Бессмертная любовь (Нет голода неистовей), стр. 34
Глава 21
Лахлан рванулся к перилам, чтобы выглянуть на галерею, расположенную внизу.
– Кассандра приехала, – пробормотал Бау у него за спиной, озвучивая то, что было и без того понятно, потому что Кассандра в этот момент навалилась на Эмму и пыталась ее задушить.
Лахлан ухватился за перила, готовясь через них перескочить, но Бау с силой дернул его назад.
– Прекрати, Бау! Кассандра причинит ей вред – и мне придется ее убить.
Бау его не отпустил, и Лахлан замахнулся на него кулаком, по привычке пуская в ход более слабую левую руку. Ожидавший этого Бау поймал его руку и завернул ее ему за спину.
– Неужели до сих пор чувствуешь себя виноватым за тот единственный удар, когда мы были мальчишками? Повторяю еще раз: я в конце концов пришел в себя! А теперь посмотри и отнесись к своей подруге с большим уважением.
Лахлан послушался – но при этом локтем второй руки пихнул Бау в лицо.
Эмма ударила лбом в нос Кассандры. Лахлан нерешительно замер.
– Твоя Эммалайн даже не запыхалась. А если она не сделает это сейчас, ей постоянно станут бросать вызов. Не забывай: мы – жестокие твари, поклоняющиеся силе, – добавил Бау с гадкой ухмылкой, словно цитируя чьи-то слова.
– Проклятие, это не имеет значения. Она хрупкая. Она еще не оправилась от ран…
– Она изворотливая – и кто-то ее обучат, – спокойно отметил Бау, отпуская Лахлана как раз в тот момент, когда Эмма освободила себе небольшое пространство под Касс и ударила ее обеими ногами с такой скоростью, что ее тело потеряло очертания. Ее ступни четко впечатались Касс в грудь, отбросив ее на другую сторону помещения. Лахлан тряхнул головой, не веря своим глазам.
Бау тем временем налил себе виски и придвинул кресло к перилам.
Касс убрала растрепавшиеся волосы с лица.
– Ты за это заплатишь, пиявка!
Эмма одарила ее скучающим взглядом и грациозно выпрямилась, но ее глаза сверкали серебром.
– Давай попробуй.
Бау был прав: у нее даже дыхание не сбилось!
Касс приняла вызов. Она бросилась на Эмму, повалив ее своим гораздо более крупным телом, а потом резко ударила Эмму по губам.
Лахлан взревел от ярости и перескочил через перила. Не успел он добежать до дерущихся, как Эмма рванула Касс когтями, вывернулась из-под нее и, вскочив на ноги, отвела руку назад, готовя удар.
Лахлану этот прием был хорошо знаком.
Касс врезалась в противоположную стену, а на нее рухнул гобелен.
Бау спрыгнул позади него, шумно выдохнул и заявила:
– Улучшить этот поединок можно было, только поставив их на желе.
Добравшись до Эммы, Лахлан схватил ее за плечи, но она рефлекторно дернулась и ударила его, попав по правому глазу. Он сжал зубы, тряхнул головой – и быстро осмотрел ее, ища травмы. Он невольно поморщился при виде рассеченной нижней губы и выдернул из брюк край рубашки, чтобы вытереть кровь, но Эмма протестующе зашипела.
– Тебе от этого больно?
Бау помог Касс встать и подтащил ее поближе.
– Что тут произошло? – взревел Лахлан, обращаясь к Касс.
– Лахлан, ты жив! – закричала она, кидаясь к нему.
Взгляд, которым он ее наградил, заставил Кассандру сначала замедлить бег, а потом и вовсе остановиться. На лице ее отразилось глубокое недоумение.
– Что с тобой было? – спросила она. – И кто эта вампирша, которой позволено расхаживать по Кайнвейну?
Эмма перевела взгляд с Кассандры на Лахлана, словно с нетерпением ожидала ответа на эти вопросы.
– К ней следует относиться как к почетной гостье.
Пока Касс изумленно ахала, Бау повернулся к Эмме и сказал:
– Я – Бауэн, старый друг Лахлана. Он мне весь день про тебя рассказывал. Очень приятно познакомиться.
Эмма недоверчиво посмотрела на него, а Кассандра наконец обрела дар речи:
– С каких это пор кровопийцы стали гостями?
Лахлан схватил ее за локоть.
– Не смей больше так ее называть!
