Роковая строка Памеджаи, стр. 5
Памеджаи стал быстро отползать к корме, которая была над водой, и тут же незаметно нырнул. Ему удалось пробраться меж лодок, которые стояли близко друг к другу и скрывали его. И так он тихонько плыл подальше от причала, к лодкам рыбаков, которые отчаливали от берега. Рыбаки с сетями наизготове стояли под парусами и ждали мгновения, когда старший прикажет опустить сети в священные воды Нила. На рассвете нередко бывал хороший улов, и люди возвращались с сетями, полными живой бьющейся рыбы. Вот здесь, в этой лодке, двое рыбаков-египтян. Это не рабы. Вот к ним надо попроситься и предложить им свою помощь без вознаграждения, только бы они согласились высадить его на противоположный берег реки. Больше ничего.
Памеджаи взялся за борт лодки и обратился к рыбакам.
– Я свободен, могу вам помочь. Хотите? Я все равно дожидаюсь брата.
– Ступай, ступай! Нам нечем тебе платить. Сами ничего не имеем.
– А мне ничего не надо. Просто для забавы помогу вам закинуть сети. Не отказывайтесь от крепких рук.
– Возьмем его! – предложил старший, долговязый и очень худой, с медными браслетами на ногах. – Если ему ничего не надо, пусть поможет нам. Лишние руки не повредят. Прыгай. Боюсь, что не очень ты расторопен.
Они вышли на середину реки и стали забрасывать сети. Памеджаи так старательно помогал, словно сам был заинтересован в хорошем улове. Потом хозяин лодки велел плыть дальше, туда, где вчера были поставлены сети, недалеко от того места, куда хотелось попасть Памеджаи. Он обрадовался и подумал, что ему будет удача.
Они долго тащили сети и, к удивлению рыбаков, вскоре наполнили лодку трепещущей рыбой. Долговязый рыбак в медных браслетах на ногах уже не скрывал своего восторга. Он то и дело хлопал по плечу Памеджаи, приговаривая:
– Да ты удачлив! Давно нам не было так весело от пляски рыб. Оставайся с нами, вместе будем ловить рыбу. А продавать ее будет моя жена. Она ловка жарить рыбу.
– Я должен торопиться, меня ждет брат. Подкиньте меня к тому берегу, вот и будет мне награда за помощь.
Памеджаи перекинул через плечо свои узлы и поблагодарил рыбаков, когда они поплыли к берегу. Рядом с ними проходили лодки рыбаков, богато украшенные ладьи жрецов и купцов. Был слышен смех, шутки. Кто-то бранился и жаловался на неудачу, кто-то восхищался богатым уловом. Все было так мирно и хорошо, что Памеджаи захотелось отбросить свои тревоги и остаться здесь, у этих приветливых рыбаков.
«О я несчастный, – подумал Памеджаи, – я не могу распорядиться своей судьбой, я должен подчиниться злому року. Ведь стремлюсь я к столь малому…» «Ты неправ, Памеджаи, – сказал ему какой-то голос из глубины его существа. – Ты стремишься к самому большому – ты хочешь спасти свою жизнь, которая никогда еще не была в такой великой опасности. Разве это малое? Для такого дела надо призвать весь свой разум и все свое терпение…»
Лодка рыбаков уже подходила к берегу, когда Памеджаи обратил внимание на большую лодку и стоящего посреди нее жреца со шкурой пантеры через плечо. Памеджаи мгновенно бросился на дно лодки, скрючился и, опустив голову между колен, стал перебирать рыбу, отбрасывая в сторону мелочь и собирая в кучу более крупную.
– Посмотри, какую крупную рыбу поймали рыбаки, – сказал слуге жрец, – предложи им взамен кувшин с полбой.
Услышав слова жреца, Памеджаи еще ниже согнулся, чтобы скрыть свое лицо.
К счастью, рыбаки не пожелали полбы и быстро подвели лодку к берегу. Памеджаи выскочил из лодки, но тут же должен был вернуться.
Благодарный хозяин от щедрого сердца предложил ему немного рыбы с собой.
Уже рассвело. Встреча с жрецом снова напомнила Памеджаи, как опасно показываться среди людей. Он решил уйти куда-либо на целый день, чтобы скрыться от людских глаз.
Заботы Пабесы
А в это время писец Пабеса сидел за папирусом и писал послание своему господину.
«Я прибыл в Пер-Рамсес-Мериамон, будь он жив, здрав и невредим, и нашел его весьма и весьма процветающим.
