Лейденская красавица, стр. 53

– С удовольствием, – отвечал Адриан, прикасаясь к холодным длинным пальцам. – Много лет я ищу кого-нибудь, на кого мог бы положиться, кто бы понял меня, как вы понимаете меня теперь, – я это чувствую.

– Да, да! Я действительно понимаю вас, – сказал маг.

– И подумать только, что я могу быть отцом такого дурака, – начал он рассуждать по уходе Адриана вслух, как делал часто, когда думал, что находится наедине с самим собою. – Впрочем, это мне на руку: в данном случае красивый, влюбленный в себя дурак может быть мне полезнее, чем молодой человек со здравым умом. Надо свести свои счеты. За наем конторы заплачено, и с первого числа я буду уже получать жалованье от правительства, как новый смотритель тюрьмы; стало быть, я могу заняться собиранием улик против почтенного наследника Бранта, Дирка ван-Гоорля, его предприимчивого сына Фоя и этого негодяя, Красного Мартина. Раз они попадут ко мне в тюрьму, уж непременно один из них выдаст мне тайну богатств Бранта. Женщины, вероятно, ничего не знают – они не скажут им; да я и не желаю иметь дело с ними: ничто не разубедит меня, что… – он содрогнулся, как при неприятном воспоминании. – Надо добыть неопровержимые улики; последние казни и допросы вызвали такой шум, что правительство не допустит казни без приличного предлога… Даже Альба и Кровавое Судилище начинают опасаться. Кто же может доставить лучшие улики, как не этот осел, сын мой Адриан? Но так как, по всей вероятности, у него где-нибудь да скрывается совесть, то лучше не давать ему заметить, что, разговаривая с ним, в сущности, допрашиваешь его. Прежде всего надо уличить старого друга Дирка в ереси, а против молодого человека и слуги возбудить обвинение в убийстве солдата и в пособничестве бегству еретиков с их состоянием. Убийство – тяжкое обвинение и не вызывает общественной симпатии, как ересь.

Он подошел к двери и позвал:

– Мег! Хозяйка!

Напрасно он трудился, так как едва отворил дверь, почтенная хозяйка очутилась у него чуть не в объятиях.

– Что это?.. Вы подслушивали? Какой стыд! Но женщины любопытны… – а про себя подумал: «Надо быть осторожнее. К счастью, я говорил негромко».

Он позвал Мег в комнату и, внимательно осмотрев последнюю, начал делать в ней некоторые приспособления.

ГЛАВА XVII. Обручение

В сумерки следующего дня Адриан вернулся, согласно обещанию, и был впущен в ту же самую комнату, где застал Черную Мег, которая передала ему маленький пузырек с совершенно прозрачной как вода жидкостью, что было весьма естественно, так как в действительности в пузырьке было не что иное, как вода.

– И это питье в самом деле повлияет на ее сердце? – спросил Адриан, рассматривая пузырек.

– Это удивительное лекарство, – отвечала старуха, – кто выпьет его, сходит с ума от любви к давшему его. Оно составлено по рецепту самого мага из драгоценных трав, не имеющих никакого вкуса и растущих только в африканских пустынях.

Адриан понял и стал шарить в кармане. Мег протянула руку, чтобы получить награду. То была длинная костлявая рука с длинными костлявыми пальцами, и на ней недоставало одного пальца. Мег увидала, что Адриан смотрит на руку и поспешила объяснить:

– Со мной случилось несчастье, – сказала она, – мясник резал свинью и отхватил мне палец.

– У вас было кольцо на этом пальце? – спросил Адриан.

– Было, – мрачно и сердито отвечала она.

– Как странно! – вырвалось у Адриана.

– Почему?

– Потому что я видел палец, длинный женский палец с золотым кольцом на нем, как будто отрубленный от вашей руки. Вероятно, мясник спрятал его на память.

– Может быть, герр Адриан; а где он теперь?

– Теперь он сберегается, или по крайней мере сберегался в банке со спиртом, привязанный ниткой к пробке.

Злое лицо Мег передернулось.

– Достаньте мне его, – хрипло сказала она. – Я много делала для вас, герр Адриан, сделайте это для меня.

– На что он вам?

– Чтобы по-христиански похоронить его, – мрачно проговорила она. – Не годится и не на счастье, если человеческий палец сохраняется в банке, как какой-нибудь жук или ящерица. Достаньте его – я не спрашиваю, у кого он, – иначе я не стану больше помогать вам в ваших любовных делах.

