Исчезнуть не простившись, стр. 17

Синтия с любопытством оглядела дочь. Я видел, как вращаются колесики в ее голове, рождая догадку, что ее убрали из дома под дурацким предлогом.

Тут Тесс сказала:

— Как только ты уехала, я вдруг сообразила, что у меня есть мороженое. Но мне все равно нужны были другие вещи. Это же мой день рождения, черт возьми! Давайте устроим вечеринку.

ГЛАВА 10

Когда я зашел в спальню Грейс, чтобы пожелать ей спокойной ночи, там уже было темно, но я сразу разглядел ее силуэт на фоне окна. Она смотрела на лунное небо через телескоп. Я заметил, что она кое-как прикрепила его к держателю клейкой лентой.

— Лапочка, — позвал я.

Она пошевелила пальцами, но не оторвалась от телескопа. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел раскрытую книгу «Космос» на ее кровати и спросил:

— Что видно?

— Ничего особенного, — ответила она.

— Это плохо.

— Как раз наоборот. Если ничего не движется к Земле, чтобы ее разрушить, это хорошо.

— Тут не поспоришь.

— Я не хочу, чтобы что-то случилось с тобой и мамой. Если бы астероид попал в наш дом завтра утром, я бы уже сумела его разглядеть. Так что можешь спать спокойно.

Я коснулся ее волос, погладил по плечу.

— Пап, ты мешаешь мне смотреть, — отстранилась Грейс.

— Ой, прости.

— Я думаю, тетя Тесс болеет, — сказала она.

Ох, нет. Она подслушивала. Вместо того чтобы сидеть в подвале, пряталась на лестнице.

— Грейс, неужели ты…

— Она совсем не радовалась своему дню рождения. Я в свой день рождения гораздо счастливее.

— Когда становишься старше, дни рождения уже не такая радость, — объяснил я. — Их было слишком много. Со временем новизна тускнеет.

— Что такое новизна?

— Ты ведь знаешь: если попадается что-то новое, то сразу возникает интерес. А через некоторое время становится скучно. Вот это и есть новизна.

— Ага. — Она сдвинула телескоп немного влево. — Луна сегодня так и сияет. Все кратеры видно.

— Ложись спать.

— Одну минутку.

— Спи крепко и не беспокойся сегодня об астероидах.

Я решил не давить и не требовать, чтобы она немедленно забралась под одеяло. Позволить ребенку лечь немного позже, чтобы поизучать Солнечную систему, не такой уж грех даже с точки зрения властей, занимающихся детским благополучием. Легонько поцеловав ее в ухо, я вышел из комнаты и прошел через холл в нашу спальню.

Синтия, которая уже пожелала Грейс спокойной ночи, сидела на кровати с журналом. Просто перелистывала страницы, практически не видя, что на них изображено.

— Мне нужно завтра забежать в магазин, — сказала она, не отрывая глаз от журнала. — Пора купить Грейс новые кеды.

— Мне казалось, старые еще не износились.

— Нет, но пальцы уже упираются. Поедешь со мной?

— Конечно. Я с утра подстригу траву. Мы сможем там пообедать.

— Сегодня все было очень мило, — заметила она. — Мы слишком редко ездим к Тесс.

— Почему бы нам не взять за правило ездить к ней каждую неделю?

— Ты думаешь? — улыбнулась она.

— Разумеется. Мы можем ужинать с ней у нас, водить ее в ресторан «У Никербокера» или в тот морской, на побережье. Ей понравится.

— Тесс будет в восторге. Сегодня она была слишком задумчивой. И мне показалось, становится немного рассеянной. Я имею в виду мороженое.

Я снял рубашку, повесил брюки на спинку стула и сказал:

— Подумаешь! Ничего серьезного.

Тесс не стала говорить Синтии о своей болезни. Не захотела портить свой день рождения. И хотя, безусловно, это ее дело, мне казалось неправильным, что я все знаю, а Синтия нет.

Но еще большим грузом на меня давило сообщение о деньгах, которые в течение нескольких лет анонимно присылали Тесс. Кто позволил мне утаивать эту информацию от своей жены? Наверняка у Синтии больше прав знать об этом, чем у меня. Но Тесс скрыла это от нее, считая Синтию слишком уязвимой в те дни, и я был с ней согласен. И все же…

Мне бы также хотелось спросить жену, знает ли она, что Тесс пару раз навешала доктора Кинзлер? Но ведь она наверняка заинтересуется, почему Тесс сказала об этом мне, а не ей, поэтому я промолчал.

