Купол на Кельме, стр. 4

На каждом шагу попадалось что-нибудь любопытное. Вот муравейник высотой полметра. Сколько же здесь муравьев: тысячи или сотни тысяч? У срубленного дерева с изгрызенной корой Маринов показал заячьи следы. Потом мы вышли на заброшенную лесную дорогу с ледком в глубоких колеях.

– А что возили по этой дороге? – спросил Маринов.

Студенты были в недоумении:

– Мало ли что возили – продукты, бензин, запасные части, полушубки!

И только Глеб сумел ответить.

– Лес возили, – сказал он. – Повсюду вдоль дороги сосновая кора. И валили поблизости – коры много, а она обдирается на первых километрах.

Глеба нельзя назвать молчаливым, но он немногословен. Высказывается он коротко и твердо. И остальные не спорят с ним – видимо, он пользуется авторитетом. Только Рома позволяет себе острить:

– А по-моему, здесь невест возили, – говорит он и поднимает с земли полинявшую ленточку.

3

Вскоре выяснилось, что Глеб был прав. Мы вышли на вырубку. Лес кончился, дальше шел мокрый луг, пересеченный довольно широкой канавой. Маринов перескочил ее почти без разбега и, не оборачиваясь, двинулся дальше.

Только Рома взял препятствие без труда. Разбежавшись, он оттолкнулся и красиво присел на противоположном берегу, вытянув перед собой руки. У Николая получилось не так красиво. Отчаянный Вова, скинув ботинки, переправился вброд по торфяной жиже. За ними отважился Лева. Он начал разбег, как Рома, с того же пригорка, так же подпрыгнул на первом шагу, но сил у него не хватило. Одной ногой Лева угодил в грязь и растянулся на откосе.

А Глеб не стал рисковать – он осмотрелся, увидел метров за сто узкое место и там перешагнул. Николай, перепрыгнувший раньше, побежал туда и подал руку Ирине.

На этой стороне остался лишь Саша. Он заметался с испуганным выражением лица, но, видя, что никто не ждет его, решился, прыгнул – и угодил прямо в канаву.

Когда он выбрался наверх, мокрый, бледный и грязный, товарищи встретили его смехом.

– А костюмчик-то пропал! – заметил безжалостно Рома.

Николай, сдерживая веселую улыбку, вытащил из полевой сумки газету, заставил Сашу разуться, снять носки и завернуть ноги газетой. В его уверенных движениях чувствовался бывалый солдат, и газету он заворачивал именно так, как заворачивают в армии портянки.

– А зубоскалить нечего, – строго сказал Роме Глеб.

Рома, несколько смущенный, отошел в сторону и начал показывать Леве, как следует правильно прыгать. Сохраняя на лице сердитое выражение, Лева старательно приседал, выпрямлялся и подпрыгивал. Казалось, Рома поставил рядом с собой кривое зеркало: у него выглядело красиво, у Левушки неуклюже и смешно.

4

Маринов вел нас па болотистым лугам, примыкающим к Бисеровскому озеру. Солнце припекало все сильнее, от мокрой одежды Саши поднимался парок. Вова скинул свою оборванную кожанку, повертел ее в руке… но нести показалось ему неудобно. Тогда он отобрал у Саши самодельный мешок (нечто вроде наволочки с пришитой к ней металлической ручкой), засунул туда свою куртку и протянул приятелю:

– На, неси!

Саша поворчал, но мешок все же взял. Однако неугомонный Вова не успокоился:

– Слушай, Сашок, я нащупал у тебя что-то съедобное. Дай попробовать.

Саша послушно полез в мешок. Но тут Ирина вмешалась, вступаясь за безответного парня:

– Подождите, ребята! Будет привал, позавтракаем все вместе. А то Саша не дойдет до станции, свалится от голода.

– Ничего, – сказал Саша, как бы извиняясь. – Я могу совсем не есть очень долго. Привык.

– На шубу копишь? – усмехнулся Рома.

Но Саша не почувствовал иронии. Он охотно и подробно стал рассказывать, сколько стоит шуба и где можно купить подешевле. При этом выяснилось, что, живя с сестренкой и матерью, парень ведет хозяйство, – сам покупает продукты и даже готовит.

