Путешествие на Луну, стр. 7
IX
РАЗОЧАРОВАНИЯ И ОДНО ИСПОЛНИВШЕЕСЯ ЖЕЛАНИЕ
«Уйдем, Рейнгард, отсюда. Эта гора отвратительна. Давай, спустимся на равнину. Там, по крайней мере, нет этих ужасных черных теней». Рейнгард согласился. Но так как спуск при крутизне горы казался им небезопасным, они снова прибегли к услугам верного зонтика.
Внизу между тем наступил день. Бросив робкий взор на покинутую ими гору ужаса, они бодро отправились вперед, все еще питая слабые надежды найти здесь следы какой-либо жизни.
Надеждам их не суждено было, однако, осуществиться. Оба они в одно и то же время заметили, что местность пересекается… рекой. Да, рекой. Так им ясно показалось.
— Это, верно, река, Лотточка — заявил Рейнгард — Я ясно вижу другой берег. Может быть, там и лягушки и рыбы водятся? Слушай, если вода не очень глубока, мы выкупаемся. При таком зное выкупаться в реке прямо прелесть!
В надежде на такое соблазнительное удовольствие дети пришпорили себя. Конечно, и на этот раз они недоценили расстояния. От скорого шага они перешли к бегу. Подобно двум охотничьим собакам, они мчались по этой ровной местности. Мальчику вспомнился его верный пес, Вальдманн, с которым он так часто бегал взапуски. Если бы эта собака могла с ними сейчас бегать по этой легкой лунной местности! Она бы летела, как перышко, несмотря на свои короткие ноги, и ее длинные уши развевались бы как паруса.
Они были у цели. Но их радостные ожидания и надежды были обмануты самым коварным образом. Берега-то были, но воды никакой. Расщелина, шириною с километр и глубокая, как бездна, разрывала поверхность равнины и тянулась без конца в обе стороны. Как собственно была глубока эта огромная борозда, и как выглядело ее дно, дети не могли узнать. Рейнгарду она представлялась могучим чернильным потоком. Какое счастье, что в их распоряжении оставался зонтик, а то пришлось бы проделать утомительный обратный путь на собственных ногах. Они посредством зонтика перенеслись на другой берег и продолжали лететь дальше на небольшой высоте.
— Некоторые кратеры мы все-таки должны осмотреть; раньше ни в коем случае не надо уезжать с луны, — решил Рейнгард.
Еще много широких и узких борозд и круглых, зияющих во тьме пропастей миновали они в своем полете. Но кратера они все не находили.
Через довольно продолжительное время снова вынырнули перед ними горные вершины, относящиеся, как они скоро определили, к одной горной цепи. Это были так-называемые лунные Аппенины. Постепенно возвышаясь, горный хребет достигал на юго-востоке колоссальной высоты и затем круто обрывался, спадая на равнину отвесом длиною в несколько тысяч метров. Их волшебный зонтик скоро привез их к подножью этого гигантского горного склона. Там они сделали привал.
Подняв глаза к горному гребню, Лотта удивилась чему-то и спросила брата: «Ты, Рейнгард, здесь уже видел на небе луну? Она мне здесь кажется значительно больше, чем на земле». При этих словах она указала брату на блестящий серп, видневшийся из-за гребня, почти такой же, как лунный серп на земном небе, только чуть не в четыре раза больше.
Брат засмеялся: «Это Луна? Глупости! На Луне же мы сейчас с тобой находимся. Я эту штуку уже заметил. Она, правда, выглядит, как Луна, но больше… Может быть, что и Луна также имеет свою луну, как и Земля, и это есть луна Луны… Но наверное я не знаю. Мы об этом расспросим комету, когда она вернется».
Лотточка немилосердно зевала. Она не слушала брата. «Уа» вырвалось у нее из рта и она даже забыла прикрыть рукой открытый рот. «Я очень устала, страшно утомилась. Сколько времени теперь могло бы быть?»
