Вокруг Байкала за 73 дня, стр. 11
Опять раздевшись, осмотревшись, поматерившись и помыв помятые морды в ледяной воде, начинаем собираться в дорогу. Вот где понимаешь всю прелесть бивака – в его сборе. Жуть. Всё Это разбросанное нужно снова собрать, разложить, утрамбовать, перевязать, упаковать, выхлопать, свернуть, жратву сверху отложить, всё остальное ещё предусмотреть и ничего не забыть. Короче, не понравилось мне утрами собираться. Но теперь это будет каждый день, и от этого я злюсь. Вот Джеф – все снаряжение легкое, удобное, ничего лишнего. Сидит, сука, глазеет на нас или с фотиком по берегу бегает. «Иди, котелок сполосни!»
Через пару километров вышли на дорогу ведущую к Большим Котам. Потеплело. Повеселели – легко идти, клещей нет. Пройдя кладбище, входим в замороженные Большие Коты.
Большие коты
КОТЦЫ (сибирское) или КОТЬЦЫ (древнерусское) – плетёный перебор через реи для удержания и ловли зашедшей туда рыбы, особенно омулей.
В речку Котинку в прошлом заходила на нерест рыба и её ловили подобными способами.
Посёлок возник на базе золотоносных россыпей (добыча дражным способом относительно недавно прекращена). В Сенной пади был прииск иркутского купца Патушинского. Сохранились вертикальные штольни и, отвалы, деревянные желоба золотодобытчиков. На Байкале, вблизи устьев рек Большие и Малые Коты, золотоносные галечники брали со дна летом с плотов, зимой – со льда из прорубей.
Здесь в посёлке стоял стекольный завод, а в 1918 году организована лимнологическая станция – старейшее научно-исследовательское учреждение на Байкале.
Жуткое зрелище – деревенский Байкал! Грязный, заваленный остатками зимних отходов почерневший лед, с обклеванным трупом вмерзшей собаки. Вова, конечно, объяснил Джефу, что это медвежонок, их много вмерзает в лед на Байкале. Тот, конечно, бросился фотографировать. «Полезли на утес, Шкипер!».
Чаячий утес и «Чертов Мост» прошли в легкую – зря пугали. Ну поползали под навесами, ну попрыгали по скале и что? Ерунда. Вот тягуны вдоль берега вымотали. Идешь, идешь по узкой тропе – конца края нет. И горизонт не приближается. Только дикие лошади как-то скрашивают пейзаж, любопытно уставившись на нас и совершенно не боясь. Да в подкладках накапливаются наши маленькие друзья – паразиты, заставляя нас раздеваться и нервничать.
О! Кадильный! Наконец-то!
Мыс «Кадильный»
С давних времён здесь жгут известь. Отсюда и название – Кадильный, видимо от чада и дыма, образующихся в процессе. В глубину побережья врезаются пади – Малая и Большая Кадильная, известные помимо своего прямого назначения, связанного с обжигом извести, ещё и тем, что окружающие гребень кристаллические известняки изобилуют нишами и пещерами. В одной из них, под названием «Часовня», найдены останки стоянки древнего человека. Множество других пещер имеют свои тайны и легенды и ждут своих первооткрывателей, чтобы подарить им свои сокровища.
У околицы, сбросив рюкзак, почувствовал, как потянуло тело назад, заколбасило. Привык идти, наклонившись вперёд, задницей подпирая нелегкую ношу, а пустого – на спину бросает.
Ну и конечно егерь тут как тут. Здрасти. Кто да чё. Свои. Ему развлечение, наверное, свежих туристов увидеть. Давай нас провожать, рассказывать, как в этих местах до революции местный богач клад прятал. До сих пор приезжают, ищут, но не нашли – почва шевелится, и многие пещеры и щели давно засыпало, как найдешь? Может до него копать сто метров, а тут камень. Знать бы где – порохом бы рванули. Тут много пещер. В одной – скелет дезертира, ещё с Отечественной. Одна пряжка осталась. Короче, прожужжал все уши, пока проводил нас до конца деревни. Там отстал. А в воде у берега кричат и плещутся турпаны и огари. Две пары. Красивые заразы. Что-то ковыряют во льду, но не подпускают сфотографировать.
