Девяносто девять, стр. 19

– Мне очень, очень жаль, – повторил Грегори, сжимая ей руку. – Не стоило заводить разговор на эту тему, о вещах, которые меня не касаются.

– Нет-нет, ничего страшного, – сказала Джиллиан, протягивая ему чашку и вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Вы не виноваты.

Грегори хотел было возразить что-то насчет собственной вины, однако она уже тактично высвободила руку и встала, зевнув и слегка потягиваясь.

– Ладно, время уже позднее, вы, наверное, устали. – Она слабо улыбнулась. – Позвольте я провожу вас в вашу комнату.

Грегори взглянул на нее, приоткрыв от удивления рот. Даже не глядя на часы, он знал, что сейчас вряд ли намного больше семи. Однако если он хочет проводить настоящие полевые исследования, придется привыкнуть ложиться одновременно с местными жителями. Грегори встал и проследовал за Джиллиан в коридор, на мгновение остановившись у двери на его противоположной стороне. Женщина выразительно взглянула на него.

– Это моя спальня, – быстро произнесла она. – Ваша – наверху.

Грегори открыл было рот, чтобы высказать свое удивление по поводу того, что она спит в практически пустой комнате, без каких-либо фотографий и таких привычных в спальнях безделушек, но Джиллиан уже шла по лестнице наверх, мягко ступая на мыски комнатных туфель и покачивая бедрами.

– Гм… Джиллиан.

Грегори остановился на первой ступеньке лестницы.

Она тоже остановилась, положив руку на перила, и обернулась. Лицо ее было скрыто тенью от верхнего пролета лестницы.

– Можно мне воспользоваться вашим телефоном перед тем, как лечь спать? Мне нужно позвонить своей хозяйке в Солсбери. Она будет беспокоиться по поводу моего отсутствия.

Джиллиан сделала какой-то неестественно резкий вдох.

– Боюсь, у меня нет телефона.

– А…

– Даже если бы он у меня и был, я бы не хотела, чтобы вы звонили. – Джиллиан спустилась на несколько ступенек, и ее лицо снова попало в полосу света. Глаза женщины были совершенно сухи, в них не оставалось ни малейших свидетельств того, что всего за несколько минут назад она плакала. – Дело в том, что у меня нет лицензии, и я могу…

– Ну конечно, конечно, – откликнулся Грегори, замахав руками, – это не так уж и важно.

– Департамент налогов, знаете ли…

– Да, я все понимаю, можете забыть о моей просьбе. Джиллиан быстро кивнула – все точки над «i» расставлены – и вновь стала подниматься по лестнице. Грегори послушно следовал за ней.

– Мне просто не хотелось ее волновать, – объяснил он.

На самом верху лестницы Джиллиан остановилась и слегка повернулась к Грегори, так что он смог разглядеть в полутьме только изгиб ее щеки.

– Достаточно будет продемонстрировать ей свое обаяние, – сказала она, – когда вернетесь.

Когда он тоже поднялся наверх, Джиллиан приоткрыла дверь в темную комнатку и мрачно-торжественным тоном произнесла: «Туалет…» Затем повернулась и прошла мимо Грегори в спальню, расположенную в самом углу. Там, освещенная такой же голой желтоватой лампочкой, размещалась еще одна старая железная кровать, застеленная большим голубым пуховым одеялом, рядом стоял деревянный прикроватный столик, а у окна – кресло. На окне висела выцветшая синяя штора.

– Боюсь, эта комната не отапливается, – Джиллиан приподняла край одеяла на кровати, – но я могу принести еще плед.

Грегори подошел к кровати, потрогал верхнее одеяло и обнаружил под ним еще пару.

– Не беспокойтесь, мне нравится спать в холодной комнате.

– Что ж, тогда все хорошо.

Джиллиан кивнула, удовлетворенная его сговорчивостью, затем еще раз окинула комнату оценивающим взглядом.

– Джиллиан, – произнес Грегори, стараясь, чтобы голос звучал возможно более участливо. – Мне очень жаль, что я…

Она отмахнулась, не дав ему закончить, обошла вокруг кровати и направилась к двери. На пороге остановилась и промолвила, не глядя на него:

– Надеюсь, вас не угнетает тишина. У нас здесь очень тихо. Грегори сел на кровать, и ее пружины жалобно застонали.