Это был трудный вопрос. Измерения времени на Луне не было. На солнце нельзя было положиться. Оно здесь медленно ползло, точно улитка. Оно, повидимому, могло достигнуть полуденной высоты только через несколько дней, а уж заката, наверное, придется ждать еще многие недели.
Часов они также не имели. Поэтому спали они тогда, как только их одолевала усталость. Резкий свет солнца удерживал детей в бодрствующем состоянии больше, чем это было полезно для их организма. Не было сумерок, ни постепенно подступающей темноты, которая бы действовала убаюкивающе и успокаивающе на их разгоряченные головки.
А когда, наконец, их глаза слипались, то сон не был глубоким и освежающим. Солнце беспрерывно ударяло им в глаза. Они чувствовали себя примерно так, как если бы на земле они спали в комнате, освещенной гигантской электрической лампой. Под непрозрачными же, смолисто-черными тенями дети укладываться спать опасались.
И теперь также после короткого беспокойного сна дети встали невеселые, в дурном настроении. Деятельное и живое стремление у детей все видеть и испытать после двух или трех дней пребывания на Луне — по земному счету — почти совсем притупилось. Впечатления, которые они получали на Луне, были глубоки и сильны, но однообразны. Мертвая тишина и безжизненность этого мира, над которым даже и звезды безжизненно горели, без мерцания и сверкания, было отчаянно тоскливо все очертания лунной поверхности казались необычными. Горы были так же высоки, как и земные Альпы, но в их неправильности, в их дикой вздыбленности ничего не было похожего на землю. Равнины простирались как моря, но их поверхность была так же камениста, как и острые зубцы горных вершин. Каменным шаром представлялась вся Луна. Нигде ее каменный костяк не был, как на земле, покрыт мягкой земной поверхностью.
Этот лунный мир, в сравнении с их более мягкой полной жизни родиной, представлялся им огромным оскаленным черепом скелета, в черных глазных впадинах которого притаился ужас.
И тоска по дому все больше одолевала детей, все больше их томила.
— Посмотрим только пару гигантских кратеров, — сказал Рейнгард, — и тогда вызовем комету.
Снова несет их зонтик. На этот раз они круто взлетели вверх, как два почтовых голубя, чтобы иметь перед собой далекий вид. Потом они спустились ниже, следуя линии горного хребта. И, внимательно оглядывая поверхность, они, наконец, нашли то, что искали: несколько кратеров. Из-за края первого кратера им была видна его ужасная глубина, посреди которой высилась вершина, сама по себе представлявшая огромную гору. Они видели тень одного края кратера, доходившего до противоположного края. Несмотря на огромное расстояние, между краями кратера они были детям отчетливо видны, так как никакие воздушные пары их не застилали.
Полетев по направлению к границе солнечного света, дети натолкнулись на очень, очень большой лунный кратер. Он являлся одним из самых больших кратеров на Луне, и астрономы его назвали «Кратер Коперника». Широкий многообразный венец из гор окружал его. Многоступенными террасами спускались внутренние края кратера в заключенную внутри него равнину, простиравшуюся в виде огромной лунной области на многие тысячи метров.
Играя в перегонки, которыми дети себя время от времени развлекали, желая отдохнуть от суровой гористости лунного пейзажа, мальчик отставил в сторону наполовину опорожненную бутылку с молоком. Через некоторое время он подбежал к ней, чтобы допить оставшееся молоко. Но едва дотронувшись до нее, он уронил накалившуюся от жары бутылку, и та разбилась. Он не знал, что вне того слоя земного воздуха, которым комета окружила детей, жара на Луне значительно сильнее, чем в самых жарких странах экватора на Земле. Белая жидкость через осколки разбившейся бутылки разлилась по каменному грунту и моментально испарилась. Сладковатый запах подгоревшего молока пробудил у них приятные воспоминания о земной родине и о маминой кухне.