– Когда отец был жив, он тоже готовил, – сказал Саша. – А матери нельзя поручить – у нее на неделю хватает, а вторую сидим без обеда…

Маринов выбрал место для привала в пестрой березовой роще, розоватой от солнца. Почки начали распускаться всего лишь дня два назад. Издалека казалось, что березы окутаны прозрачной желтоватой дымкой.

– Эх, и соку сейчас! – заметил Николай.

– Самый лучший сок через неделю, – поправил Глеб, – когда у березы листочек как гривенник.

Они заспорили со знанием дела. Глеб предпочитал сок, взятый в березовом лесу, – густой и сладкий, а Николаю больше нравился водянистый сок берез, растущих на открытом месте.

– По-моему, сок лучше крюшона и крем-соды, – сказал он.

На привале руководство как-то естественно перешло к Николаю. Он быстро распорядился: кому за хворостом, кому разжигать костер, сам принес березовые чурки, устроил удобные сиденья вокруг пней. А Глеб занялся березовым соком: выбрал подходящее дерево, ловким ударом топорика сделал надрубку, загнал заранее приготовленный лоток, а снизу подставил алюминиевый солдатский котелок.

Вова первый прибежал пробовать, на ходу крикнув Саше:

– Там в кустах много щенок, иди собирай!

Николай разжег костер. Студенты вынули припасенные бутерброды. Саша отделил Вове три четверти своего завтрака, только попросил приятеля сесть подальше, потому что тот вымазался какой-то липкой желтой глиной. Лева принес с собой только черный хлеб и упорно отказывался от колбасы, которую навязывала ему Ирина. «И что она пристала ко мне? – было написано на его хмурой физиономии. – Разве я маленький?»

– Нет, так не пойдет, – сказал Николай. – Долой единоличное хозяйство! Ирина Осиповна, кладите сюда колбасу. Вовка, отдавай бутерброды. Вместе так вместе. Дели, Глеб, чтобы всем поровну.

У Николая в кармане оказалась и четвертинка. Косясь на Маринова, он все не решался ее вынуть. Глеб смотрел на дело проще.

– Чего там! – сказал он. – Принес, так вынимай. Не пропадать же добру.

Глеб предложил Маринову и мне, а когда мы отказались, налил по стаканчику себе и Николаю.

– А прочие непьющие, – сказал он. – Не будем на них добро переводить…

5

Возвращались мы в середине дня – часа в три, но с непривычки усталые, немного отяжелевшие от весеннего воздуха. Забравшись в электричку, Вова и Саша забились в дальний угол. Вова продрог в своей отсыревшей одежде, его знобило, и он дремал, полузакрыв глаза. Молчал и Саша, с горечью оглядывая грязные, измочаленные брюки и потрескавшиеся туфли. Лева, наоборот, разговорился, завладел Мариновым, засыпал его вопросами, мудрыми и наивными. А Глеб с Николаем затеяли ученый спор. Глеб, оказывается, готовил для студенческого кружка доклад о происхождении нефти.

Вопрос этот сложный, наукой еще не решен окончательно. В прошлом веке Менделеев полагал, что нефть образуется в глубинах земли при воздействии водяных паров на соединения углерода с железом. Позже этот взгляд был отвергнут. Считается, что нефть возникла из растительных и животных остатков, подобно каменному углю. К моему удивлению, Глеб защищал старую, менделеевскую точку зрения. Друзья обрушились на него: Левушка с петушиным задором, Николай снисходительно и насмешливо. Но Глеб стоял на своем с упорством медлительного человека, дошедшего до новой мысли своим умом.

– Это еще неизвестно, – отвечал он на все возражения.

И продолжал ковырять ножиком новый, усовершенствованный лоток для берёзового сока. Глеб не любил сидеть сложа руки.

– Прежде чем опровергать, нужно знать основы на отлично! – крикнул ему Николай в пылу спора.

– Я не мастер сдавать экзамены, – ответил Глеб. – Мне каждый вопрос обмозговать надо. А будь у меня твои способности, я бы не хватал тройки.

У Николая тройки? Никогда не подумал бы.

Рома не принимал участия в разговоре. Он полулежал с закрытыми глазами, вытянув ноги в мягких лыжных брюках. Утомился? Но наш поход не так уж труден для опытного спортсмена.