Кровавое эхо, стр. 47
Они вернулись обратно ровно через два часа и тридцать минут после отъезда. Девяносто пять минут на север и пятьдесят пять минут на юг. Они сразу увидели подержанную машину шерифа, брошенную во дворе с распахнутой дверью и включенной подсветкой приборной доски. Сержант притормозил рядом.
– Проклятье, что он здесь делает? – спросил он. – Сегодня у него выходной.
Вокруг дома было пусто. Полицейские одновременно распахнули двери. Сержант вытащил ключ из зажигания.
– Выпустите меня, – сказал Ричер.
– Без шансов, приятель, – ответил сержант. – Ты останешься здесь.
Они выбрались из машины, подошли к крыльцу и поднялись по ступенькам. Толкнули дверь. Она была не заперта. Они вошли. Дверь за ними закрылась. Ричер ждал. Пять минут. Семь. Десять. В машине стало тепло. Потом жарко. Было тихо, если не считать потрескивания помех в рации и стрекота насекомых.
Полицейский вернулся через двенадцать минут. Он медленно подошел к машине, снял микрофон и включил рацию.
– Она в порядке? – спросил Ричер.
Полицейский мрачно кивнул.
– Она в порядке, – сказал он. – Во всяком случае, в физическом смысле. Однако она в полном дерьме.
– Почему?
– Потому что нас вызвали вовсе не из-за того, что он на нее напал. Все наоборот. Это она в него стреляла. Он мертв. Мы только что ее арестовали.
Глава 10
Полицейский вызвал «скорую помощь». Потом сделал быстрый доклад диспетчеру. Он дважды произнес слова «пулевые ранения» и трижды «убийство».
– Послушай, – вмешался Ричер, – не нужно называть это убийством по рации.
– Почему?
– Потому что это была самозащита. Он ее избивал. Нужно разобраться во всем с самого начала.
– Не мне это решать. И не тебе.
Ричер покачал головой.
– Нет, решать тебе. Потом твои слова будут иметь немалое значение. Люди запомнят, что вы доложили об убийстве, и ей будет очень трудно. Лучше с самого начала прояснить, что это значит.
– У меня нет таких рычагов влияния.
– Нет, есть.
– Откуда тебе об этом знать?
– Потому что в свое время я был тобой. Я был полицейским, в армии. Я делал доклады. И я знаю, как все это происходит.
Полицейский ничего не ответил.
– У нее есть ребенок, – сказал Ричер. – Тебе следует об этом помнить. Так что ей нужен минимальный залог, поскольку она должна выйти на свободу уже сегодня. Ты можешь этого добиться.
– Она застрелила мужа, – сказал полицейский. – Нужно было раньше думать.
– Он ее избивал. Это была самооборона.
Полицейский вновь промолчал.
– Помоги ей, ладно? Не делай ее жертвой дважды.
– Это она жертва? Тело ее мужа еще не остыло!
– Ты должен проявить сочувствие. Ты должен понимать, каково ей.
– Почему? Что ее со мной связывает?
Теперь промолчал Ричер.
– Ты считаешь, что я должен помочь ей потому, что мы оба латиноамериканцы?
– Речь не идет об одолжениях. Так будет справедливо, – не унимался Ричер. – Она нуждается в твоей помощи.
Полицейский выключил рацию.
– А теперь ты меня оскорбляешь, – угрюмо бросил он.
Он вылез из машины, захлопнул дверцу и зашагал к дому. Ричер посмотрел через стекло направо, в сторону каменистой равнины на западе, жалея о том, что все сложилось именно так.
«Я совершил ошибку, – подумал он. – Мне следовало заставить ее выбросить проклятый пистолет. Или сделать все самому».
Полицейские округа оставались в доме, а Ричеру пришлось целый час просидеть в машине, пока не подъехала еще одна полицейская машина, в которой также находились сержант и полицейский. Полицейский оказался белым, сержант – латиноамериканцем. Они сразу же скрылись в доме. Вновь стало тихо. Жара не спадала. До Ричера доносился вой койотов, стрекот насекомых и шуршание невидимых крыльев. В окнах дома загорался и гас свет. Минут через двадцать уехал шериф Эха. Он вышел из дома и, спотыкаясь, спустился по ступенькам. Шериф выглядел усталым, его рубашка пропиталась потом. Ему пришлось еще попотеть, прежде чем он сумел выехать на дорогу, – мешали полицейские машины.