– Хотите получить вместе с тем и рукоятку кинжала? – колко спросил он.

Она искоса взглянула на него своими черными глазами. Этот молодой человек знал слишком много.

– Мне нужен палец с кольцом, который мясник отрубил, свежуя свинью.

– Может быть, тетушка, вам и свинку хотелось бы получить? Не ошибаетесь ли вы? Вы, может быть, сами хотели перерезать ей горло, а она откусила вам палец.

– Если мне понадобится свинья, я стану искать ее в хлеву… Принесите мне банку или…

Она не успела окончить, так как дверь отворилась и в комнату вошел маг.

– Вы ссоритесь? – укоризненно спросил он. – Из-за чего? Я догадываюсь. – Он провел рукой по лбу. – Тут замешан палец – перст судьбы?.. Нет, не то? А!.. – Он схватил руку Мег и, как бы осененный новым вдохновением, добавил: – Теперь понимаю. Принесите его, друг Адриан; мертвый палец приносит несчастье всякому, кроме его владельца. Сделайте это для меня.

– Хорошо, – отвечал Адриан.

– Моя сила увеличивается, – продолжал маг как бы про себя. – Я вижу эту честную руку и большой меч, но пока еще не стоит говорить: этого еще слишком мало. Оставьте нас, тетушка. Даю вам слово, ваш палец вернется. Да, вместе с золотым кольцом. А теперь, мой молодой друг, поговорим. Вы получили напиток? Говорю вам, что он окажется действенным, он заставит ожить мраморную Галатею. Пигмалиону, вероятно, был известен этот секрет. Но расскажите мне что-нибудь о вашей жизни, о том, что вы изо дня в день думаете и делаете: когда я даю свою дружбу, я люблю жить жизнью моих друзей.

Поощряемый им Адриан рассказал ему очень многое, сообщил столько подробностей, что сеньор Рамиро кивая ему из-под надвинутого колпака, думал про себя: «Успеет ли шпион, спрятанный в потайном шкафу, несмотря на всю свою опытность, записать все, что он слышал?» Он старался не давать Адриану уклониться в сторону и, время от времени вставляя свое замечание, искусно перевел разговор в нужное русло.

– Вам нечего скрытничать со мной, – сказал он, – я знаю, как вы выросли, как не по своей вине покинули лоно истинной Церкви и принимаете участие в тайных сборищах еретиков. Вы сомневаетесь, что это мне известно? Дайте припомнить. Не далее как на прошлой неделе вы сидели в комнате с выбеленными стенами, выходящей на рыночную площадь. Я вижу всех, бывших там: некрасивый, низенький человек проповедует резким голосом; его проповедь – сплошное кощунство. Корзины… корзины… Какое отношение могут иметь к нему корзины?

– Он, кажется, прежде делал их, – прервал Адриан, попавшись на удочку.

– Может быть, так, а может быть, я вижу их оттого, что ему предстоит быть похороненным в корзине. Как-никак, его судьба странным образом связана с корзинами. Вместе с вами тут и другие: человек средних лет с тупыми чертами лица; не Дирк ли это ван-Гоорль, ваш отчим? А кроме него еще молодой, довольно красивый молодой человек, вероятно, родственник. Я вижу его имя, но не могу ясно разобрать его. Ф… Ф… о… и… Foi по-французски значит вера; странное имя для еретика.

– Фой, – поправил Адриан.

– В самом деле!.. Как это я не разобрал последнюю букву; но в видениях подобные вещи случаются. Кроме того, в комнате еще один человек – высокого роста с рыжей бородой…

– Нет, вы ошибаетесь, – горячо возразил Адриан, – Мартина не было там, он оставался караулить дом.

– Вы уверены в этом? – с сомнением спросил маг. – Я смотрю, и мне кажется, вижу его.

Он пристально глядел на стену.

– Вообще, он часто бывает на этих собраниях, только не был на прошлой неделе.

Нет надобности дальше следить за разговором мага с Адрианом. Маг, вынув из-под плаща хрустальный шар, продолжал описывать свои видения, а молодой человек поправлял его, зная в точности все случившееся, пока сеньор Рамиро и его сообщник не нашли, что собрали достаточно улик, неопровержимых улик по понятиям того времени, чтобы три раза сжечь Дирка, Фоя и Мартина, а если бы оказалась надобность, то и самого Адриана. После этого маг простился со своим новым другом.