— Ты в порядке? — спросила Синтия.

— Да, нормально. Немного устал, вот и все.

Я почистил зубы и лег в постель, на бок, спиной к ней. Синтия бросила журнал на пол и выключила свет. Через несколько секунд я почувствовал ее руку на своей груди, затем рука спустилась ниже.

— Ты очень сильно устал? — шепнула она.

— Не до такой степени, — ответил я и повернулся.

— Я хочу, чтобы ты защитил меня, — сказала она, приникая к моим губам.

— Сегодня никаких астероидов, — сообщил я и почувствовал, что она улыбается.

Синтия быстро заснула. Мне же не повезло.

Я таращился в потолок, повернулся на бок, взглянул на электронные часы. Когда они начали отсчитывать новую минуту, я тоже принялся считать, проверяя, насколько попадаю с ними в такт. Затем снова повернулся на спину и еще полюбовался потолком. Примерно в три утра Синтия почувствовала, что я не сплю, и сонным голосом спросила:

— Ты в порядке?

— Нормально, — ответил я. — Спи дальше.

Чего я боялся, так это ее вопросов. Если бы я знал, что ответить, когда Синтия узнает о конвертах с деньгами, оставленных Тесс, чтобы помочь ей вырастить ее, то выложил бы все сразу.

Нет, все не так. Стоит найти какие-то ответы, как возникнут новые вопросы. Допустим, я бы знал, что деньги оставлял кто-то из ее семьи? Допустим, я бы знал, кто именно?

И все равно не смог бы ответить почему.

Предположим, деньги оставлял кто-то посторонний. Но кто мог чувствовать достаточную ответственность за то, что произошло с матерью Синтии, отцом и братом, чтобы оставлять для нее такие деньги?

И еще я раздумывал, должен ли сообщить обо всем полиции? Заставить Тесс передать им записку и конверты. Возможно, даже после стольких лет и пребывания в разных руках они все еще скрывают какие-то секреты и современное оборудование поможет их выявить?

Разумеется, для этого в полицейском управлении должен найтись человек, которому все еще интересно разобраться в этом деле. Оно ведь легло на полку много лет назад.

Когда они снимали передачу для телевидения, им пришлось повозиться, прежде чем найти человека, работавшего в полиции и расследовавшего этот случай. Именно поэтому они смотались в Аризону, где сняли этого мужика возле его трейлера и записали, как он намекает, будто Синтия имела непосредственное отношение к исчезновению своих родителей и брата. Гад ползучий.

Так я и лежал, не в состоянии заснуть, терзаемый информацией, которой не мог поделиться с Синтией, и убеждающей меня, сколь многого мы еще не знаем.

Я убил время в книжном магазине, пока Синтия и Грейс покупали кеды. Я держал в руках книгу раннего Филипа Рота, которую мне так и не пришлось прочитать, когда в магазин вбежала Грейс. Синтия шла за ней с пакетом в руке.

— Умираю с голоду, — заявила Грейс, обнимая меня.

— Кеды купили?

Она отступила на шаг и покрасовалась передо мной, выставив сначала одну ногу, потом другую. Белые кеды с розовой галочкой.

— А что в сумке?

— Старые кеды, — объяснила Синтия. — Она захотела сразу надеть новые. Есть хочешь?

Я хотел. Положил книгу Рота, и мы двинулись к эскалатору. Грейс направилась в «Макдоналдс», и я дал ей денег, чтобы она себе что-то купила, а мы с Синтией подошли к другому прилавку за супом и бутербродами. Синтия постоянно оглядывалась на «Макдоналдс», проверяя, что Грейс на виду. В воскресенье в магазине было много народу, поэтому и здесь образовались очереди. Несколько столиков оказались не занятыми, но и они быстро заполнялись.

Синтия была так занята наблюдением за Грейс, что я сам двигал оба наши пластиковые подноса, собирал приборы и салфетки, грузил бутерброды и суп по мере их приготовления.

— Она заняла нам столик, — сообщила Синтия.