Во имя любви: Искупление, стр. 48

Глава 9

Анита и Сезар готовили к операции Луисинью. И не только Луисинью, они готовились к ней сами. Поэтому больше не заговаривали на опасные темы, которые так нервировали их обоих и могли стать смертельными для малыша.

Вечерами Анита вспоминала все то, что говорил ей о Луисинью старый индеец. Он был немногословен, потому что смотрел в самую суть вещей. Но Анита тогда была еще слишком молода, и его слова казались ей загадками. Теперь она старалась их припомнить и расшифровать.

– Всегда иди по его следам, ребенок ведет родителей, – сказал он ей.

Эти слова показались ей очень странными, но потом она вспомнила, как сидела возле Луисинью целую ночь, вглядывалась в младенческое личико, вслушивалась в дыхание и ощутила ту неимоверную работу, которую проделывал этот комочек для того, чтобы остаться живым. Он хотел этого, и Сезар был прав, когда решился на операцию: он должен был помочь этой работе.

– Но почему же после операции Луисинью не сразу вернулся к жизни? Он же так хотел жить? – спросила Анита.

– Ты еще не стала матерью. Он ходил к родившей, она не услышала.

– Но теперь-то ты знаешь, к кому идти, – сказала она, крепко прижимая к себе малыша, – я тебя больше никому, никому не отдам!

– Не отдашь – потеряешь, – сказал старик. Тогда она не обратила внимания на эти его слова, но теперь они все время всплывали у нее в памяти, сколько бы она ни пыталась от них отмахнуться. Еще он что-то говорил про трехлетний возраст, но что – она никак не могла вспомнить…

– Значит, неважное, – решила Анита.

Теперь она с дочерней благодарностью вспоминала своего учителя. Но тогда ей очень тяжело дались те полгода, что они прожили бок о бок в индейской деревушке. Она впадала в отчаяние и ярость, когда старик сидел и бесстрастно смотрел на огонь, а Луисинью заходился у нее на руках отчаянным плачем и она не знала, чем ему помочь. В конце концов она научилась справляться, стала понимать, почему плачет ее мальчик, перестала впадать в панику по малейшему пустяку. И только тогда увидела, что старик все время с ней рядом и приходит на помощь всякий раз, когда требуется его вмешательство целителя.

Сезар поначалу относился к советам старика скептически, но не вмешивался, видя, как благотворно его влияние на Аниту. Потом он увидел, что малыш быстрее набирает силы на вольном воздухе, чем под больничным колпаком, и успокоился. Выправились отношения Аниты с малышом, выправились и их отношения.

И вот их семья стояла на пороге нового испытания. Но все решения Сезар отложил на потом. Сначала операция, потом будет видно.

За несколько дней до операции он положил Луисинью вместе с Анитой к себе в клинику. Пока будут делать необходимые исследования, мальчик привыкнет к новой обстановке. Став старше, он стал бояться чужих, поэтому было важно, чтобы он подружился с медперсоналом – в клинике ему предстояло провести не меньше месяца. Сезар тщательно изучал все полученные в результате анализов данные. Операция предстояла сложная, и он хотел быть готовым к любым неожиданностям. Наконец день операции был назначен.

Как только Луисинью положили в клинику, Анжела стала очень капризной и напряженной. Она то и дело плакала без всякой видимой причины, и Эдуарда сообразила, что, очевидно, это из-за ее двойника. К сожалению, перевернув горы книг в библиотеке, она ничего толкового не нашла. О двойниках любили писать в художественной литературе и не любили в научной. Зато, изучая труды по детской психологии, она усвоила, что даже самым маленьким детям нужно говорить правду. Поняв, что ее дочка странным образом связана с сыном Сезара и Аниты, она стала звонить каждый день Аните и узнавать о его самочувствии.

– Луисинью лучше, – говорила она с утра, – но ему сегодня предстоит анализ крови, он его побаивается. Сейчас мы будем ему помогать. Сядем и скажем: мы с тобой, Луисинью, ничего не бойся. И ты ничего не бойся, моя радость, твоя мамочка с тобой, она тебе поможет.

Эдуарда брала Анжелу на руки и качала ее как маленькую, чувствуя, что малышка нуждается в ее защите. Девочка приникала к ней и мало-помалу успокаивалась.

