Бремя империи, стр. 96
— Особый режим — сквозь зубы сказал сидевший за рулем набитого скаутами небольшого микроавтобуса Александр, стараясь выглядеть как можно естественнее, ничем не выдавая дикое внутреннее напряжение, владевшее им.
Мария дождалась, пока полицейская машина осталась позади, пересела на сидение, стоявшее сразу за водительским.
— Возьми себя в руки! — ее голос звенел от напряжения — они пока ничего не знают! Если бы знали — не выпустили бы нас даже из дома. У нас в машине ничего нет — ни оружия, ни взрывчатки, ничего. Только восемь пацанов — старших скаутов. Понял? Говорить буду я, если что — а ты молчи!
Машины вперед ощутимо замедлялись, редкий в раннее время транспортный поток ощутимо густел, перемигивался рубиновыми стоп-сигналами…
— Впереди проверка документов. Похоже, дрянь дело!
— Молчи. Ни слова!
Впереди и в самом деле была проверка документов. Опорный пункт ДПС на выезде из города представлял собой небольшое, двухэтажное здание, около которого стояли несколько машин. Но самое главное — у поста дорога расширялась, и каждая машина почти сто метров проезжала по одному из шести — по количеству полос на дороге — коридоров, выложенных массивными бетонными блоками. Впереди, на каждой полосе был отдельный шлагбаум, там же было место для проверяющего документы сотрудника ДПС и самое главное — стоило только нажать на кнопку прямо там, на выносном пульте — и из-под асфальта мгновенно выскакивали массивные шипы, дырявящие колеса и ломающие подвеску даже большегрузного автомобиля, не говоря уж о легковушке. Разрешенная скорость там была двадцать километров в час, и пока машина ползла эти сто метров — с установленного в шести метрах над трассой пешеходного перехода на машину смотрели холодные электронные глаза камер слежения. Пока машина преодолевала этот коридор — ее номер фиксировался камерой и проверялся по базе угонов. В общем, прорваться силой через пост было невозможно, да и скрыться на находящейся "в базе" машине — тоже.
Вместе с остальным потоком фургончик вполз в один из коридоров, медленно, часто останавливаясь, пополз вперед. Если в обычном режиме документы проверяли, даст Аллах у каждого пятидесятого — то сейчас шерстили всех.
Мария быстрым движением поднесла к глазам зеркальце, осмотрела себя, опытным, внимательным взглядом ища малейшие признаки страха, растерянности, неуверенности. Одна ошибка здесь — и операция закончится не начавшись. Но их не было — ни одного.
— Попрошу документы! — высокий, чернявый полицейский не представляясь, как положено, протянул руку.
Александр достал из-под солнцезащитного козырька и протянул документы, Мария бросила на руку мимолетный, хищный взгляд — не дрожит ли? Не дрожала…
— Что в машине?
— Офицер, а в чем дело? — Мария улыбнулась своей самой милой и доброй улыбкой, отработанной как раз для таких случаев.
— Проверка документов — офицер ответил холодным, дежурным тоном но, увидев красивую рыжеволосую даму, сменил тон — приказано проверять документы у всех сударыня. Усиление, с утра объявили. Кто у вас?
— Дети. Скауты, старшая группа. В лагерь везем, в Черноморец…
— Не вовремя, везете, не вовремя. Сейчас особый режим ввели, документы у вас на каждом шагу проверять будут…
При массовых проверках, какие имеют место быть при объявлении особого режима, глаз замыливается а люди элементарно устают. Террористы допустили один промах — у них была детская скаутская форма, были чистые документы на себя и на машину — но не было путевок на детей. Жесткая проверка просто не предполагалась. И если бы сейчас проверявший машину офицер зацепился за эти слова и потребовал бы предъявить путевки — на этом бы и закончилось. Все закончилось — оружия в микроавтобусе не было, силовой прорыв закончился бы через несколько метров. Но до офицера не довели точно задачу, да и неизвестна она была — точная задача. Искать террористов — то есть подозрительных, с ручной кладью, на подозрительной машине у которой надо проверить багажник. Никто даже предположить не мог, что шахидами-смертниками могут быть едва достигшие совершеннолетия пацаны. И поэтому офицер бдительность не проявил и показать путевки на детей не потребовал…
— Да уж видим. Решили выехать пораньше, чтобы не попасть в пробки. На выезде утром пробки бывают.
