Делатель королей (Коронатор), стр. 58
В тот же миг она, зарычав как зверь, вцепилась в ненавистное лицо. Герцог охнул, а затем взвыл. Анна рвала зубами его нос. Джордж начал кричать, он рванулся, но еще громче закричал от боли. Казалось, острая игла впивается в его глаза, в мозг. Он попытался встать, но она не отпускала, и Джордж, крича, вновь повалился и стал отдирать от себя Анну.
Сжав кулаки, он изо всех сил бил ее по голове, молотил еще и еще, пока не почувствовал себя свободным. Все еще стеная, он вскочил на ноги и схватился за лицо. На пальцах была липкая кровь, и он весь похолодел, ожидая самого ужасного. Но нет, нос оказался на месте, но – силы небесные! – в каком виде! Герцог проскрежетал:
– Ах ты, гадина!
Анна лежала, не подавая никаких признаков жизни, но герцог и подумать не мог о том, чтобы вновь овладеть ею. Вместо этого он стал пинать ее ногами, громко вскрикивая, ибо кровь заливала его лицо и боль усиливалась от каждого движения головой.
В темноте он налетел на лестницу и снова заскулил от боли.
– Чтоб ты сдохла, падаль проклятая!
Джордж всхлипнул и, цепляясь за ступени, стал подниматься по лестнице.
У двери он остановился, оправляя одежду, и снова всхлипнул – не столько от боли, сколько от унижения. При мысли о том, что станут говорить, увидев его в таком состоянии, его вновь охватила ярость. Проклятье, хорошо еще, что, кроме Стэси, никто не знает, куда он направился. Даже у Изабеллы он теперь не может показаться. Проклятье! Лучше бы он сразу убил это отродье Невилей!
Он постучал условным стуком, ему отперли, и он вышел, прикрывая лицо слипшимися от крови пальцами. Стражник, один из тех, что приволокли сюда Анну, хотел было ухмыльнуться герцогу, но, увидев, что с ним, так и застыл, разинув рот.
Джордж опустил голову, проходя мимо, но потом остановился и глухо проговорил:
– Брэд, пусть Стэси пришлет сюда свою жену, пока не найдет для принцессы кого-нибудь понадежнее. И вот что еще… молчи обо всем, если дорожишь жизнью.
Он стал медленно подниматься по ступеням, цедя сквозь зубы проклятия. Будь его воля, он бы сгноил эту тварь в подземелье, но сделать этого он не мог. Пока Делатель Королей не побежден, Анна Невиль – крупный козырь в его игре.
16
Анна пришла в себя не сразу. Сквозь плотно сомкнутые веки зарозовели отблески пламени. Рядом слышались всхлипывания. Лба касалось что-то холодное и влажное, и это давало облегчение. Анна попыталась заговорить, но смогла лишь провести языком по губам и вздохнуть. Горло мучительно саднило, во рту ощущался солоноватый привкус крови.
Она с трудом приоткрыла глаза. Веки казались набрякшими и неподъемно тяжелыми.
– Господи, миледи, вам очень больно? – раздался рядом прерываемый рыданиями голос.
Дебора Шенли… Она склонилась над Анной, и та едва различила в сумраке ее распухшее от слез лицо.
– Вы меня слышите, миледи?
– Нет… – едва удалось прохрипеть Анне. У нее невыносимо болело горло.
– Боже мой, Анна, я нашла вас на полу… Без чувств, всю в крови…
Анну внезапно охватил испуг, и она попыталась приподняться. «Господи, дитя!»
– Я была в крови?
– Да-да! Лицо… У вас разбиты губы и подбородок. Ссадины на скулах…
Анна провела ладонью по животу. Ничего не болело. Если не считать головы и горла. Неужели случилось чудо, и она выдержала эту битву? Какой же ты храбрец, малыш! Если ты все еще со мной, то все остальное не так уж и важно.
Она попыталась улыбнуться и тут же почувствовала свежую кровь на губах. Она позволила Деборе уложить себя, и та, вновь смочив полотенце, принялась осторожно удалять корку запекшейся крови на ее лбу и щеках.
– Какой ужас, – дрожащим голосом повторяла Дебора. – Герцог Кларенс… Кто мог подумать, что все так повернется! О, леди Анна, один глаз у вас совсем не смотрит!
Анна провела рукой по глазам. Действительно, дела неважные.
