Приключения 1969, стр. 18

Александр Воинов

КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС

Глава первая

ТРИДЦАТОЕ ОКТЯБРЯ

— Вдруг они решили, что нас уже нет, и перестали слушать? Ведь сегодня уже тридцатое октября!..

Лена посчитала по пальцам.

— Двадцать третьего сентября мы приземлились. До первого — восемь дней, да в октябре тридцать. Сколько же всего?.. Тридцать восемь!.. Подумать только! Скитались больше пяти недель!

Надя возилась с рацией. Провод антенны никак не хотел заталкиваться под плинтус, над которым свисали отставшие от стены выцветшие обои. Хорош тайник! В небольшой комнате — скрипучий шкаф, убогий стол, железная, расшатанная, одна на двоих кровать. Можно сказать — царская обстановка. И ни одного укромного местечка! Рация едва уместилась в корзине под тумбочкой, прикрытая не столько для маскировки, сколько для собственного Надиного успокоения куском старого ситца.

Первый выход в эфир, на связь! После стольких дней тяжких испытаний, тревог, волнений. И вдруг, когда затрачено столько сил, они, возможно, отрезаны от всего мира?

Сейчас рация на тумбочке. Надя колдует над ручками настройки. Лена чутко прислушивается к каждому шороху за плотно прикрытой дверью.

— Ну, как у тебя там? Все в порядке?..

Черные наушники на тонком облегающем голову ремне придают Наде отчужденность. Острый взгляд ее темных глаз устремлен в одну точку.

— Ну, Ленка, начинаю!

Совсем легонько, будто едва касаясь черной пуговки ключа, правая рука ее начинает подрагивать. Первый вызов группы «Ада» пошел в эфир. Небольшая пауза, и снова ее рука выбивает точки и тире, — не затеряются ли они в хаосе звуков, голосов, грозовых разрядов? Слушают ли их в штабе?.. А немецкий пеленгатор? Не поворачивает ли он уже свою антенну в их сторону?!

Рука оторвалась от ключа, и резко щелкнула ручка переключателя.

В комнате тишина. Лена замерла, не мигая, смотрит в суженные Надины зрачки, боясь пропустить мгновение, когда она услышит отзыв.

— Молчат!

— Вызови еще раз,

— Опасно!

Снова щелчок. Тихая дробь стучащего ключа. И снова в наушниках бешеный писк морзянок. Сколько времени нужно радисту, чтобы откликнуться? Считанные секунды. Нет, их, наверно, уже не слушают. Устали, устали ждать…

И в тот момент, когда Надя, собиралась отчаянным движением сорвать с головы наушники, в разнобой шумов дальних и ближних станций врезался новый тембр. Она еще не успела принять ни одной группы и радист еще не закончил передачу кодового обозначения своей рации, а Надя уже закричала:

— Отвечают!.. Отвечают, Ленка!.. — и на лице ее появилось такое детски счастливое выражение, что Лена, забыв об опасности, бросилась к ней, обняла за плечи и поцеловала.

Через несколько минут первая телеграмма расшифрована: штаб поздравляет с прибытием, просит сообщить адрес и день, когда начнется передача сообщений.

— Адрес передай сейчас!.. Скажи, что станем регулярно работать с шестого ноября.

Опасно, но как же не ответить! В штабе наверняка подумают, что с ними снова что-то стряслось.

Через минуту Надя получила «квитанцию» — «Понял!» — и выключила рацию.

— Ну, Ленка, живем!

Девушки убрали рацию, привели комнату в порядок.

Теперь нужно подумать, как жить дальше. Денег оставалось совсем немного. Тетя Маня, дальняя родственница Лены, велела им побольше заплатить начальнику районной полиции Крицуленко за его ценную услугу: прописка — дело великое. Он человек нужный и еще не раз пригодится. Кроме того, девушки купили себе теплые вещи, и вот теперь денег у них осталось еще на недельку. Прикидывали и так и этак, ничего не получалось. И вдруг Лена хлопнула ладонью о край стола:

— Надька! Кажется, я знаю, кто нам поможет.

— Неужели опять пойдешь к тете Мане?

— А Валя?..

Надя вздохнула:

— Давай попробуем… Только бы нам опять в какую-нибудь неприятность не влипнуть.

