В сетях соблазна, стр. 14
7
Наблюдая за тем, с каким мастерством Брюс отбивается от очередной порции алчущих его женщин в бриллиантах, Лили даже пригорюнилась. Когда Брюс был рядом, она теряла рассудок от возбуждения, когда смотрела на него издали – таяла от восхищения перед его совершенством.
Он и в самом деле очень напоминает Прекрасного Принца. А она, в принципе, формально очень даже Золушка. Беда в том, что будущего и всяких «и жили они долго и счастливо» у них нет и быть не может.
Брюс тем временем ловко спихнул дамочек на какого-то телеведущего с очень знакомым лицом и сбежал, потрясая бутылкой шампанского и двумя элегантными фужерами.
– Готова?
– Всегда.
– Тогда пристраивайся в кильватер – и вперед.
– Есть, мой капитан.
– Курс в сад.
– Отлично, мой капитан.
– Мне нравится ходить с тобой на вечеринки, Лили Смит.
Они удачно миновали большие скопления народа, бегом проскочили патио, на котором кто-то провозглашал тосты за Шеймаса и его прекрасную жену, потом удрали куда-то влево с песчаной дорожки и углубились в рощу. Здесь Лили окончательно почувствовала себя впавшей в детство, потому что декораторы не поленились и украсили все деревья тускло поблескивавшими гирляндами огоньков. Все это мерцало, сверкало, вспыхивало, и она бы ничуть не удивилась, если бы на дорогу перед ней выскочил сейчас какой-нибудь эльф или лепрекон…
Она шла и тихонько смеялась, пока Брюс не поинтересовался с некоторым подозрением:
– Ты над кем это хихикаешь?
– Это я так просто. Размышляю о несовершенстве всего сущего. Столько красоты, столько места – и все безлюдно и пустынно. Все набились в душный и тесный… ну… не очень тесный… зал и охотятся друг на друга.
– Охотятся – верное слово.
– С другой же стороны, пусти их всех сюда – и что останется от этой красоты?
– Экологическое мышление. Ты думаешь, они сразу начнут мять траву, ломать ветки и плевать в пруд?
– Да нет, но тихой и мирной прогулки…
– …с бутылкой шампанского…
– …мы бы уже не совершили. А куда это ты меня, кстати, ведешь? Брюс Кармайкл? В чащу леса? Это уже не про Золушку, а про Красную Шапочку.
– Между прочим, чертовски эротичная сказка, если знать, что читаешь.
– Да ну тебя. Так куда мы идем, в гостевой дом?
– Сюрприз, потерпи.
– Любишь делать женщинам сюрпризы?
– Люблю делать им приятное, так вернее. Только они не всегда это понимают.
– Вот как?
– Видишь ли, большинство моих женщин подразделяется на две группы. Одна группа страстно желает оказаться в моей постели минут через пять после знакомства, другая мечтает заполучить того Брюса Кармайкла, которого они видят на картинках. Именно того, заметь.
– А ты ни тот и ни другой?
– Я и тот, и другой, и третий, но молодым девицам совершенно ничего не грозит в смысле их драгоценной невинности, хотя именно это их и раздражает больше всего. А что касается Брюса с Картинки… Я признаюсь тебе в страшной вещи. Я не люблю публичность.
– А я знаю.
– Откуда? Это тайна.
– Ты работаешь дома. Ты никогда не выходишь, когда я прихожу. Мы столкнулись совершенно случайно…
– И так удачно.
– О, не напоминай. Так вот, ты очень закрытый человек, Брюс Кармайкл. У тебя десять масок на все случаи жизни, и иногда бывает видно, как ты меняешь одну на другую.
– Ого! Я сейчас сяду посреди дорожки и выпью шампанское прямо из горлышка, а потом утоплюсь в волшебном пруду…
Лили уловила нотки растерянности в его голосе и в который уже раз пожалела о своем длинном языке. Мужчины не любят, когда их секреты так безжалостно раскрывают женщины.
Тем временем роща кончилась, и перед ними открылась поляна, посреди которой стояло здание, сплошь увитое плющом, а вокруг него и чуть в глубине располагались несколько маленьких бунгало. Лили против воли почувствовала, как по позвоночнику у нее побежали мурашки. Удивительно мрачно могут выглядеть листья плюща в лунном свете. Брюс, мерзавец, немедленно произнес у нее над ухом зловещим и вкрадчивым голосом:
– Ну что, Красная Шапочка, вот мы и пришли…
Она взвизгнула и ухватилась за его руку. Брюс рассмеялся.