– Когда я была совсем мала и дралась с крестьянскими мальчишками, со мною порой бывало такое. Правда, оба глаза зараз мне никогда не подбивали. Ерунда, это скоро пройдет…
Она говорила сиплым шепотом. Скорее всего, она сорвала голос неистовым криком.
– Где герцог? И как чувствует себя моя сестра? У нее начались схватки, я ведь знаю.
Дебора вдруг закрыла лицо руками и затряслась в рыданиях. Всегда тщательно уложенные волосы баронессы теперь были растрепаны и длинными прядями ниспадали на лицо и плечи.
– Простите меня, ваше высочество! Простите!.. Видит небо, разве я думала?.. Если бы я могла догадываться…
Анна ничего не ответила. То, что Дебора ни о чем не ведает, она поняла из слов герцога Кларенса. Что ж, хорошо, что, по крайней мере, она не оказалась предательницей, а лишь слепым орудием, приманкой. Правда, от этого нисколько не легче. И вряд ли Дебора осмелится попытаться помочь ей.
– Как Изабелла? – снова спросила она.
Дебора отняла руки от лица.
– У нее все еще продолжается. К утру схватки усилились. Но герцог уехал, даже не заглянув к ней. Сказал лишь, что должен отбыть, пока никто не проведал о его приезде в Лондон.
– Нашкодил и в кусты, – усмехнулась Анна. – Ты имела счастье видеть его перед отъездом?
– Только из окна, когда Кристофер вышел проводить его. Кларенс распорядился, чтобы он оставался при Изабелле. Герцог был закутан в плащ до самых глаз.
– Еще бы! Он еще долго будет прятать лицо в тени.
– О, миледи!
Дебора, всхлипывая, припала к Анне, и та невольно охнула. Нет, что ни говори, а ей здорово досталось. Она ощутила, как мучительно ноют бока и плечи, нестерпимо зудят ободранные колени и локти.
Она приподнялась, чтобы Деборе легче было смазать ссадины и ушибы бальзамом. Баронесса без устали лила слезы и что-то бормотала о том, что она провела ужасную брачную ночь, ибо оттолкнула от себя Кристофера, хотя он и имеет на нее теперь все права. Тем не менее Анна почувствовала, что она уже и сейчас готова и защищать, и оправдывать супруга.
– Дебора…
– Миледи, вы не должны от меня ничего требовать! – испуганно встрепенулась баронесса. – По закону жена не может свидетельствовать против мужа. О, ради всего святого, Анна, не гневайтесь! Я уверена, что Изабелла вскоре сама придет вам на помощь. Видели бы вы, что с ней происходило, когда вас выволокли из часовни. Из-за этого и схватки у нее начались раньше времени.
– Ну уж нет! Изабель прекрасно знала, куда и зачем заманивала меня. Она боится Джорджа, ибо знает, что произойдет, если история выйдет на свет. Как бы ни был слабохарактерен мой дядюшка епископ, если все откроется – не сносить Кларенсу головы.
– Как и всем нам… – беззвучно прошелестела Дебора, беспомощно опустив руки и не в силах поднять на Анну глаза.
Какое-то время они молчали, пока наконец принцесса не спросила, какое теперь время суток. Дебора овладела собой.
– Когда я шла сюда, отзвонили к утрене.
– Три обморока кряду, – вздохнула Анна.
Дебора подошла к столу.
– Я принесла вам немного подкрепиться, леди Анна. Здесь рыба, фрукты, вино.
Анна неожиданно почувствовала, что голодна, и это обрадовало ее. Она набросилась на еду с волчьей жадностью.
Дебора вскоре ушла. Она по-прежнему боялась взглянуть Анне в глаза. Когда она уже поднималась по ступеням к окованной железом двери, принцесса сказала ей вслед:
– Не говори только Изабелле, в каком состоянии ты меня нашла. Ей не станет лучше, если она узнает о проделках Джорджа.
Дебора, не оборачиваясь, замерла у двери.
– Храни вас Господь, леди Анна, – только и сказала она.
Больше она не появлялась. А через какое-то время в подземелье, тяжело переваливаясь, спустилась грязная, хромая толстуха. Она принесла принцессе одежду, ибо платье Анны было изорвано в клочья. Когда Анна попыталась заговорить с толстухой, та ответила нечленораздельным мычанием, тыча пальцем себе в рот. Она оказалась немой. Тот, кто заправлял всем этим там, наверху, очевидно, не был уверен в лояльности Деборы и предпочел изолировать ее от принцессы.