Мастер Исхода, стр. 75

Но кто-то донес Маххаим, что он знаком с чужаком. То есть со мной. Вчера Маххаим велели Рыбе явиться в свое подгорное царство и… Дальше – провал.

Зато храбрый охотник за яйцами кое-что рассказал о настроениях в городе-ярмарке. Настроения были мрачные. Слухи обо мне и моих зверях распространялись самые жуткие и отвратительные.

Но это – лирика. Главная информация: Маххаим вели себя странно. Раньше почти ежедневно кто-то из оборотней присоединялся к караванам, уходившим вверх по реке. Однако последние три дня ни один оборотень не вышел из-под горы. Они сидели у себя в подземельях и не показывались даже на ярмарке. Весь информационный обмен шел через особо доверенных стражей Закона и черных слуг. Я мог бы посчитать, что они испуганы моей расправой над своими сородичами, но уверенности в этом не было. Иначе с точки зрения формальной логики было не объяснить потрясающую наглость предложения, которое мне было сделано.

Я так долго переваривал содержимое «посылки», что озаботившийся Говорков, не выдержав, подал голос:

– Что-то случилось, Мастер?

– Можно сказать и так.

Я поглядел на бывшего учителя, потом на Меченую Рыбу. Оба сидели на корточках напротив меня и даже были чем-то похожи: примерно как негатив и позитив.

Говорков тряхнул выгоревшей добела челкой:

– Давай, не тяни. Хоть в двух словах.

– В двух словах? – Я не стал его мучить. – В двух словах: мне предложено умереть.

– Ничего себе!

– Вот и мне удивительно, – я хмыкнул. – А если подробнее, то Маххаим хотят, чтобы я явился к ним в подземелье, и там со мной будет проделана операция децеребрирования.

– Чего-о?

– Латынь надо знать, – назидательно произнес я. – Мозги мне удалят, вот чего.

– Интер-ресное предложение! Ты, конечно, пойдешь отдашься, – Михал Михалыч захихикал.

Меченая Рыба тоже нерешительно улыбнулся. Русского языка он не понимал и решил, что нам весело.

– Представь себе – пойду! – Я ухмыльнулся еще шире.

Вот что значит даже слабенький эмпат! Говорков сразу понял, что я не шучу. И улыбка сбежала с его лица.

– Ты спятил? – осторожно поинтересовался он.

– Опять угадал, – похвалил я моего единственного двуногого друга на этой земле.

И добавил совершенно серьезно:

– Этот мир выворачивает мои мозги наизнанку. И цвет у этой изнанки очень далек от ангельской белизны. Чем сильнее я становлюсь, Миша, тем меньше во мне остается от славного парня Владимира Воронцова. Ладно, не мрачней! Кое-какие плюсы в этом тоже есть. Например, я теперь совсем не боюсь этих чертовых тварей. Пусть они меня боятся! И они, кстати, боятся!

– С чего ты взял? – Выражение лица Говоркова идеально подошло бы доктору-психиатру. – Поясни!

– Погляди вокруг, – предложил я. – Что ты видишь?

Говорков поглядел.

– Озеро вижу, берег, город по ту сторону… Ну, гору вижу.

– Еще?

– Мишка рыбу ловит…

– А видишь ли ты Маххаим?

– Не понял?

– А ты подумай. Вот сидим мы на берегу озера всего в нескольких километрах от их главной резиденции. Спокойно так сидим, никого не трогаем. И нас никто не трогает, что характерно. А что мешает? Что мешает нескольким сотням оборотней с целой стаей ящеров взять да и напасть на нас, беспечных? Сотни – против троих (тебя как боевую единицу можно не считать). По-моему, вполне победоносная пропорция. А их – нет.

– Думаешь, Маххаим испугались? – Говорков заметно повеселел.

– А хрен их знает, господин учитель. Не уверен, что стоит подходить к ним с человеческими мерками. Я вполне допускаю, что эти твари – прожженные индивидуалисты и каждый из них в отдельности не имеет ни малейшего желания подохнуть за родные подземелья. А ведь напади они на нас даже всей толпой, кому-то я точно голову снесу. Или вот на него посмотри, – я кивнул на Рыбу. – Прислать ко мне можно было кого угодно, а прислали его. Почему?

– Понадеялись, что ты не станешь убивать его сразу, а сначала выслушаешь.