– Пошли, женщина. А то я окончательно заболтаю шампанское и оно улетит в небеса после того, как я его открою.
– А… что это?
– Сейчас увидишь.
Чувствуя, как сильно бьется сердце, Лили вошла в темный дом и замерла на пороге какого-то очень обширного пространства…
Вспыхнул свет, и Лили увидела, что они с Брюсом пришли в бассейн. Огромный, аквамариново-голубой и спокойный, он излучал мягкий свет из глубин, а на дне Лили разглядела великолепное изображение русалки с развевающимися золотыми волосами…
– Ну, как тебе?
– Потрясающе. И русалка ничего. Похожа.
– Ты часто видела русалок?
– Видел одну русалку – считай, что видел всех.
– О, эти циничные молодые цветочницы! Давай поскорее выпьем за наше здоровье, потому что я очень волнуюсь за бутылку…
И они выпили золотое шампанское, глядя друг другу в глаза и прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Не может не произойти. Потому что здесь, в тишине и прохладе бассейна, воздух вокруг них начал сгущаться, словно перед грозой, и волоски на спине Брюса встали дыбом, а Лили нервно облизнула вспотевшую верхнюю губу.
Шелк стал жестким, словно брезент, галстук давил удавкой… Если бы сейчас от потолка в воду грянула молния, они не удивились бы ей ни капельки.
Брюс осторожно поставил пустой фужер на стол и шепнул:
– Лили…
Она подняла на него блестящие, испуганные глаза, и в этих глазах он прочел все, что хотел.
Разрешение. Приглашение. Просьбу. Приказ.
Брюс встал и отошел к краю бассейна. Русалка игриво подмигивала со дна, лениво колыхала разноцветным хвостом, Брюс повернулся к Лили. Девушка медленно поднялась и пошла к нему. Поцелуй на этот раз вышел долгим и жарким. Немного не совсем поцелуем. Чем-то большим, нежели поцелуй.
Потом он отстранился и заглянул ей в глаза. Провел пальцем по пылающей щеке и тихо спросил:
– Ты уверена, Синдерелла?
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее зрачки внезапно стали очень большими, отчего Брюсу показалось, что у нее черные глаза. Алые губы приоткрылись, за ними сверкали жемчужные зубки, короткие растрепанные волосы обрамляли это милое и чувственное лицо, и Брюс внезапно перестал быть Брюсом Кармайклом. Кто-то иной, смелый и бесшабашный, проснулся внутри, требуя праздников и фейерверков, не желая и не надеясь вернуться в привычный и надоевший мир…
Они еще долго целовались на самом краю бассейна, а потом Брюс приподнял девушку и отнес ее к длинной барной стойке, сверкающей хрусталем и стеклом разнообразных бутылок в глубине специальной ниши. На эту полированную стойку он и усадил Лили, а сам отошел на несколько шагов и медленно расстегнул верхние пуговицы рубашки, не сводя с нее шалого и веселого взгляда.
Это был настоящий мужской стриптиз, и Лили вцепилась скрюченными пальцами в гладкую столешницу, чтобы не сорваться с места и не прыгнуть на этого мужчину, подобно дикой кошке. Она не просто хотела его, она умирала от желания, плавилась от собственного жара, жадно пожирала глазами каждый сантиметр этого прекрасного тела, медленно появлявшегося из-под шелухи одежды, падающей на мраморный пол.
Когда же Брюс остался совершенно обнаженным и она без стеснения и стыда уставилась на его возбужденную плоть, на это свидетельство мужской силы – и его желания, – мир взорвался и перестал существовать в старом качестве.
Брюс подошел к ней стелющейся походкой хищника в травах, резким движением раздвинул ее стиснутые колени и придвинул к себе. Сквозь тоненькую и ненадежную ткань трусиков она ощущала его пылающую плоть, его руки властно и жадно ласкали ее тело, а губы настойчиво пили ее дыхание, выпивая и саму жизнь. Алый шелк, если его скомкать, умещался, оказывается, в руке мужчины, и Брюс, слегка отстранившись, хрипло выдохнул: