Голубая портьера, стр. 5

– Если ты собираешься оскорблять Мадлену, – возмущенно воскликнул его брат, – тогда лучше пожелаем друг другу спокойной ночи, иначе мы поссоримся, чего бы я хотел меньше всего на свете.

Сэр Юстас пожал плечами. «Если боги хотят покарать человека, они сначала лишают его рассудка, – пробормотал он, зажигая свечу. – Что и произошло после южно-африканской кампании».

Но сэр Юстас отличался податливым нравом. Его любимый девиз звучал так: «Живи, пока живется» и, тщательно обдумав во время бритья всю эту историю, он пришел к выводу, что как ни трудно признать, но его брат будет поступать по-своему и самое лучшее, что можно сделать – это согласиться с ним и довериться естественному ходу вещей, который поставит все на свои места. Несмотря на видимую светскость и цинизм, сэр Юстас был в душе добрым малым и питал нежные чувства к своему незадачливому брату-молчальнику. Кроме того, он испытывал большую неприязнь и презрение к леди Кростон, которую он раскусил давным-давно.

Он успел хорошо познакомиться с ней, поскольку являлся одним из душеприказчиков ее мужа, и ему пришло в голову, что она может так настойчиво искать его общества оттого, что он получил титул барона.

Идея брака между братом Джорджем и его старой любовью представлялась ему во всех отношениях несимпатичной. Во-первых, по завещанию мужа Мадлена мало что получит после второго замужества. Это первое «но». Другое, значительно более существенное для сэра Юстаса заключалось в том, что в ее возрасте она вряд ли одарит семейство Периттов наследником. Сам сэр Юстас не имел ни малейшего желания жениться. Он считал брак замечательным институтом, необходимым для достойного поддержания жизни, но сам не желал иметь к нему никакого отношения. Поэтому, если его брат женится, он искренно хотел бы, чтобы от этого союза произошли дети, наследующие титул и поместье. Но прежде всех этих замечательных доводов в нем говорила сильнейшая неприязнь и недоверие к этой даме.

Однако плетью обуха не перешибешь. Он не собирался ссориться с единственным братом и возможным наследником из-за того, что тот собирается жениться на женщине, которая ему не нравится. Так что он пожал плечами, разом закончив бриться и размышлять, и решил сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Итак, Джордж, ты все же решил жениться на леди Кростон?

Бутылкин удивленно поглядел на него. «Да, Юстас, если она согласится.»

Сэр Юстас окинул его вопрошающим взглядом. «Я думал, что дело уже решено», – сказал он.

Бутылкин задумчиво потер нос:

– Нет еще. О женитьбе еще не было речи. Но мне кажется, она хотела бы выйти за меня замуж. Одним словом, я не представляю, какие еще намерения у нее могут быть по отношению ко мне.

Сэр Юстас вздохнул с облегчением, догадавшись, что произошло. Итак, помолвка еще не состоялась.

– Когда ты собираешься увидеться с нею?

– Завтра. Сегодня она целый день занята.

Его брат вынул блокнот и справился со своим распорядком.

– Значит, мне повезло больше, чем тебе. Сегодня вечером у меня назначена встреча с леди Кростон. Не ревнуй, мой милый, всего лишь дело о наследстве. Мне кажется, я говорил тебе, что я один из душеприказчиков ее мужа, царствие ему небесное. Она странная женщина, твоя возлюбленная, – клянется, что не доверяет своему адвокату, так что всю черную работу я должен делать сам, как это ни грустно. Хорошо, если бы ты тоже пришел.

– А я не помешаю? – с сомнением в голосе спросил Бутылкин, слабо возражая против подкупа.

– Дорогой мой, как ты можешь помешать? Я только отдам бумаги на подпись и удалюсь. Ты должен быть мне бесконечно благодарен за выдавшуюся возможность. Будем считать, что все решено. Пообедаем вместе, а потом пойдем на Гросвенор стрит. Бутылкин согласился. Если бы он знал, какой план зародился в голове его брата, он, возможно, и не согласился бы с такой готовностью.