Он положил руки на колени и сказал:

– Тишина – как раз то, что мне сейчас необходимо.

– Тогда спокойной ночи.

Джиллиан закрыла за собой дверь, и Грегори услышал, как скрипят у нее под ногами половицы в коридоре.

8

В комнате действительно было очень холодно. Прежде чем лечь в кровать, Грегори выключил свет, отодвинул штору и выглянул в окно. Перед ним была та самая ночь, о которой так мечтают и которой так боятся многие горожане. Снаружи не было ни единого огонька, какое-то время он вообще ничего не мог разглядеть. Понемногу глаза привыкли, и Грегори увидел, что в пелене облаков появились разрывы. По темному небу неслись рваные белесые клочья, между которыми проглядывали яркие и холодные ноябрьские звезды. Луны не было. Темная масса холма над домом резким силуэтом вырисовывалась на фоне звезд, а ниже мерцала дорога, все еще влажная от дождя. Грегори слышал, как свистит ветер за углом дома и как шуршат на ветру листья живой изгороди. И хотя окно было закрыто прочно и не стучало, Грегори ощущал давление ветра на раму.

Он подумал, а что скажет Джиллиан, если он сейчас спустится и сообщит ей, что намерен пойти в деревню посмотреть на празднование «Семи сестер» и, может быть, взглянуть на «соревнования по дартсу» в пабе. Вряд ли она станет возражать. В конце концов, он платный постоялец, а не школьник. Впрочем, сегодня он чертовски устал. Задень Грегори прошел пешком столько, сколько давно уже не ходил. Ноги нестерпимо ныли, колени и икры болели, и от одной мысли о том, что предстоит снова завязывать шнурки на своих тяжелых походных ботинках и идти в холодную ветреную ночь, им овладела необоримая усталость. А если у Джиллиан нет фонарика, который он смог бы у нее на время позаимствовать, придется всю дорогу до деревни и обратно идти в кромешной темноте. Да и фонарик не спасет от холода и ветра, к тому же в такую темень он может где-нибудь по дороге между домом Джиллиан и деревней поскользнуться и с ног до головы вываляться в грязи.

И тем не менее сейчас идеальное время для того, чтобы стать свидетелем самой интересной части церемонии, если верны его предположения относительно того, когда делались ежегодные фотографии. Выглянув в окно, за дорогой Грегори разглядел темный, похожий на усеченный конус силуэт Стакли-Хилл. С этнографической точки зрения предпочтительнее было бы поприсутствовать на самой церемонии, но если это невозможно, он по крайней мере сможет не без удобства понаблюдать и отсюда за тем, чем местные жители занимаются на вершине холма в подобную ночь – фотографированием ли или же какими-то красочными народными танцами при свете звезд.

Грегори вышел из комнаты и направился в сторону туалета; половицы громко скрипели у него под ногами, хотя он и старался ступать как можно осторожнее. Затем быстро вернулся к себе в комнату, разделся до трусов и сел на краю кровати. У него, естественно, не было никакой уверенности в том, что что-то должно произойти сегодня ночью на вершине холма, и тем не менее Грегори поставил будильник на своих часах на полночь и положил их на столик рядом с кроватью. Затем без промедления нырнул под одеяло – и громко выдохнул от ужаса.

Простыни оказались настолько холодными и настолько жесткими, что на какое-то жуткое мгновение Грегори показалось, будто они на самом деле промерзли. Он свернулся калачиком – сонливость мгновенно как рукой сняло, – натянул на себя все одеяла и понемногу начал согреваться. Затем медленно, очень медленно стал дюйм за дюймом отвоевывать у холода остальную часть постели, пока не вытянулся во весь рост, утопив голову в большой и мягкой подушке и натянув пуховое одеяло до самого носа. Веки у него отяжелели, болели мышцы ног, столько выходивших за этот день.

Грегори повернул голову и выглянул в окно – ложась в постель, он не задернул штору, – и от вида бледных облаков, несущихся по небу, ему стало еще холоднее, чем от ледяных простыней. Глаза помимо воли закрылись сами собой, по телу пробежала легкая дрожь, и он стал потихоньку засыпать в теплом коконе из одеял и простыней.