Оскорбительный вопрос Кассандры заставил глаза Эммы снова налиться серебром. Она резко повернула к двери и пробормотала:
– Видела я вас всех… еду домой.
Бросив на Касс последний яростный взгляд, Лахлан пошел за Эммой и успел застать тот момент, когда она увидела в зеркале свое отражение.
Эмма изумленно отскочила назад. Волосы у нее растрепались, серебро в ее глазах сверкало и переливалось, словно ртуть. Кровь струилась по ее подбородку, а ее клыки хоть и были небольшими, но выглядели опасно острыми. Лахлан увидел, как Эмма ощупывает свое лицо, словно не веря зеркалу. А потом у нее вырвался короткий горький смешок – и их взгляды встретились.
Он знал, о чем она думает. И его это очень огорчало, хотя он и понимал, что это ему на пользу.
Она думала о том, что и сама не меньшее чудовище, чем он.
– Мы не закончили, вампир! – заявила Касс.
Эмма стремительно повернулась – и лицо ее было таким угрожающим, что у Лахлана даже мурашки по коже побежали.
– Да уж! – прошипела она и зашагала прочь.
Эмма казалась себе страшной.
Глядя в зеркало в ванной комнате, где она мыла руки и лицо, она заметила, что клыки у нее втянулись, а вот глаза не вернулись к обычному цвету и губы были краснее, чем обычно.
Страхолюдка. Как та тварь, которая посмотрела на нее из зеркала внизу, создание, словно сошедшее со страниц комиксов. Вытирая лицо, она обнаружила кровь у себя под ногтями, оставшуюся после того, как полоснула оборотня по животу.
«С кровью на зубах и когтях? Это я?..»
Она вспомнила Лахлана в обернувшемся виде – и не содрогнулась от этой картины, как это было раньше. Потому что все ведь относительно!
В дверь постучали. Она знала, что Лахлан пойдет за ней, но надеялась, что он хотя бы задержится, чтобы что-то объяснить двум остальным. Похоже, он их бросил и сразу пошел за ней.
И все же…
– Уходи!
– Я знаю, что тебе хочется побыть одной, но…
– У-хо-ди! Я не хочу, чтобы ты видел меня такой…
И дверь моментально распахнулась.
Эмма поспешно закрыла глаза.
– Что я сейчас сказала?
– Если ты хочешь побыть в одиночестве – это одно, но прятать от меня лицо не надо, Эмма.
Он повернул ее к себе.
Она почувствовала себя еще более неловко из-за того, что он знал, что именно она ощущает. Глаза у ее теток изменялись именно так – но у них это выглядело совершенно нормально и при сильных эмоциях было вполне ожидаемо.
– Открой глаза.
Она не послушалась, и Лахлан добавил:
– Я их такими видел не в первый раз.
Это заставило ее моментально их открыть. Причем очень широко.
– Как это? – По его пристальному взгляду она поняла, что у ее глаз по-прежнему этот ужасный цвет. – Смотри, как ты на меня уставился! Именно этого я и хотела избежать. Когда это ты мог видеть их такими?
– Они изменяются, когда ты пьешь мою кровь. А смотрю я так потому, что когда у тебя в глазах даже чуть мелькает серебро, я тебя хочу.
– Я не верю…
Он молча притянул ее руку к своему налившемуся желанием члену.
Воспоминание о той ночи в отеле моментально развернулось в голове Эммы – и ее пальцы невольно обернулись вокруг его плоти, готовясь гладить… Воспоминание – странное воспоминание, с его точки зрения…
Она поспешно отдернула руку.
– Но у меня глаза странные! – заявила она, стараясь не смотреть на Лахлана. – И я не могу этим управлять.
– Мне они кажутся прекрасными.
Проклятие! Почему он, черт побери, так готов ее принять!
– Ну так мне твое изменение не кажется привлекательным.
– Знаю. Но я могу с этим смириться, если ты сможешь.
– Отлично. Похоже, ты не только избавился от своего предвзятого отношения ко мне, но даже готов принять то, что я тебя не принимаю. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя полной идиоткой?
– Нисколько. Я просто хочу, чтобы ты знала: я сожалею о том, что случилось.
– И я тоже.
Да: пусть она только что дала отпор этой оборотнихе, это еще не значит, что ей это доставило удовольствие. И она не готова винить Кассандру за то, что та на нее напала. Если бы Эмма сама увидела вампира, разгуливавшего по поместью и любующегося картинами, она тоже на него напала бы.