За это время Анита с Эдуардой очень сблизились – они советовались, что лучше сказать детям, которые были так трогательно привязаны друг к другу, чем их порадовать. Заинтересованность Эдуарды в Луисинью была настолько искренней, что Анита не могла на нее не откликнуться.

– Кто бы мог подумать, что мы с Эдуардой найдем общий язык? – с удивлением говорила она Сезару. – Еще год назад я не могла себе такого представить.

– Хорошо, что жизнь изменила нас всех к лучшему, – отвечал ей Сезар. – Ведь и я не мог себе представить, что буду ладить с Марселу. Он казался мне самовлюбленным, эгоистичным, спесивым индюком, зато теперь внушает искреннее уважение. Мы тут обсуждали с ним проект нашей будущей клиники, так он высказал такие дельные и интересные предложения, что даже Атилиу ими увлекся. Я уж не говорю о его семье. Они оба – большие молодцы, раз так помогают друг другу.

– А мы? – спросила Анита. Ей хотелось, чтобы Сезар похвалил и их семью тоже.

Сезар рассмеялся.

– Будто ты сама не знаешь?!

– Знаю! Мы тоже молодцы, – с гордостью сказала Анита.

Сезар привлек к себе жену и крепко поцеловал.

– Вот это нам с тобой и предстоит доказать, – сказал он, невольно помрачнев. Анита, прижавшись к мужу, крепко задумалась.

В день операции Сезар был собран и сосредоточен. Он сам ассистировал доктору, который делал операцию Луисинью почти час и, когда мальчика отвезли в реанимацию, был доволен. Он сделал все, что зависело от него. Теперь нужно было ждать результатов.

Эдуарда и без звонка Аните знала, что операция прошла благополучно, – Анжела была спокойна, весело играла с близнецами. Эдуарда позвонила Аните и от души поздравила ее с благополучным исходом.

– Представляю, что ты пережила! – сказала она.

– И не говори! – призналась Анита. – Доктор сотворил настоящее чудо. Наш мальчик, я уверена, будет теперь ходить.

К вечеру у Анжелы поднялась высокая температура, она металась в жару, плакала и не говорила, что у нее болит.

Эдуарда прибежала к Марселу.

– Вызови срочно доктора, – задыхаясь, проговорила она. – С нашей девочкой плохо!

– Что с ней? – Марселу оставил свои расчеты и заторопился вслед за женой в детскую.

Анжела, пунцовая от жара, тяжело дышала.

– Для начала дай ей жаропонижающее, – распорядился Марселу, – потом я посижу с ней, а ты позвони и поговори с Анитой. После разговора с ней мы поймем, что нам делать.

Эдуарда признала правоту мужа. Во всех трудных ситуациях, когда она теряла голову, Марселу принимал решение, и тогда у него не было более верной помощницы, чем жена.

– У него остановилось сердце, – чужим голосом сказала Анита, – все медицинские показатели были нормальные и вдруг…

Она разрыдалась.

– Я не знаю, что делать, – говорила она сквозь слезы, – не знаю, как ему помочь. Я готова на все, лишь бы он к нам вернулся. А что мы можем? Что?!

– У Анжелы высокая температура, я ее понижаю, но она ползет и ползет. Ты врач, скажи, что нам делать? – Эдуарде было не до сочувствия, она просила у Аниты помощи.

Анита ее услышала – да, они с Сезаром отвечали за обоих детей! Однажды они спасли их, а теперь?! Разве время ей сидеть и реветь?!

– Холодные уксусные обертывания и обильное питье. Лекарств не надо. Я попозже позвоню.

– Спасибо, Анита, – услышала она, уже нажимая на рычаг. Но ей было не разговоров, не до благодарностей, она спешила к Сезару.

«В три года отдай ребенка отцу и он будет здоров», – вот что сказал ей учитель. Она вспомнила его слова, и они стучали ей в виски, заняли все пространство, не оставили в голове ни одной другой мысли. Сезар поймет, что это значит. Она не могла понять, но должна была передать их ему.

Она столкнулась с Сезаром в коридоре. Он шел к ней. Но с какой вестью? Анита пыталась прочесть ее по лицу прежде, чем услышит. Но выражение лица у Сезара было странное – какое-то отрешенное и суровое, но не трагическое.