Бремя империи, стр. 161
"Палитра" и «Картина» — это были выражения, которым он учил нас. Для того, чтобы нарисовать картину, художнику нужны кисть и краски на палитре. Кисть — это твоя винтовка, без нее ты — мишень. Палитра — это подручные материалы — другие люди, живые или мертвые, другое оружие, бронетехника, развалины — все окружение, в общем. Используя все это, ты должен нарисовать картину — нечто такое, что введет вражеского снайпера в заблуждение и заставит его раскрыться, демаскироваться, выстрелить в пустоту. Картина — это то, что позволит тебе остаться в живых после выстрела твоего оппонента и выстрелить в ответ.
Разница была только в том, что плохой художник не получит денег за картину. Снайпер, плохо, неубедительно нарисовавший свою картину, получит билет на тот свет…
Итак — картина…
На мысль меня натолкнули именно эти проломы сразу через несколько стен. Очень уж удачно были расположены — можно было стрелять как бы "с разных уровней", через несколько стен.
Одна из «кукол» будет снайпером. То есть — мной. При таком освещении ночью что-то просечь — нереально. У нее даже винтовка будет — та самая «драгуновка», которую я нашел.
Выстрелом были пробиты четыре стены, первая — буквально вывалена. Прямая линия огня через эти проломы — как то, что мне нужно. Около первой стены куклу класть нельзя — положим около второй, замаскируем. А я засяду — либо у третьей, либо у четвертой…
Но нужно время на то, чтобы написать картину. Снайпера нужно отвлечь.
— "Бобр", ответь «Ворону»
— "Бобр" на приеме!
— Шумни немного.
— Принял!
Куклу расположил как и говорил во второй с края комнате, замаскировав у пролома — пришлось даже сбитую с петель дверь подкладывать, чтобы натурально было. К кукле пристроил штурмкарабин — какой снайпер без винтовки? Пристроил так, что казалось — снайпер залег и целится — а к спусковому крючку тонкую веревку привязал, саму винтовку укрепил, чтобы из рук хотя бы не вылетела. Еще одну веревку привязал к левой руке — чтобы пошевелить куклу, если нужно. И еще одну — к маскировочной накидке, которую я снял с себя. Со своей винтовки я снял глушитель — пока он мне не нужен…
Игра началась…
С винтовкой, я выполз в коридор, устроился около одного из проемов и выстрелил — просто так, никуда не целясь, для того, чтобы сообщить — я здесь. Не знаю — возможно даже ответный выстрел будет, правда откуда — я его не увижу. Может — снайпер раскроется и его Чижик — птица вольная — со своими приголубят. Всякое может быть…
Выстрела не было.
Ждать… Сразу делать второй ход нельзя — ждать и только ждать. Привалившись к исклеванной пулями стене и положив руку с пистолетом на колени, я замер. Минута текла за минутой — медленно, как течет из банки свежий золотистый мед…
На какой-то момент мне почудилось, что я опять слышу тот самый выстрел, прислушался — ничего…
Пора…
Второй ход был хитрее — тут я уже рисковал жизнью. Переползя в другую комнату, я на мгновение показался из-за укрытия — и выстрелил снова. На сей раз — кто наблюдал за развалинами — тот должен был видеть. Не меня — движение… Серую тень, мелькнувшую в истерзанном доме напротив.
Есть!
Ответный выстрел — четкий удар пули о штукатурку. Он здесь, он никуда не ушел. Он — меня ждет. Время третьего и последнего хода. Но сначала — пусть помаринуется, пусть — понервничает…
Выждав почти полчаса, я перебрался на третью и последнюю позицию. Вся хитрость состояла в том, что я находился как бы за спиной куклы — она лежала во второй от конца здания комнаты, я занимал позицию — в третьей. Я мог стрелять в том же направлении, что и «кукла». Надел на свою винтовку глушитель — теперь он мне понадобится.
Кто говорит, что куклы не умеют стрелять?
