мадам Делатр. Это очень любезно с вашей стороны.

– Заупокойная служба в понедельник, – сказала мадам Делатр. – В церкви святого Людовика.

С этими словами она вышла. Джонатан и виду не подал, что это известие произвело на него впечатление.

– Как ее зовут?

– Мадам Делатр. Ее муж водопроводчик, – ответила Симона.

Будто Джонатан обязан это знать. К водопроводчику Делатру они никогда не обращались за помощью.

«Готье мертв. Что теперь будет с его магазином?» – подумал Джонатан. Он поймал себя на том, что пристально смотрит на Симону. Они стояли в узкой прихожей.

– Умер, – пробормотала Симона. Не глядя на него, она взяла его за руку. – Мы должны пойти на похороны в понедельник.

– Разумеется.

Католические похороны. Теперь все происходит на французском, а не на латыни. Он представил себе соседей – знакомые и незнакомые лица в прохладе церкви, освещенной множеством горящих свечей.

– Сбили человека и скрылись, – произнесла Симона.

Она направилась в кухню, но в дверях остановилась и, обернувшись, посмотрела на Джонатана.

– Это действительно ужасно. Джонатан пошел вслед за ней через кухню в сад. Как хорошо снова оказаться на солнце.

Симона развесила белье. Расправив вещи, она подняла пустую корзину.

– Сбили человека и скрылись. Ты думаешь, так все и было, Джон?

– Так она сказала.

Они разговаривали тихими голосами. Джонатан был по-прежнему ошеломлен. Между тем он знал, о чем думает Симона.

Она приблизилась к нему, не выпуская корзину из рук. Потом жестом поманила его к ступенькам на крыльце, будто соседи могли услышать их из-за изгороди.

– Тебе не кажется, что его убили? Специально наняли кого-то и убили.

– Зачем?

– Может, из-за того, что он что-то знал. Вот зачем. Разве это невозможно? С чего это невиновного человека станут вот так сбивать – случайно?

– Потому что… такое иногда происходит, – ответил Джонатан.

Симона покачала головой.

– А тебе не кажется, что мсье Рипли может иметь к этому какое-то отношение?

Джонатан решил, что оснований для подозрений у Симоны нет.

– Совершенно так не думаю.

Джонатан голову мог дать на отсечение, что Том Рипли тут ни при чем. Он хотел было так и сказать, но это прозвучало бы несколько опрометчиво – и даже довольно смешно, если взглянуть на подобное заверение с другой стороны.

Симона стала было обходить его, чтобы первой войти в дом, но, поравнявшись с ним, остановилась.

– Это правда, Готье не сказал мне ничего определенного, Джон, но, возможно, он что-то знал. Думаю, что это так. У меня такое чувство, что его убили специально.

Симона просто в шоке, подумал Джонатан, как и он сам. Она облекала в слова мысли, которые как следует не обдумала. Он отправился за ней следом на кухню.

– Знал что-то о чем?

Симона поставила корзину в угловой шкаф.

– Я все сказала. Больше ничего не знаю.

15

Заупокойная служба по Пьеру Готье состоялась в понедельник, в десять часов утра, в церкви святого Людовика, главном храме Фонтенбло. В церкви собралось много народу. Люди стояли даже на улице, рядом с двумя черными мрачными автомобилями – сверкающим катафалком и вместительным автобусом, который предназначался для родственников и знакомых, не имеющих своей машины. Готье давно потерял жену, детей у него не было. Возможно, у него был брат или сестра, а если так, то, и племянники или племянницы. Джонатан полагал, что так оно и есть. Во время службы в церкви витал дух одиночества, несмотря на то что собралось много народу.