Лейденская красавица, стр. 79
Женщины – Мег и другая – кивнули головами и пригласили Эльзу следовать за ними. Она с минуту постояла в нерешимости, смотря на Рамиро и Адриана, затем, грустно опустив голову, повернулась и не говоря ни слова пошла по дубовой лестнице, начинавшейся возле очага.
– Отец, – начал Адриан, когда они остались одни, – ведь я должен так называть вас…
– Нет ни малейшей надобности, – перебил его Рамиро, – не все случившееся нуждается в полном дневном освещении… Ну, что ты хотел сказать?
– Что значит все это?
– Сам желал бы объяснить тебе. Но, кажется, это значит, что без малейшего усилия с твоей стороны – ты мне кажешься удивительно ненаходчивым – твои любовные дела принимают неожиданно счастливый поворот.
– Я ни при чем во всем этом. Умываю руки.
– Все равно. Могут найтись люди, которые подумают, что сразу твои руки не отмоешь. Выслушай меня, глупый, – он оставил насмешливый тон. – Ты влюблен в эту куклу, и я велел привезти ее сюда, чтобы женить тебя на ней.
– А я отказываюсь жениться на ней против ее воли.
– Как тебе угодно. Но кто-нибудь да женится на ней – ты или я.
– Вы? – вырвалось у Адриана.
– Совершенно верно. Откровенно говоря, подобная перспектива вовсе не улыбается мне. В мои годы прошедшего достаточно. Но надо думать о материальных выгодах, и если ты отказываешься, то я могу заменить тебя. Понимаешь, что руководит мною?
– Нет. Что?
– Таким образом получается право на наследство Гендрика Бранта. Конечно, мы бы могли оружием или другим путем захватить это богатство; но не лучше ли было бы приобрести его для нашей семьи законным путем, получив на то разрешение высшей власти? Теперь страна в волнении; но не всегда будет так: кто-нибудь, в конце концов, должен будет уступить, и снова водворится порядок. Тогда может возбудиться вопрос – ведь богатые всегда бывают предметом зависти. Если же наследница замужем за католиком и верноподданным короля, то кто может оспаривать права, освященные законами божескими и человеческими? Подумай об этом хорошенько. Выбирай, кем желаешь иметь Эльзу – мачехой или женой!
Весь охваченный бессильным бешенством, мучимый совестью, Адриан начал раздумывать. Всю ночь он продумал, ворочаясь на своем соломенном матраце, где крысы свили себе гнезда, между тем как на дворе завывала метель. Если он не женится на Эльзе, на ней женится его отец, и не могло быть вопроса, какой из двух исходов будет для нее лучшим. Эльза – жена этого злого, циничного, истрепанного искателя приключений с таким ужасным прошлым! Этого нельзя допустить! В таком случае ее жизнь была бы адом, с ним же, может быть, после некоторого периода бурь и сомнений она будет счастлива: ведь он молод, красив, симпатичен и любит ее! Вот в том-то и главное. Адриан любил Эльзу настолько, насколько была способна его натура, и мысль, что она может достаться другому, была для него ужасна. Если бы этим человеком был Фой, его сводный брат, было бы тяжело, но что им будет Рамиро – этого Адриан не мог вынести.
Эльза не вышла к завтраку на следующее утро, отец же и сын опять сошлись.
– Ты бледен, Адриан, – сказал Рамиро. – Погода, вероятно, не давала тебе спать ночью, и я не спал, хотя в твои годы был способен спать и при шуме битвы. Ну, что же? Поразмыслил ли ты о нашем разговоре? Мне неприятно приставать к тебе с этими семейными делами, но время не терпит, надо решить что-нибудь.
Адриан смотрел в окно на непрерывно падающий снег. Наконец он обернулся и сказал:
– Да, лучше уж пусть я женюсь на ней, хотя, думаю, что подобное преступление не останется без возмездия.
– Какой ты предусмотрительный молодой человек! – отвечал отец. – При всем твоем разгильдяйстве я замечаю в тебе задатки здравого смысла. Что же касается возмездия, то, собственно говоря, тебе нельзя не позавидовать…
– Замолчите! – гневно перебил его Адриан. – Вы забываете, что при подобных сделках бывают две стороны: я должен получить ее согласие, а просить его не стану.
