Цветочные часы, стр. 8

3

Натали взглянула в зеркальце, слегка поправила прическу, убрала расческу и пудреницу в сумочку и вошла через раздвинутые стеклянные двери в просторный обеденный зал самообслуживания на нижнем ярусе огромного, многоэтажного, вытянутого вдоль вершины холма здания штаб-квартиры МОТ, величественно возвышавшегося над Женевой.

Сегодня Натали была в деловом костюме темно-синего цвета и белой шелковой блузке. Удлиненный жакет классических очертаний и прямая юбка чуть ниже колен. Гладко зачесанные назад волосы, стянутые в тугой пучок на затылке. Мягкие черные кожаные туфли на низком каблуке. Идеальный вид образцовой помощницы крупного международного чиновника. Для полноты образа не хватало только очков в строгой роговой оправе.

Слева от входа, на столе, были выставлены образцы горячих блюд, предлагаемых сегодня на ланч. За кулинарными экспонатами, чуть поодаль, возвышались стойки с различными салатами и напитками. Справа от входа, за стойками раздачи горячих блюд, энергично трудилось несколько человек обслуживающего персонала. Она поколебалась, выбирая между «ротиссери» с обилием мяса и гарнира и каким-то блюдом мексиканской кухни. Здесь было принято ежедневно вводить в меню что-то оригинальное из мировой кулинарии, видимо, для роста интернационализации сознания сотрудников через желудок.

В итоге недолгих раздумий победила Мексика. Через некоторое время Натали прошла с подносом на половину зала, сплошь заставленного обеденными столами, и начала осматриваться, выбирая место. В этот момент она вдруг услышала характерный, с музыкальными модуляциями, и весьма знакомый голос, окликающий ее по имени. Натали вздрогнула от неожиданности и оглянулась. За одним из столиков сидела Исабель, ее коллега и подруга еще по Женевскому университету. Ее мать была испанкой, а отец – коренным женевцем. Странно… Исабель, по идее, уже несколько месяцев должна была находиться в Африке…

– Привет, Натали! Ты не меня ищешь?

– О, привет, Исабель. Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть.

Они церемонно расцеловались, и Натали устроилась напротив, отметив про себя ровный, чуть темноватый и грубоватый загар на открытых участках тела собеседницы, делавший эту невысокую и плотную девушку с круглым лицом похожей на уроженку Латинской Америки. Экзотический облик дополнялся каким-то бесформенно-пестрым одеянием, напоминавшим не то накидку с вырезом для шеи, не то чрезмерно свободного покроя платье, в котором явственно проявлялись африканские мотивы.

– Какими судьбами? Для отпуска вроде еще рановато. Наверное, сбежала с жаркого континента, спасаясь от местных каннибалов?

– У тебя, дорогая, устаревшие представления о местной экзотике. Там живут очень милые люди, которые не едят белых леди на завтрак. И очень много вегетарианцев. Так что, боюсь тебя расстроить, но мне не суждено закончить свои дни в желудке какого-нибудь аборигена.

– Спасибо за разъяснение, Исабель. Напротив, это успокаивает и радует. У меня не так много подруг. Кстати, прекрасно выглядишь. Можно только позавидовать. Настоящий африканский загар. Ты где сейчас работаешь?

– В нашем бюро на Мадагаскаре. Кстати, как и у тебя, шеф тоже немец по национальности. Клаус Фишер. Довольно симпатичный мужчина, но не без странностей. Зачем-то красит волосы и, по-моему, даже слегка подвивает. Как представлю его в дамской парикмахерской, сидящим под колпаком сушилки, так сразу смех разбирает. К тому же он женат. Образцовый немецкий муж. Всегда носит в портмоне фотографию «цвай киндер унд фрау» – двух детей и супруги. А сюда, в штаб-квартиру, я приехала в командировку, до конца марта. Мы подготовили один доклад, который будет обсуждаться на этой сессии Административного совета. Мне предстоит его окончательно доработать, отшлифовать и согласовать здесь, на месте, до начала заседаний.

– Ну и как там, на острове? Мне его название нравится. Звучит очень поэтично, как в сказке.