— Оно так. Сейчас, пока стойте здесь. Я пойду к начальнику смены, попрошу, может, даст машину, вас сопроводить. Я быстро…
В салоне повисло напряжение, словно грозовая, готовая разразиться ослепительными разрядами молнии и громовыми ударами грома туча. Это вполне могла быть уловка. Если офицер заподозрил неладное — он должен был понимать, что если поднимет тревогу — умрет первым. А вот если он отойдет от машины под благовидным предлогом — например попросить, чтобы микроавтобусу с детьми полицейское сопровождение дали — и поднимет тревогу? Вот тогда — труба дело, из помещения поста выскочат уже несколько готовых к бою бойцов, в бронежилетах, с автоматами. Возможно, там и снайпер найдется. Труба дело будет, труба, все положат моментально, ахнуть не успеешь…
Едва слышно щелкнул замок — Александр чуть-чуть, почти незаметно приоткрыл водительскую дверь.
— Сиди! — злобно прошипела Мария, хотя у самой скулы от напряжения сводило — сиди, кому сказала!
Проклятые дети. Проклятые дети!!! Вместо того, чтобы вести себя как подобает обычным пацанам — вертеться на месте, пихать друг друга, шуметь, возмущаться почему стоим — сидят как истуканы, смотрят перед собой. Тут и дурак догадается — что неладно дело. Мерзкие, ублюдочные, проклятые щенки!!!
В поле зрения появился идущий к микроавтобусу полицейский. Он был один и автомат его по-прежнему висел на ремне за спиной…
— Извините… — в голосе капитана угадывалась искренняя досада — не получилось. Усиление, сами понимаете, старший на меня всех собак спустил. Но вы езжайте. Я передам дальше по связи, чтобы вас особо не задерживали. Извините, ради Аллаха!
— Ну что вы… Вам спасибо огромное — почти искренне, с огромным облегчением вымолвила Мария.
Окрестности Петербурга. Ночь на 01 июля 1992 года
Вообще, само пребывание города Санкт Петербург в столичном статусе, тем более — в статусе столицы ядерной державы на самом деле порождало массу проблем. Когда государь Петр Первый в лесах и болотах закладывал новую столицу — имперский Санкт Петербург — он и представить себе не мог, например, что время подлета тактической крылатой ракеты с прокравшейся в Финский залив подлодки до Адмиралтейства, к примеру — две минуты, а до Царского села — на несколько секунд дольше. Да и создать заглубленный командный центр в Уральских горах, к примеру, не в пример проще, чем в зыбкой, болотистой петербургской почве. И не в пример дешевле — не приходится бороться с плывунами на каждом шагу. Ну не думали тогда люди государевы такими категориями! А теперь думали — и приходили в уныние.
Александр Четвертый Великий, когда ему принесли сметы на все эти объекты стратегического оборонного значения — сильно задумался о переносе столицы. Сметы были такими — что видит Бог, перенести столицу в Екатеринбург, к примеру, или в ту же Казань выходило немногим дороже. Но подумав, государь все же оставил столицу на месте. Санкт Петербург, стоящий на самом краю нашей земли был и символом открытости государства, готовности к общению с внешним миром… Возможно, кстати, зря. Решили тогда сделать ход конем. В уральских горах создали мощнейший и относительно самостоятельный центр управления войсками на случай нападения. В Сибири — построили центр стратегической обороны. Эти два объекта, неуязвимые настолько насколько это было возможно, и должны были принять на себя управление войсками в "час Ч" и координацию действий ядерных сил. В граде же стольном сделали более дешевые и менее защищенные объекты, подобрав подходящую площадке за пределами города. Вопрос о переносе столицы иногда муссировался в прессе — но по серьезному к нему никто не возвращался с тех самых времен.