Восьмой грех, стр. 26

Во всех неудачах он винил самого себя. Он часто слышал упреки в свой адрес: мол, женился на своих книгах, способен только на морганатический брак. [16] Пока Мальберг рассказывал о своей жизни, Катерина серьезно смотрела на него. Наконец она огорченно сказала:

— Вы в какой-то мере меня даже обидели.

После непродолжительной паузы Лукас спросил:

— И чем же я вас обидел?

— Вы всегда владеете своими чувствами?

— Конечно. Но это, я думаю, никак не могло вас обидеть.

Он самоуверенно посмотрел на Катерину. В ее глазах читаюсь меланхолия. Но уже в следующую секунду в них сверкнула необузданная страсть. В один момент все изменилось. Его чувства мгновенно смешались, когда Катерина неожиданно сказала:

— Лукас, хотите со мной переспать?

Мальбергу показалось, что он ослышался. Теперь он уже не понимал, происходит ли это во сне или наяву. Он не знал, как ему ответить на такой необычный вопрос. «Есть вопросы, — подумал он, — которые просто не задают, поскольку они совершенно неприличные». И этот был как раз одним из них. На него нельзя было ответить «нет» или «да». С его стороны было бы невежливо, например, сказать: «Я совершенно свободен» или «Ну, если вы хотите…»

Прежде чем Мальберг успел придумать, как ответить, Катерина его опередила. Она встала, подняла вверх мини-юбку и села на него. Когда их взгляды встретились, девушка начала расстегивать его брюки. Лукас закрыл глаза и отдался чувствам.

Ее смех, полные губы и кокетливый взгляд вызывали в нем беспокойство с первой встречи. И хотя Мальберг не был застенчивым, он подавлял все фантазии, которые осознанно или неосознанно возникали у него, когда он думал о Катерине. Они вместе хотели раскрыть опасное дело. Секс был бы в этом только помехой.

Но эти мысли быстро исчезли, когда Лукас почувствовал нетерпеливый язык Катерины во рту. Они целовались долго и страстно. Ее теплая рука нашла путь сквозь все складки одежды. Мальберг застонал и схватил Катерину за волосы.

В какой-то момент она отстранилась от него, раздвинула ноги и произнесла только одно слово:

— Давай!

Мальберг стремительно притянул ее к себе и вошел.

Легкий стон возбудил Лукаса до предела. У Мальберга, как ему показалось, никогда не было такого хорошего секса. Возникло ли это чувство от того, что он давно не занимался любовью, или, возможно, всему виной была неожиданность происшедшего. Во всяком случае, в тот момент Лукас не мог объяснить причину этого.

Уставшие, они повалились на пол, жадно хватая ртом воздух. Катерина перевернулась и, опершись на локти, снова заговорила.

— Надеюсь, тебе было приятно? — спросила она, убирая прядь волос с его лица.

Лукас взглянул на нее, потом снова закрыл глаза. На его губах появилась улыбка. Он так ничего и не сказал.

Глава 20

Когда Лукас Мальберг проснулся на следующее утро, ему было тяжело сориентироваться. Он лежал на кушетке, которая служила ему постелью вот уже несколько дней. Как обычно, Паоло ночью не появился, а Катерина уже ушла на работу.

«Что за женщина», — подумал Мальберг и протер глаза. Он тут же увидел записку в своем правом ботинке. Лукас поднял ее и прочитал: «Я надеюсь, что не слишком спутала твои жизненные планы. Чмоки, Катерина».

Он не мог не улыбнуться.

Несмотря на все, что произошло, Мальберг решил строго придерживаться своего плана и отправился к синьоре Папперитц.

Дом на Виа Лука отличался от всех остальных прежде всего тем, что у него был подозрительно ухоженный виц. Даже лестницы, которые во всех домах в Трастевере наводили ужас, здесь, с первого взгляда, выглядели вполне прилично.

На двери второго этажа висела табличка пансиона:

Мальберг нажал на кнопку звонка.