– Не станешь? В таком случае, я попрошу его и сумею получить. Ну, теперь слушай: мы заключили договор, и ты потрудишься сдержать его или взять на себя все последствия – каковы бы они ни были. Я подведу эту девицу к алтарю, то есть к этому столу, и ты обвенчаешься с нею, после чего можешь поступить, как тебе будет угодно: можешь жить со своей женой или раскланяться с ней и удалиться – мне все равно, лишь бы вы были женаты. Уж мне надоели все эти разговоры, прошу тебя оставить меня с ними в покое.
Адриан посмотрел на него, хотел что-то сказать, но передумал и вышел из дому на снег.
«Наконец убрался!» – подумал отец и, призвав Симона, вступил с ним в продолжительное совещание.
– Понял? – спросил он наконец.
– Понял, – мрачно ответил Симон. – Я должен разыскать монаха, ожидающего в указанном месте, и вечером привести его сюда. Нелегкое это дело для христианской души в такую погоду!
– А что получишь? Помни, что получишь!
– Все это отлично; да хоть бы задаточек дали…
– Получишь! Такому работнику не жалко и дать, – согласился Рамиро и, вынув из кармана кошелек, данный Лизбетой Адриану, с усмешкой – действительно, в этом была комическая сторона – отсчитал Симону порядочную сумму.
Симон посмотрел на деньги и, решив, что вряд ли удастся сегодня выклянчить еще что-нибудь, спрятал их в карман, затем, закутавшись в толстый фрисский плащ, он отворил дверь и исчез среди метели.
ГЛАВА XXVI. Жених и невеста
Весь день снег шел не переставая ни на один час, наступила ночь, и большие мягкие хлопья падали на землю тихо, как пух, так как ветер прекратился. Адриан встречался с отцом только за едой, предпочитая проводить остальной день на дворе, на снегу, или под старым навесом позади мельницы, чем оставаться в обществе этого ужасного человека, вечно насмехающегося и принуждающего его совершить великое преступление.
За завтраком на следующий день Рамиро осведомился у Черной Мег, отдохнула ли ювфроу Эльза от своего путешествия настолько, чтобы позавтракать вместе с ними. Мег отвечала, что Эльза положительно отказывается выходить из своей комнаты и говорить что-либо, кроме самого необходимого.
– В таком случае, мне надо самому переговорить с нею, – сказал Рамиро. – Пойдите и скажите ювфроу, что я шлю ей свой привет и сам поднимусь к ней еще до обеда.
Мег отправилась выполнить поручение, а Адриан взглянул на отца подозрительно.
– Успокойся, мой друг, – обратился к нему отец, – хотя мы и увидимся наедине, но тебе нет причины ревновать. Помни, что пока я только запасная стрела в колчане, запасной актер, выучивший на всякий случай свою роль, но могущий оказаться полезным.
Каждое слово Рамиро резало Адриана, но он не отвечал: он уже понял, что ему никогда не сравниться с отцом в речах.
Эльза выслушала послание, как выслушивала все остальное, молча. Три дня тому назад, когда было объявлено, что Лизбета ван-Гоорль окончательно вне опасности после той страшной болезни, которая за это время несколько раз грозила ей смертью, Эльза Брант, все время ухаживавшая за ней, решилась выйти прогуляться. Город в этот вечер положительно душил ее, и, чувствуя, что ей необходим чистый деревенский воздух, она вышла за городские ворота и пошла вдоль городского рва, не замечая, что за ней следят. Когда начало смеркаться, она остановилась на минуту, смотря в сторону Гаарлемского озера, мысленно переносясь к любимому человеку, которого надеялась увидеть дня через два или три.
Но тут вдруг что-то покрыло ее голову, и она очутилась в темноте. Она очнулась в лодке, где рядом с ней, карауля ее, поместились двое негодяев, в которых она узнала лиц, напавших на нее в день ее приезда в Лейден.
– По какому праву вы схватили меня и куда вы меня везете? – спросила она.
– Нам заплатили за это, и мы везем вас к Адриану ван-Гоорлю, – был ответ.
Эльза поняла и замолчала.
Таким образом ее привезли в пустынный разбойничий пригон, где ее ждал Адриан, встретивший ее, как она была убеждена, ложью. Теперь, без сомнения, настал конец. Ее, любившую всей душой его брата, насильно обвенчают с человеком, которого она ненавидела и презирала, обвенчают с пустым, ничтожным предателем, который не остановился из-за ревности, жажды мести или жадности – она не знала, из-за чего собственно – перед тем, чтоб предать своего благодетеля, мужа своей матери, в руки инквизиции.