Когда ее старый возлюбленный неохотно покинул их дом, чтобы переодеться к обеду, Мадлена Кростон уселась и хорошенько задумалась. Положение не из лучших. Конечно, ей было очень приятно увидеть его, а его пылкое объяснение в любви вновь и вновь наполняло ее трепетом и даже рождало эхо в ее груди. Она гордилась тем, что этот человек, несмотря на все его уродство и неуклюжесть (инстинкт подсказывал ей), стоил дюжины лондонских щеголей, и вот этот человек все еще любит ее и никогда не переставал любить. Бедный Бутылкин! Когда-то она была очень привязана к нему. Они вместе выросли и ей пришлось пережить немало горьких минут, когда чувство, что она должна подчиниться интересам семьи и своим собственным интересам, заставило ее отвергнуть своего избранника.

В тот вечер она вспомнила, как сомневалась тогда: а стоит ли игра свеч? А может быть, ее жизнь будет ярче и счастливей, если она решится все претерпеть бок о бок со своим честным возлюбленным. Что ж, сейчас она может ответить на этот вопрос. Игра стоила свеч. Мужа своего она не любила – это правда, но вобщем-то у нее были свои радости и много денег, и власть, которую дают деньги. Мудрость, пришедшая вместе со зрелостью, лишь подтвердила ее юношеские суждения. Что касается Бутылкина, то она вскоре избавилась от этой фантазии: она годами не думала о нем до той минуты, как сэр Юстас сказал ей, что он возвращается домой, и ей приснился странный сон. Но вот он пришел к ней и добился ее близости, не в галантной, обходительной манере, к которой она привыкла, и со страстью, огнем и с полнейшим самозабвением, которое хоть и щекотало нервы, рождая смешанное чувство наслаждения и боли, подобное тому, что она испытала на испанской корриде, когда бык подбросил тореодора в воздух, но при этом новое ощущение немало встревожило ее и привело в полное замешательство.

И вновь перед нею стоял все тот же вопрос: что же делать? Сегодня утром в разговоре с ним она уклонилась от ответа, но он будет просить ее руки, она была уверена в этом. Если она согласится, на что они будут жить? Ее вдовья доля наследства при повторном замужестве будет урезана до тысячи фунтов в год – сейчас она получает четыре и то приходится экономить, а что до Бутылкина, она знала, что в его распоряжении – восемьсот фунтов, сэр Юстас сказал ей. Конечно, он унаследует титул барона, но сэр Юстас выглядит так, словно он проживет еще целую вечность, а кроме того он и сам может жениться.

Несколько минут леди Кростон размышляла о том, как прожить на 1800 фунтов в год в убогом домишке, который ей даст Верховный суд как попечитель ее детей где-нибудь в Кенсингтоне. Вскоре ей стало ясно: пускаться в эту авантюру никак нельзя.

«Совершенно очевидно, что пока сэр Юстас не поддержит брата, пожениться мы не сможем, – сказала она себе со вздохом. Однако не следует говорить ему об этом сейчас, а то он бросится в Южную Африку или еще куда-нибудь.»

V

Сэр Юстас и его брат действовали по намеченному плану. Они вместе пообедали и около половины десятого отправились на Гросвенор стрит. Степенный лакей провел их в гостиную, сообщив сэру Юстасу, что госпожа находится наверху в детской, а его ждет записка, где она обещает скоро спуститься. – Отлично, никакой спешки нет, – рассеянно сказал сэр Юстас, и слуга удалился.

Бутылкин по своему обыкновению нервно кружил по комнате, в то время как его брат стоял повернувшись спиной к огню и озирался вокруг. Внезапно его взгляд остановился на голубой бархатной портьере, которая отделяла комнату, где они сейчас находились, от большого салона, в котором никого не принимали с тех пор, как леди Кростон овдовела, и внезапно мысль, давно блуждавшая в его сознании, стала ясной и отчетливой. Он был скор на решения и через секунду уже приводил ее в действие.

– Джордж, – проговорил он быстро, тихим голосом, – послушай меня и, бога ради, не перебивай. Ты ведь знаешь: я не сторонник этой идеи – твоего брака с леди Кростон. И ты знаешь, что я ее считаю пустой – подожди, не перебивай, я только высказываю свое мнение. Ты веришь в нее, ты веришь, что она любит тебя и выйдет за тебя замуж, и имеешь на то основания, так ведь?