– Ничего подобного. Внутри парня сидит программа. Меня зарезать.

Говорков поглядел на дружелюбное лицо Меченой Рыбы…

– Не верю, – сказал он.

– Зря. Это же программа. Я о ней знаю, потому что покопался у него в мозгу, а самому парню о ней знать необязательно. И включиться она должна была, как только я подставлюсь.

– Была?

– Само собой. Я его уже «разминировал». Вернее, я на это надеюсь. Но могу и ошибаться. Потому держать его при себе мы не станем.

– Рыба, – я перешел на местный язык. – Ты сделал, что требовалось. Держи-ка! – Я сунул ему мешочек с чешуйками. Немного побольше того, что когда-то передал мне он.

– Держи – и плыви домой. Ты сделал все, что требовалось.

Меченая Рыба взял мешочек, встал… И заколебался.

– Мне бы хотелось тебе помочь, – сказал он. – Если я могу…

– Не можешь, – я тоже встал и подтолкнул его к лодке. – Поспеши, друг мой. Я хочу видеть тебя живым!

Рыба понял. Коснулся рукой груди – и уплыл. Надеюсь, что именно домой. Рыба с самого начала показался мне сообразительным парнем.

– Вот и славно, – сказал я, глядя, как уменьшается его парус. – Теперь – с тобой, Михал Михалыч. Хочешь составить мне компанию?

– В децеребрировании? – Говорков улыбнулся, но улыбка вышла кривая. – Хочу. Но сначала ты должен мне объяснить, что это такое!

– Легко! Это когда тебе отрезают голову. И специальной ложкой выскребают мозги.

– Я это уже видел, – улыбка вмиг потухла. Мне не следовало напоминать: он действительно это видел.

Хотя и не знал, зачем это делается. А я знал. Теперь, покопавшись в мозгу Маххаим. Когда одна тварь кушала мозги другой, это была просто-напросто технологическая процедура передачи информации. Я и раньше слыхал, что такое бывает. Правда, на уровне червяков, не выше.

А вот с какой целью кушали человеческие мозги местные каннибалы, я не знал. Вероятно, с ритуальной…

В отличие от меня Говорков отсутствием эмоций не страдал.

– Ты можешь остаться, – заметил я, глядя на его удрученное лицо.

Говорков мотнул светлой челкой. Он взял себя в руки:

– Я иду с тобой, Володя. Чувствую: тебя не отговорить, а в одиночку у меня нет шансов спасти остальных. Кроме того, я тебя уже неплохо знаю: не тот ты человек, Мастер, чтобы взять на себя роль овечки на заклание.

– В корень смотришь, – похвалил я. – Если удача нам улыбнется, то децеребрировать на этом празднике жизни будем мы.

Глава пятидесятая

Жертвоприношение

Мой план был прост, как тяпка. Проникнуть в подземелье, добраться до зала с трехглазым кумиром, дождаться, пока оборотни соберутся там с целью отправления культа, – и начать их резать. Перебить всех, вывести из подземелья несчастных женщин и троих (по информации Говоркова) уцелевших мужчин, взять власть над городом-ярмаркой, добить тварей, бродящих вне подземелья, а затем железной рукой начать построение счастливого нового мира.

Жажда власти и государственного строительства кипела во мне. То есть я отдавал себе отчет, что это – обратная сторона той Силы, что вошла в меня после убийства одиннадцати Маххаим, но – плевать! В целом путь выбран правильный.

О том, что будет со мной после того, как я прикончу несколько сотен оборотней, и о том, сколько после этого деяния останется во мне человеческого, думать не хотелось. Выбора-то все равно нет.

Впещеру мы проникли уже проверенным путем: Мишка – по реке, остальные – через дырку в своде.

Притопленного Мишкой оборотня в озере не оказалось. Либо выбрался, либо кто-нибудь скушал.

Засим мы наведались в «инкубатор».

Здесь уже прибрались: разбитые яйца заменили целыми. Числом одиннадцать штук. Видимо, последний резерв.

На сей раз при кладке имелась охрана. Четверо черных. Один из четверки (как я узнал позднее) оказался шаманом, способным к ментальному контакту с Маххаим, но, когда я спустил на черных Лакомку, подать сигнал тревоги шаман не успел. Лакомка прикончила его первым. Пара секунд – и в моем распоряжении три трупа и один пленник, полностью деморализованный, а следовательно, подготовленный к допросу.