Это прекрасная область, нет похожей на нее, и, подобно Фивам, сам Ра основал ее. Столица, приятная для жизни. Поля ее полны всяким изобилием, и она снабжается пищей ежедневно. Ее пруды полны рыб, а ее озера – птиц. Ее поля зеленеют травами, и растительность – в полтора локтя. Плоды в садах подобны вкусу меда, закрома ее полны ячменем и полбой, и они поднимаются до неба. Лук и чеснок, цветы в роще, гранаты, яблоки, маслины, фиги в плодовых садах. Сладкое вино каенкема превосходит мед. Красные рыбы удж из канала столицы… Воды Гора дают соль и натр. Корабли ее отбывают и прибывают, и обилие пищи в ней ежедневно.
Радостно пребывание в столице… Пойдемте отпразднуем ее праздники неба и начало времен года!
Юноши великого Рамсеса в праздничном одеянии ежедневно. Сладкое оливковое масло на их головах с новыми прическами. Они стоят у своих дверей, и их руки полны ветвями, зеленью, букетами…
Пребывай, будь счастлив, ходи, не покидай ее… Рамсес, возлюбленный Амоном бог».
Пожелав здравия и благополучия своему господину, писец Пабеса свернул свиток и приложил свою печать. Он спешил сообщить обо всем виденном, потому что старший над ним Аменемопет ждал вестей. Пабеса не стал писать о том, что было известно господину, а ему было известно, что великий Рамсес воздвиг новую столицу на месте старинного города Авариса, которым когда-то владели гиксосы. Отсюда было удобнее управлять городами Верхнего и Нижнего Египта. Отсюда было ближе к сирийским владениям, подвластным правителю с тех пор, как хетты стали друзьями и больше не посягали на сирийские земли.
Пабеса был восхищен дворцами и храмами Пер-Рамсеса, но еще больше его восхищали плоды земные. Здесь каждому пахарю воздавалось за его труды множеством прекраснейших плодов. Все нравилось Пабесе. Но было здесь и нечто удивительное. Знающего и многое видевшего писца поразили толпы черных людей. Они были пригнаны сюда из страны Куш, из царства Пунт и других жарких стран, покоренных фараонами. Эти страны вместе с податями поставляли тысячи рабов.
Пабеса видел, что всюду, где воздвигаются дворцы и храмы, трудятся черные люди. Их же он видел среди полей, садов и виноградников. Пабеса побывал во всех городах фараона. Он бывал во дворцах во время пышных церемоний и в храмах в часы священнодействий. Он исписал сотни папирусов, которые хранил верховный жрец Египта для великих потомков божественного фараона. И, как человек, много видевший, он мог сравнивать. Нередко ему приходили в голову самые неожиданные мысли. Он то и дело сравнивал преимущество одного занятия перед другим. Может быть, это осталось с детских лет, когда старый писец заставлял его писать на доске о преимуществах занятий писца перед другими. Он на всю жизнь запомнил такие строки:
«Не будь человеком без разума, не имеющим воспитания! И ночью тебя учат, и днем тебя воспитывают, но ты не слушаешь никаких наставлений и делаешь то, что задумал… И львов обучают, и лошадей укрощают, – что же касается тебя, не знаю подобного тебе во всей стране. Заметь это себе!»
Пабеса запомнил слова, которые бичевали, как плеть, и запомнил плеть, которая оставила на спине огненные следы. Тогда он научился запоминать. А потом он научился видеть и размышлять.
Недавно, когда он был у второго порога священного Хапи и видел рабов, которые волокли огромные плиты из каменоломен, он подумал, что труд грузчиков самый тяжкий и неблагодарный. Рабы тащат огромные плиты по проложенной ими же дороге, а за ними идет надсмотрщик с плетью и не позволяет остановиться ни на минуту. Если грузчик, изнемогая от усталости, остановится, в тот же миг плеть оставит кровавый след на его спине. Несчастный долго будет помнить эту плеть и днем, и бессонной ночью.
Глядя на них, Пабеса нередко думал о том, что боги покровительствуют ему, дав ему в руки такое прекрасное ремесло. Рядом с грузчиком каменотес, стоящий с резцом и молотом под знойным солнцем с рассвета до заката, – каменотес, которому постоянно хочется есть, потому что горсть полбы и головка чеснока – ничто в этот долгий-долгий день, выглядит счастливчиком рядом с грузчиком. Но раб-башмачник еще более счастлив, если он искусен в своем деле. Если он сумеет сделать сандалии для жрецов или знатных царедворцев, то получит щедрое вознаграждение. Однако башмачников десятки, а грузчиков и каменотесов – тысячи.