Бремя империи, стр. 135
"Ястреб-59", позывной «Шесть-один»
Действия в случае катастрофы одного из вертолетов были отработаны — все звено оставалось на месте катастрофы и пока с одного из вертолетов по тросам спускались спасатели, остальные вертолеты вставали в карусель, поливая окрестности огнем из бортового оружия и не давая боевикам подойти к месту падения вертолета. Здесь помимо трех оставшихся вертолетов звена командир эскадрильи выделил им штурмовой вертолет, способный бороться даже с танками. Несколько пулеметов, НУРСы и тридцатимиллиметровая пушка способны были разорвать находящихся в окрестностях боевиков в клочья — но тут «Ястребам» опять не повезло. Они не знали, что "Ястреб шесть-два" упал меньше чем в двухстах метрах от стадиона и от здания министерства внутренних дел, где держали круговую оборону остающиеся к этому моменту в живых полицейские и жандармы. Этот объект у террористов был приоритетным, в несгораемых сейфах министерства находились данные на агентуру МВД в рядах исламского террористического подполья — и кое-кому не терпелось заполучить эти данные. Поэтому, концентрация боевиков в месте падения «Шесть-два» была максимальной…
Вертолет «Шесть-один» вырвался из стаи, пошел вверх, разворачиваясь по широкой дуге, чтобы увидеть место катастрофы. По днищу винтокрылой машины то и дело с противным звуком щелкали пули — казалось, что идет град.
— Бортстрелкам готовность! — подполковник ВВС Бахмурнов, командир экипажа «Шесть-один» привычно отдавал распоряжения, приняв на себя командование их маленьким отрядом и не забывая управлять собственным вертолетом — «Третьему» и «Четвертому» работаем по схеме один. «Оборотень»!
— Оборотень четыре, иду за вами
— Свободная охота! Оборотень, не подпускай их к вертолету, пока мы не разберемся!
— Вас понял
"Схема один" — стандартное построение, вертолет с позывным «Четыре» идет первым, спасатели спускаются с вертолета и проводят разведку места падения. Потом на него же поднимают выживших, если места в «Четвертом» не хватит — его место занимает «Третий» и так далее. У любого вертолета есть чрезвычайный резерв по грузоподъемности, как раз для таких случаев. Черт, топливо…
Подполковник бросил взгляд на указатель количества топлива, произвел кое-какие расчеты в уме и понял, что хватит его всего на тридцать минут, дальше придется улетать. Иначе рядом со вторым рухнут и остальные машины.
— "Первый" — всем! Лимит на операцию, двадцать пять минут. Работаем.
Что-то пронеслось перед самым остеклением пилотской кабины, оставляя за собой серый, едва заметный во тьме след…
— Черт… Вова, прими управление — подполковник понял, что одновременно вести вертолет и командовать спасательной операцией он не может, а если попытается — то его собьют также как и второго. Поэтому, он передал управление сидящему рядом второму пилоту, майору Грицько.
— Второй пилот управление принял!
Вертолет пошел по широкой дуге, огибая место падения второго, за спинами летчиков, в десантном отсеке размеренно застучал КОРД
— Я «Четвертый», иду к месту падения!
— Тебя понял, всем прикрывать «Четвертого»
Подполковник мрачно прикинул их шансы, и получалось что они не так уж и велики — только до тех пор, как террористы подтащат сюда «Стингеры». Как только подтащат — не помогут даже отстреливаемые тепловые ловушка. Им конец.
Бортстрелок. Вертолет «Шесть-один»
В жизни это выглядит совсем иначе…
Бортстрелки вертолетов, как и все другие солдаты постоянно тренируются. Попасть из крупнокалиберного или обычного ротного пулемета по движущейся цели очень непросто, а если ты стреляешь по этой самой движущейся цели, находясь в быстро летящем, раскачивающемся в потоках воздуха вертолете — то еще сложнее, для нетренированного человека почти невозможно. Поэтому, бортстрелки должны были тренироваться постоянно, не меньше самих летчиков. А поскольку тренироваться настоящими патронами, да при настоящем полете на вертолете слишком дорого, в каждой части стоял тренажер — этакий произвольно качающийся станок, пулемет с лазерным имитатором стрельбы и большой экран. А рядом — из динамика долбит по мозгам на полной громкости аудиозапись, сделанная при реальной стрельбе с реального вертолета — крики, мат, вой турбин и адский грохот пулемета. На экране постоянно появлялись те или иные цели и тренирующийся должен был поражать их в минимально возможное время, с минимально возможным расходом патронов и максимальным процентом попадания. Делать это было сложно — в России не производился аналог шестиствольного М134 Миниган, в котором сумасшедшая — шесть тысяч выстрелов в минуту — скорострельность — покрывала огрехи стрелка при прицеливании. Обычно использовался тяжелый пулемет КОРД, имевший свои преимущества — с его помощью можно было остановить даже легкий бронетранспортер или снести угол дома вместе со скрывающимся за ним стрелком. Старший лейтенант Иванков из бортстрелков эскадрильи стабильно был в первой десятке, со своим КОРДом он словно сроднился и мог накрыть бегущего человека с двух-трех выстрелов. Но сейчас он подумал, что тренажер все-таки реальной картины не дает — потому что цель на экране не может стрелять в ответ.
Когда вертолет наклонился, идя по широкой дуге над целью, он на какую то секунду растерялся — вся земля под вертолетом, казалось, расцвела яркими пульсирующими цветками вспышек — стреляли в него.
Оцепенение длилось секунду, не дольше — до тех пор, пока случайная пуля не выбила искру совсем рядом с ним, попав в десантный отсек. Машинально, он довернул ствол пулемета, наводя его на пульсирующее в темноте пламя, отсек короткую очередь. Пулемет привычно рыкнул, три пули калибра 12,7 ушли к цели — и пламя погасло.
— Суки!
Старший лейтенант перевел пулемет на следующую цель — два источника огня следом, нажал на спуск, пулемет застучал — погасли и они.
— Вот вам!
— Очки надень!!! — кто-то проорал ему в ухо, перекрикивая свист турбин, хлопнул по спине
Очки… Черт, прибор ночного видения.
Старший лейтенант на секунду поднял руку к шлему, опустил очки — и черно-желтая панорама под ним превратилась в причудливое полотно, написанное всего двумя красками — всеми оттенками зеленого и ослепительно белого — такой ослепительно яркий, белый цвет не передаст на своем полотне ни один, даже самый талантливый художник.
А еще Иванов увидел, как прямо по курсе двое — они стояли совсем рядом друг с другом на расстоянии вытянутой руки поднимают длинные, лежащие на плече трубы с утолщениями с торца.
— Получай!
Стая светлячков метнулась к изготовившимся к стрельбе гранатометчикам, врезалась в темные фигурки — и они упали ничком, там где стояли, как маленькие марионетки, у которых разом обрезали все веревочки.
— Вот вам, суки!