Еще через час приехала машина «скорой помощи» с включенной мигалкой. Ричер издалека увидел красный пульсирующий свет и яркие фары массивной красно-золотой машины, которая затем въехала в ворота ранчо. На боку виднелась надпись: «Пожарное депо». Возможно, именно эту машину вызывал Билли прошлым вечером. Машина «скорой помощи» сделала круг по двору и остановилась возле крыльца. Медики вылезли наружу, все зевали и лениво потягивались. Они знали, что сегодня им не придется применить свои медицинские познания.
Один из них распахнул задние двери и вместе с товарищем вытащил каталку для перевозки раненых. В компании с приехавшим сержантом они скрылись в доме. Ричер потел, сидя внутри машины. Ему было душно. Он представил себе, как медики идут по коридорам к спальне. Поднимают тело на каталку. Везут каталку к выходу. Задача не из простых – в доме узкие лестницы.
Однако они вернулись довольно быстро и спустили каталку по ступенькам крыльца. Слуп Грир был завернут в белую простыню. Медики ловко развернули каталку и втолкнули ее в машину. Колеса сложились, каталка заняла свое место, медики захлопнули дверцы.
Медики остались стоять чуть в стороне вместе с тремя полицейскими. Полицейского, который обиделся на Ричера, среди них не было. Должно быть, он остался в доме, чтобы охранять Кармен. Все трое полицейских были совершенно спокойны. Волнения остались позади. Дело сделано. Напряжение спало, однако они были слегка разочарованы, как это часто бывает, когда преступление, которое им следовало предотвратить, все-таки произошло. Ричер прекрасно понимал, как они себя чувствуют. Они поговорили еще несколько минут, потом медики сели в машину, выехали на дорогу и медленно двинулись на север. Полицейские проводили машину взглядами и вернулись в дом. Через пять минут они вышли во двор. На сей раз все четверо и вместе с Кармен.
Она была в тех же джинсах и рубашке. Еще влажные волосы. Руки скованы наручниками за спиной. Голова опущена, лицо побледнело и покрылось потом, глаза тупо уставились в пустоту. Полицейские поддерживали ее за локти. Они втроем неловко спустились по ступенькам и повели ее ко второй патрульной машине. Полицейский распахнул заднюю дверцу, сержант положил руку на голову Кармен и помог сесть. Она не пыталась сопротивляться и вела себя пассивно. Ричер видел, как она неловко уселась на сиденье боком, поскольку ей мешали скованные за спиной руки. Потом она вытянула ноги и неожиданно изящным движением подняла их внутрь. Полицейский убедился, что она уселась, и захлопнул дверцу. В этот момент на крыльце появились Расти и Бобби.
Волосы Расти были растрепаны, словно ее только что подняли с постели. Она надела короткий атласный халат, поблескивавший в свете горящего над крыльцом фонаря. Халат был белым, и ее ноги казались такими же бледными, как материал халата. Бобби в джинсах и футболке остановился у нее за спиной. Туфли Бобби надевать не стал. Они стояли, вцепившись в перила крыльца, с бледными, ошеломленными лицами, широко раскрытые глаза смотрели в никуда.
Вторая пара полицейских села в машину, и сержант включил двигатель. Первые двое полицейских устроились на передних сиденьях своей машины, даже не взглянув на Ричера. Они подождали, когда вторая машина выедет на дорогу, и последовали за ней. Ричер повернул голову, чтобы взглянуть на Расти и Бобби, смотревших им вслед. Обе патрульные машины свернули направо и помчались на север. Ричер успел заметить, как на крыльцо вышла Элли, одетая в пижаму с кроликами. В левой руке она держала игрушечного мишку, правую прижала ко рту.
Они проехали милю, и в машине стало прохладно. В проволочной решетке имелось небольшое отверстие, и, если Ричер нагибался немного в сторону, он мог смотреть вперед сквозь ветровое стекло между радаром и зеркалом. Ему вдруг показалось, что он сидит в кино. Вторая патрульная машина, ехавшая впереди, слегка раскачивалась в свете фар – удивительно близкая, яркая и нереальная в окружении вязкой темноты. Он не видел Кармен. Возможно, она полулежала на сиденье и ее голову скрывала спинка.