– Мне оно тоже импонирует. В целом, неплохо, хотя проблем хватает. Работы много. А вообще мне там нравится. Полно экзотики. Развлечений хватает. Народ неплохой, обстановка спокойная, бытовых проблем особых нет. Климат меня тоже устраивает. Во всяком случае, пребывание там еще не успело опротиветь. Знаешь, у меня дома даже обезьянка есть, очень веселая и игривая. Правда, слишком любит озорничать. Может быть, потом с собой ее привезу, через пару лет, когда срок контракта закончится. Пусть на Женеву полюбуется. Ладно, что это мы все обо мне говорим. Лучше расскажи, как у тебя дела обстоят. Есть какие-нибудь изменения?

– После нового года практически никаких. Не удалось даже в горы выбраться. В декабре была в Румынии. Думала, что встречу Рождество с родителями, а потом отправлюсь куда-нибудь покататься на лыжах. Но не получилось.

– Ну… у меня в Африке вообще такой проблемы нет. Ни снега, ни лыж. Негде и не на чем кататься.

– А как же воспетые Хемингуэем снега Килиманджаро? – насмешливо поддела ее Натали.

– Наверное, у Хемингуэя в романе остались, – пожала плечами Исабель, – Я такие книги уже не читаю. Обычная беллетристика не для меня. Я теперь только серьезные вещи изучаю, как в университетские времена. Некогда. Жаль свободное время тратить на пустяки. Кстати, эти «хемингуэевские» снега от меня удалены, на материке расположились. Это здесь все рядом. За пару-тройку часов можно на машине к любому горному курорту добраться.

– Да, конечно. Например, в Давос или Санкт-Мориц – «обитель миллиардеров», где «воздух пьянит словно сухое шампанское». Не помню, в каком-то путеводителе эта фраза на глаза попалась. Можно в гольф на льду поиграть и посетить известный во всем мире ресторан «Ля Мармит» на высоте 2500 метров над уровнем моря. Но боюсь, что это не для меня. Я не кинозвезда, не политик и не бизнес-леди. Не люблю избранное общество. На мой взгляд, это просто сборище фанфаронов и авантюристов. Да и вообще, меня больше тянет в необжитые места. А на курортах все вылизано, выглажено, пронумеровано и зарегулировано. И народу вокруг чересчур много. По трассе спокойно не проедешь, обязательно на кого-нибудь наскочишь. Слалом вокруг туристов меня не привлекает.

– Да, мадемуазель, сразу чувствуется ваше разочарование и, как следствие, повышенный негативизм и пессимизм в оценках. Даже я, не психолог, и то это чувствую. И кто же тебя, несчастную, так расстроил? Есть проблемы в сексуальной жизни? Кстати, как там Жан-Пьер?

– Да ну его. Даже вспоминать не хочется. Как говорится, кто черта помянет…

– Что так печально? Он что, стал импотентом?

– Еще нет, но лучше бы это случилось. Ему это пошло бы на пользу, как кара Господня. И меня бы утешило. Боюсь, что скоро придется расстаться. Устала я от этого человека. И никаких перспектив. Чем дольше с ним знакома, тем больше убеждаюсь, что мы совершенно разные люди. Обычно мальчики и девочки со временем как-то притираются друг к другу, сближаются. А у нас все наоборот. Дрейфуем, как льдины, в совершенно разные стороны. И отношения все холоднее становятся…

– Но отпуск ты все же с ним провела?

– Да, но лучше бы я этого не делала. Уговаривала его отправиться в Вербье, покататься на лыжах. Не обязательно даже с гор. Можно было, в крайнем случае, и по равнине кругами поездить. Хотя бы дня на три-четыре, а лучше на неделю. Можно было бы там и Новый год отметить. Но он уперся. Вместо этого поехали в Цюрих, по его настоянию. Пошла ему навстречу, принесла себя в жертву, можно сказать. Но господин Леви эту жертву не оценил. Посчитал за должное. Чуть ли не оказал услугу глупой девочке, которая сама не знает, чего хочет, и не понимает своего счастья. В общем, решил, что это он меня облагодетельствовал, и я теперь у него в долгу.

– Наверное, ты права. Но потеря не столь уж велика, как тебе кажется. Цюрих вполне приличный город. Я там несколько раз была, и мне он очень понравился. Во многом похож на Женеву. И озеро, Цюрих-зее, похоже на наше озеро Леман, а река Лиммат на нашу Рону. И магазины там неплохие, особенно на Банхофштрассе. Я помню, как в «Желмали» почти два часа проторчала.