Спрятавшись за стеной, я нащупал кончик веревки и резко дернул — в комнате громыхнуло, штурмкарабин выстрелил. И — вышел на позицию сам, целясь из своей винтовки в развалины напротив. Затаив дыхание, потянул за вторую веревку — с куклы поползла вниз маскировка, которой я ее накрыл. Третья веревка — «кукла» пошевелилась. Искореженное здание напротив медленно плыло в зеленом аквариуме ночного прицела….
Есть!
Словно искра — всего лишь бесформенное, чуть более светлое пятно и — искра. Пуля прошла через куклу, с отчетливым шлепком ударилась в стену, за которой я скрывался — и я выстрелил в ответ, целясь по бесформенному серому пятну.
Трижды, раз за разом…
— "Бобр", ответь «Ворону». Я иду к тебе, не стреляй!
Ответа не было…
Обратный путь казался короче — может, потому что знаком. Крикнув перед зданием «Ворон», я нырнул внутрь…
Тело у самой стены, накрытое чем-то подручным, что нашли в этом здании. Проступающее бурое пятно на ткани, там, где по силуэту должна быть голова…
— Кто?
Никто не ответил. Огляделся…
Эх Чижик… Птичка певчая…
В звуки боя вплетался новый звук, солидный и грозный — пока едва слышимый, но с каждой секундой нарастающий слитный рев вертолетных турбин…
Десантная группа, высаженная с вертолетов, ушла вперед, вертолетные пушки с сумасшедшим визгом вгрызались, крошили здания, где находились боевики, небо изрыгало огонь. Десантные вертолеты, опасаясь Стингеров ушли, штурмовые работали с предельно малых, буквально прячась за остовами полуразрушенных зданий, принимая на себя шквальный огонь еще уцелевших террористов. Шло деблокирование здания МВД.
Осторожно, подсвечивая себе фонариком, я поднялся по лестнице — снайпер мог поставить растяжки для защиты своей позиции. На всякий случай я даже шерудил длинной, найденной у дома палкой впереди себя, прежде чем наступить. Мало ли…
Вот. То самое место. Комната, одна из стен которой, выходящая на улицу, вывалена взрывом. Бесформенное пятно в углу комнаты. Едва заметный, замотанный в маскировочную ленту толстый ствол мощной винтовки. Небольшая, едва заметная лужица крови на полу. Держа наизготовку пистолет, палкой откинул маскировку…
Темные, вьющиеся волосы, тонкие черты лица. Камуфляж, не скрывающий, а скорее подчеркивающие линии фигуры. Золотое кольцо на тонких пальцах, рука, обнимающая пластиковое ложе винтовки…
Что же мы делаем, люди…
Ее звали Сания Монтари. Совсем недавно она была преуспевающей хозяйкой модного косметического салона на набережной, а теперь — стала снайпером, воином джихада. Судьба распорядилась так, что она погибла, как погибли в этот день и многие другие, вставшие на путь джихада — но с их смертью война не закончилась.
Война только начиналась…
Старый аэропорт. Ночь на 01 июля 1992 года
— "Барс-один", на связи «Оборотень-два». Мы подбиты, самолет поврежден, держаться в воздухе не могу. Принял решение садиться на полосу старого аэропорта, прошу сообщить РВП, прием!
— "Оборотень-два", на связи «Барс-один»! РВП двадцать минут, прием!
— "Барс-один", я не продержусь в воздухе и десяти минут!
— Минимальный РВП двадцать минут, сократить не получится. Включите маяки и держитесь!
— Вас понял, «Барс-один», конец связи…
Если бы командир корабля мог — он был сейчас со всей силы врезал по штурвалу кулаком — до хруста в костях, до содранной, сочащейся кровью кожи. Как все это дерьмо некстати…
— Сколько мы продержимся?
— Минут десять, не больше. Мы теряем второй двигатель, видимо, разрушена система охлаждения. Я его на минимальную мощность включил — но долго он все равно не проработает…
— Сбрасываем топливо! — принял решение командир
— Стоп, стоп… А если мы его сбросим на аэропорт? А потом — врежем?