Искатель. 1984. Выпуск №5, стр. 25
— Ваши дальнейшие планы, полковник? — счел нужным перевеем разговор на деловые рельсы генерал Мацумура.
— Возвращаюсь в Харбин и, как только агент даст знать о месте и времени встречи с этим Драконом, устраиваем засаду поблизости.
Подполковник хотел что-то вставить, однако генерал жестом остановил его.
— Действуйте, полковник! — обратился он к Унагами. — Действуйте быстро, решительно, а главное — наверняка!
«КОРОБКУ Я НЕ ОТДАМ!»
Сей Ваньсун ждал встречи с Драконом. «Первой и последней», — говорил он себе, обегая глазами комнату, меблированную без особых претензий, но по-европейски: несколько жестких стульев, стол посередине, в углу, возле окна, комод со множеством ящиков и ящичков.
Встреча откладывалась уже трижды.
В первый раз Дракон прислал вместо себя какую-то «темную лошадку». Но Сей Ваньсун был тверд и несговорчив. «Предмет, интересующий Дракона, я могу передать только ему лично, из рук в руки».
Потом Сей уклонился от встречи сам. «Мне показалось, что за мной увязался хвост, и я, чтобы не подвергать риску ни себя, ни товарищей, почел за лучшее вернуться с полдороги», — оправдался он перед Драконом через одного из его связных,
Что касается третьего раза, то у Сей Ваньсуна не было и малейшего сомнения в том, что Дракон непременно пожалует в гости и все разыграется как по нотам. Однако в самую последнюю минуту Дракон неожиданно оповестил, что встреча: отменяется.
И вот теперь…
Первоначально у полковника Унагами был такой план: лишь только Дракон четыре раза — так условлено — ударит носком ботинка в дверь, он, Сей Ваньсун, опускает камышовую штору, и по этому сигналу укрывшиеся в засаде жандармы врываются в комнату.
Так было задумано полковником Унагами. Однако Сей Ваньсун доказал, что, поскольку он так ловко внедрился в ряды заговорщиков, было бы неразумно саморазоблачаться, не доведя игру до победного финала. Главарь будет обезврежен, но ведь останется тайная радиостанция, останется сеть подпольных ячеек. Не лучше ли позволить Дракону спокойно уйти и взять его позднее, по пути домой.
Сей Ваньсун снова глянул на часы и тут же услышал, что кто-то стучится в дверь. Стук был условный, однако совсем не тот, которого он ждал в эту минуту.
В комнату торопливо вошел Фу Чин.
— Беда, Сей! — взволнованно сказал Шэн Чжи, оставшийся для Сей Ваньсуна, как и прежде, Фу Чином.
— Какая еще беда? — насторожился Сей Ваньсун.
— На улице подозрительно много прохожих…
Сей Ваньсун выжидающе молчал.
— Одеты эти подозрительные гуляющие кто как, а обувь у всех одинаковая — башмаки, военного образца.
— Ты не преувеличиваешь опасность, Фу Чин?
— Ничего я не преувеличиваю. Пока не поздно, нужно уносить ноги!
— А мой гость? — тяжело вздохнул Сей Ваньсун. — Ты подумал о нем?
— Ты беги, а я найду способ предупредить твоего гостя об опасности! — отрывисто проговорил Шэн.
Шэн не стал разъяснять, как это он сделает, но сам знал: прежде чем Дракон направится на встречу с Сеем, мимо дома проедет возчик Чжао. И если Чжао не увидит перед калиткой Шэна, встречи не будет.
— Беги, Сей! Через двор — в огород, а там…
Сей Ваньсун соображал. «Нужно как-то спасать положение», — сверлила мозг неотвязная мысль.
— А коробка с кинолентой? Не оставлять же ее здесь? — озабоченно спросил он, хватаясь, как за соломинку, за эту еще не вполне оформившуюся идею.
— Я знаю, как ты дорожишь этой коробкой, Сей! Но будет лучше, если доверишь ее мне.
— Ты сумеешь ее сберечь?
— Будь уверен, Сей, сумею!
Сей Ваньсун мельком глянул на ходики. До условленной минуты оставалось почти полчаса.
— Тогда… сейчас… — отрывисто прошептал он и, метнувшись к комоду, резко выдвинул нижний ящик.
— Сейчас… сейчас… — бормотал Сей Ваньсун, лихорадочно роясь в каком-то тряпье. Когда он стремительно обернулся, Шэн почувствовал холодок под сердцем: в руке у Сея был крупнокалиберный кавалерийский наган. — Нет, я не отдам тебе коробку! Я поступлю по-другому! — Его лицо было неподвижно, и наган в руке не дрожал.
— Что это, за шутка, Сей? — пробормотал Шэн, следя глазами за дулом нагана.
— Это не шутка! — выкрикнул Сей Ваньсун. — Поворачивайся и… — Он показал глазами на дверь в соседнюю комнату. — Живо туда!
Шэн даже не пошевельнулся.
— Чего я там не видел? — усмехнулся Шэн и сам удивился тому, как спокойно звучит его голос.
— Иди! — угрожающе сказал Сей Ваньсун. — Посидишь взаперти, в подвале, пока я буду беседовать с твоим Драконом.
— Не пойду! — твердо ответил Шэн.
В глазах Сей Ваньсуна вспыхнули злые огоньки.
— Если не пойдешь, будешь лежать! Поворачивайся!
Шэн сделал вид, что подчинился команде, послушно подошел к двери, взялся за ручку, потянул ее на себя и, рывком распахнув дверь, стремительно подался вперед. Обманутый этим движением Сей рванулся следом, а Шэн, моментально отскочив в сторону, подставил преследователю ногу. Сей грохнулся на пол и растянулся во весь рост посреди комнаты. Шэн тотчас захлопнул дверь и запер ее.
Из-за двери неслись крики, проклятья, просьбы. Однако Шэн не слушал. Он лихорадочно рылся в комоде, выбрасывая на пол тряпки. В нижнем ящике, том самом, откуда Сей извлек кавалерийский наган, он нащупал под тряпьем что-то округлое и твердое. Это было именно то, что он искал, — коробка с кинолентой!
Шэн засунул бесценную находку за пазуху, застегнул на все пуговицы куртку и выскользнул на улицу.
ФОКУСЫ ДЛЯ ДОКТОРА ЛЕМКЕ
Голубой экспресс Харбин—Шанхай, готовый к отправке, стоял у перрона. Худощавый, средних лет мужчина в темно-сером костюме и с шелковым дождевиком, перекинутым через левую руку, не спеша прошелся вдоль состава, скользя рассеянным взглядом по окнам вагонов. В одном он заметил японского офицера, в другом — несколько жандармов. По перрону плотными группками ходили патрульные.
Человек подошел к вагону первого класса, протянул проводнику билет.
— До Сыпина? — вежливо осведомился проводник.
— До Сыпина.
Он постучался во второе от входа купе и, открыв дверь, удовлетворенно улыбнулся: в купе никого не было.
Мельком посмотревшись в зеркало, в котором отразилось худое лицо с острым подбородком, с пшеничными усиками над вздернутой верхней губой, человек бросил дождевик на сиденье и выглянул в окно.
По перрону медленно, словно бы прогуливаясь, двигался молодой китаец с точно таким же шелковым дождевиком цвета электрик, точно так же перекинутым через левую руку. Не доходя до окна, возле которого стоял человек в темно-сером костюме, китаец потер лоб тремя пальцами и, не оглядываясь, проследовал дальше.
Человек закрыл окно. Теперь он знал то, что ему было нужно: пассажир, который его интересовал, едет в третьем вагоне.
Доктор Лемке покидал Маньчжоу-Го в хорошем расположении духа. Голубой экспресс Харбин — Шанхай уносил его из этой огромной, неуютной страны, где так много непривычного, чуждого и вместе с тем поучительного.
«Что в том зазорного, если Германия, которой завтра будет принадлежать весь мир, переймет кое-что у японцев, не подозревающих в силу свойственной азиатам высокомерности, что они сами всего лишь игрушки в чужих руках?..» Такие вот далеко не оригинальные мысли витали в голове у германского доктора, удобно расположившегося на мягком диване литерного вагона.
Приподнявшись на локте, доктор Лемке посмотрел в окно. Вдалеке темнели горы, рядом с полотном дороги тянулась всхолмленная равнина — высокие травы, низкие деревья и ни одного строения.
Лемке опустил голову на подушку и опять погрузился в свои размышления. Сквозь легкий полусон он внезапно услышал, как дверь его купе взвизгнула и со стуком отворилась.
Герр Лемке порывисто поднял голову. В дверном проеме, пошатываясь, стоял молодой китаец в безукоризненной черной паре из дорогого трико. Крахмальный воротничок, облегающий смуглую шею, и краешки твердых манжет у кистей аристократически тонких рук, казалось, не белели, а светились. В руке он сжимал шелковый дождевик, свернутый жгутом. На безымянном пальце снял золотой перстень с бриллиантом, стоимость которого была, пожалуй, эквивалентной цене вагона. Беззаботная улыбка, блуждавшая по его молодому безбородому лицу, выдавала китайского денди, только что накоротке полюбезничавшего с Бахусом.