Открылась дверь, в сумраке прихожей появился силуэт пол ной женщины, которой было около шестидесяти. Яркий макияж, очевидно, должен был отвлечь внимание от двойного подбородка. И хотя был сентябрьский четверг и никакого праздника по григорианскому календарю не намечалось, синьора была одета в дорогой темным костюм, как будто собралась на воскресную службу. Она недоверчиво смотрела на незнакомца и молчала. Не дождавшись ни приветствия, ни вопроса, Мальберг заговорил первым:

— Меня зовут Лукас Мальберг, я ищу комнату на пару недель. Меня направил к вам Паоло Лима.

— Ах вот как! Паоло Лима, этот простодушный лентяй? — Лицо синьоры прояснилось в одно мгновение. — Входите!

Хозяйка прошла внутрь, Лукас последовал за ней но темному коридору. Стены были обтянуты красной материей с узорами и увешаны большими картинами в рамах. В просторной гостиной было три гигантских окна, выходивших на улицу. Тут пахло мастикой для полов и старой мебелью. Тяжелые шторы, аккуратно подвязанные по бокам окон, защищали от солнца. Бледные утренние лучи, которые проникали в комнату, падали на восточный ковер размером пять на шесть метров.

Завершали картину четыре стола. Все темные, они были выполнены в разных стилях: два круглых и два квадратных. Здесь также стояли черный сервант и комод. Вся обстановка наводила на мысль, что эта комната служила столовой для постояльцев пансиона.

Тяжело дыша, синьора Папперитц опустилась на один из стульев и, не предложив Мальбергу присесть, спросила:

— Вы сможете заплатить за четыре недели вперед?

Мальберг обалдело кивнул и выпалил:

— Конечно.

— Хорошо, — ответила синьора. — Вы должны меня понять, я вас совершенно не знаю. И я уже изрядно натерпелась от тех людей, которых присылает сюда Паоло.

— Конечно, — повторил Мальберг. Он не был уверен, что сможет дольше выдержать пребывание в этой слегка запыленной комнате.

— Не могу не рассказать вам, кто жил в моих комнатах, — начала домовладелица, при этом ее бесцветные глаза заблестели. Мальберг ожидал услышать имена Лукино Висконти, Клаудии Кардинале или Клауса Кипски. Но она назвала совершенно незнакомые Лукасу имена, о которых он никогда не слышал и о которых, вероятно, не слышали даже коренные жители Рима. — С регистрацией, — продолжила она, — сто пятьдесят в неделю, без регистрации — двести. Если вас прислал Паоло Лима, могу предположить, что вас ищет полиция.

— Да… Но позвольте вам объяснить…

— Ах, оставьте ваши объяснения при себе, синьор. Так как, говорите, вас зовут?

— Мальберг. Лукас Мальберг из Монако ди Бавьера. [17]

— Хорошо, синьор Лукас. Этим и ограничимся. Считайте, что я уже забыла ваше имя. Если хотите, я покажу вам комнату. Она единственная, которая подходит мужчине с вашими потребностями. Пойдемте со мной.

Повелительный тон синьоры и криминальный налет пансиона не нравились Мальбергу, и он уже придумывал, как вежливо отказаться. Но тут неожиданно он увидел убранную комнату с дорогой антикварной мебелью и отдельной ванной. Два ее окна выходили на маленькую квадратную площадь с фонтаном посередине. Комнату освещало приятное утреннее солнце. Мальберг даже и не мечтал увидеть такое.

— Вы принимаете чеки? — деловито осведомился Лукас.

— Почему нет, если, конечно, чек покрыт, — ответила синьора Папперитц, строго посмотрев на него. — Посещение дам только до двадцати двух часов! — добавила она. — А теперь самое важное.

— Самое важное? — Мальберг задумался, что же она еще не успела сказать.

Синьора указала на настенную лампу над дверью.

— Если она мигает, это означает «опасность». Как вы знаете, у нас очень строгие законы о свидетельских показаниях, и нередко здесь бывают проверки без предупреждения. Если придут проверяющие, я подам с входа сигнал.

— И что потом? Я же не могу раствориться в воздухе.

Впервые на лице, покрытом толстым слоем косметики, появилось подобие улыбки, чего Лукас уже и не ожидал от старой дамы.

Синьора Папперитц подошла к шкафу в стиле барокко, который стоял у стены и сразу поразил Мальберга. Прекрасный образец изысканного римского барокко с витыми толстыми ножками и инкрустацией на обеих дверцах.