Глава вторая

ПУТЬ, ПОЛНЫЙ ОПАСНОСТЕЙ

Полет был долгий и тяжкий. Моторы монотонно гудели, а в круглых окошечках фюзеляжа могильная тьма. Сумеет ли штурман вслепую вывести самолет к тому месту, которое капитан Лялюшко утром отметил на карте крестиком?..

Как ломит затекшие плечи! Сначала казалось, что ремни и лямки спокойно, даже ласково их облегают. Но теперь это уже настоящая пытка! Чего только на плечах и на поясе не навешано: и парашют, и радиостанция, и свертки с одеждой. Выдержали бы только парашюты, когда раскроются в воздухе…

Удивительное чувство! Вот они уже летят над поселками и городами, занятыми врагом, но ощущение того, что в самолете они как бы еще на своей земле, согревает душу и отгоняет мрачные мысли…

…Когда ранним утром капитан Лялюшко вошел в комнату девушек, вынул из полевой сумки несколько плиток шоколада и, бросив их на стол, чрезмерно веселым голосом крикнул: «Угощайтесь, девчата!» — Лена сразу поняла, что принятое накануне решение осталось в силе. Лялюшко всегда угощал шоколадом тех, кто скоро должен идти на задание. От доброты душевной ему хотелось чем-то скрасить последние часы перед разлукой. Да, перед разлукой… Многих провожал через линию фронта Лялюшко и многих уже после этого больше никогда не встречал.

…Моторы гудят и гудят. Сколько они уже в полете? Наверно, больше трех часов. А ведь совсем недавно еще сидели в садике перед домом и пели «Катюшу». И Лялюшко пел с ними, и у полковника, начальника разведотдела армии, оказался высокий тенор. Странно, что этот суховатый человек умел так проникновенно петь.

Пели вчетвером. Больше никого в садике не было. И позвать никого нельзя. Таков уж строгий порядок. Разведчики уходят на задание тихо, незаметно, лишь немногие знают, куда они идут, что им предстоит совершить. И совсем уже дикому не известно, что ждет их, когда они окажутся одни среди врагов.

Они летят сейчас в Одессу. В город ее детства. Там у нее раньше было много друзей. Найдет ли она кого-нибудь из них? Уцелел ли дом, в котором она жила? И какой стала теперь Одесса — город, захваченный врагами?..

…Недели две назад Лену вызвали в штаб армии к приехавшему в их часть генерал-полковнику, молодому полноватому человеку. Он подробно расспрашивал ее об Одессе, как будто хотел удостовериться в том, что она хорошо знает город. А потом стал расспрашивать, не боится ли она воды и умеет ли хорошо плавать. Ничего лишнего он не сказал, но Лена поняла: ее хотят забросить в Одессу с подводной лодки. Однако через несколько дней Лялюшко стал усиленно готовить их с Надей к прыжку с самолета.

Сейчас Лена думает о Лялюшко почти с нежностью. Даже забыла, что совсем недавно он «до небес» распек ее за то, что она ходила на танцы и поздно вернулась домой.

— А ты знаешь, с кем танцевала? — грозно спросил он ее тогда, сверля острым взглядом сероватых глаз. — Может быть, это был вражеский агент, которого подослали, чтобы выследить расположение нашей школы?..

Надя молчит, и Лена дотрагивается до ее плеча.

— Чего тебе? — отзывается Надя. Во тьме ее лица не видно. И дыхания из-за рокота моторов не слышно.

— О чем думаешь?

— Новую автобиографию зубрю.

Да, и у Лены теперь тоже другая биография. И фамилия не Бутенко, а Бондаренко. Елена Николаевна Бондаренко из Мариуполя.

За те месяцы, что они готовились к переброске в Одессу, Лена так вжилась в новую биографию, что на свою прежнюю жизнь смотрела как бы со стороны. Жила когда-то в Одессе девушка Лена Бутенко, каждый день ходила на работу в детский сад, возилась с детьми, любила их… Разве это она?.. Нет, скорее совсем другая девушка.

Однажды она рассказала об этом своем ощущении Наде.

— Подумать только! — улыбнулась та. — Я сейчас вдруг вспомнила, что перед войной меня выбрали в райсовет, и сама удивилась… Не меня, конечно, а Надю Зайцеву. Ты такую знаешь?