Потом опять крутые тропы. Джеф устал быстрее и уже не прыгал в опасных местах, а пытался страховаться и все твердил: «Я не хочу делать ошибка». Постоянно приходилось его ждать или помогать, подавая палку или руку. Достал. И клещи достали. День как-то незаметно кончился, стемнело, а места для ночевки подходящего не было: то клещатник, то высоко от воды. Вова ломанулся вперед (типа сил еще много) искать место для ночлега. Мы шли, шли, догоняли его, догоняли, упарились – куда он делся? Во, бежит. Нашел место на самых камнях у Воды. «Вы мою кепку не принесли? Я вам ею метку оставил». Ага, видел я его кепку в сумерках. Он поплелся за кепкой, а Джеф выпучил глаза от наших братских объяснений с ненормативной лексикой по поводу этого пустяка. Учи язык, американец!
Пришлось ночевать на холодной кромки моря. На камнях. Наспех пожрали, попялились на ночное небо (спутники носятся – благодать), успокоились горячим супчиком и спать – вымотались, клещи достали, ветер холодный.
13.05.92
Первый укус клеща. Салями. Большое Голоустное. Два клеща в голове Джефа. Наши друзья, дозаправка. Обед на берегу. Прощание с Джефом. Потускневший вечер
Тринадцатое число – ништяк! В кисть руки впился клещ! Думал, боялся – накаркал!
– А что такое есть по-русски «ништяк»? – Джефу всё интересно.
– Это, брат, когда член двумя руками берёшь, а то, что не влезает в ладони и есть ништяк.
– А у тебя есть ништяк?
– У меня ладони очень широкие. Отвали, Джеф – видишь клещ торчит?
Клещ, падла, глубоко впился – видно давно. Вытащили. Способ вытаскивания очень прост: вяжешь узелок на нитке и пропускаешь во внутрь клеща. Затягиваешь, а потом шатая из стороны в стороны и выкручивая по спирали, потихонечку вытаскиваешь. Задницу его можно кремом или смолой помазать, чтобы не дышал, сам себя вытолкнет. Прижигаешь йодом или водочкой. У нас был и йод. Хорошее начало дня. Сегодня в Голоустное Дима должен приехать, надеюсь это не сигнал к облому. Всё, хорош, не думай, а то опять накаркаешь. Давайте кушунькать и собираться – тащится ещё порядочно.
Завтрак. Джеф достаёт из рюкзака САЛЯМИ, и мы: ох! уели. Всё это время он жрал наше, а сам прятал салями. Вот, конь! К тому же колбаса протухла. Понюхали, попробовали, предложили Джефу выбросить её, но он спрятал в рюкзак: «Мне еще в Москву ехать». Потом у него оказались карамельки и прянички. Ну, это мы ели. Воду из Байкала он пить по началу боялся – подавай ему кипяченую. Ни хрена – рискнул, пьет. Фотоаппарат у него конечно классный «Олимпус» с трансфокатором, легкий, пленка «Кодак» (у нас «Орва»). Попросили продать пару пленок. Долго мялся, что-то в уме прикидывал, но отказался – самому мало. Жлоб. Мы его грели, кормили, я ему ручки подавал на виражах, а он закозлил. Ничего – отольется!
По дороге у какого-то зимовья встретили пару уродов, собирающих каменное масло в горах. Зачем им это масло? Оказалось они тоже охотоведы, как Солдатов. Те вечно что-то собирают: то масло, то корни, то рога, то желчь медвежью. Всё норовят продавать японцам за доллары, но что-то я не знаю не одного богатого охотоведа, если он не зав. кафедрой, чьи студенты живут в Приморье около икры или не на практике по отстрелу соболя.
Голоустное.
Голоустное
Голое устье – обширная степная дельта реки, где обитает странный ветер Харахаихой. Раньше это место называлось Идин-Гол. Река, разливаясь на шесть рукавов, представляла собой отличное место для утиной охоты, пока не попало под ведомство национального парка. В посёлке Голоустное находится церковь с одноимённым названием церкви в Листвянке: Свято-Никольская, построенная примерно на месте часовни 1701 года. В 1937 году по приказу главы администрации посёлка церковь была разрушена. Вскоре его постигла кара – он ослеп.
Первое зимовьё на мысе Голоустном было построено вXVII веке.
Церквушка ремонтируется. Погода хорошая. Где-то здесь столовая. Несмотря на обеденный перерыв, столовские бабаньки накормили усталых путников порядочным обедом. А кого им еще кормить в это время года, кроме нас да шабашников? – деревенские дома кушают – мы основная выручка дня.