Золото третьего рейха. Кто владеет партийной кассой нацистов?, стр. 20
Пропавшая тетрадь
Запущенный мною механизм поисков все-таки принес кое-какие плоды: Хелен Болл, дочь таинственного Джеймса Болла, нашлась. Разумеется, сама она была давно на том свете — если верить имевшейся у меня информации, скончалась в 1998 году в возрасте 84 лет. Однако у нее имелись потомки, которые, как я надеялся, могли что-нибудь мне поведать.
В первую очередь я начертил родословное древо Боллов. Итак, как вы помните, у старины Джеймса был сын Гамильтон, погибший, в Перл-Харборе, и дочь Хелен. Родилась она в 1914 году и в возрасте 23 лет вышла замуж за владельца крупного пакета акций нефтяной компании «Стандарт Ойл» Питера Генна. Кстати, «Стандарт Ойл» была компанией, которая весьма тесно сотрудничала с нацистами, поставляя им нефть и помогая разработать синтетическое топливо. Думаю, это не простое совпадение. Видимо, сорокалетний Питер Генн входил в круг близких знакомых Болла, и «династический брак» должен был еще больше укрепить деловые отношения двух партнеров. Такое событие было отнюдь не редкостью в Соединенных Штатах того времени, да и сегодня тоже. Мнения невесты при этом никто особо не спрашивал.
Впрочем, несчастная судьба Хелен Болл (простите, теперь уже Генн) интересовала меня меньше всего. В браке со своим мужем она живет 9 лет. В 1946 году Питер Генн при странных обстоятельствах (в документе было так и написано, без уточнения — «при странных обстоятельствах») покончил с собой. Хелен горевала недолго и спустя год вышла замуж за своего ровесника Джорджа Мазери, тоже крупного бизнесмена. Ему она родила двоих сыновей: Джеймса (видимо, в честь своего отца) в 1949-м и Гаральда в 1952 году. Младший сын прожил яркую, но короткую жизнь — подавшись в автоспорт, он разбился на американском чемпионате по ралли в 1975 году. Джеймс же — кстати, почти мой ровесник — занялся более спокойным и прибыльным делом, большим бизнесом, поэтому спокойно дожил до наших дней.
С ним мне, похоже, и предстояло встретиться. Насколько я знал, Хелен была единственной наследницей Джеймса Болла, а Джеймс Мазери — единственным наследником своей матери. Значит, все бумаги Джеймса-старшего должны храниться у Джеймса-младшего. Позволит ли он мне взглянуть на них? Честно говоря, я в этом сильно сомневался, но риск — благородное дело. И через некоторое время я уже дозванивался до офиса мистера Мазери…
Сперва я некоторое время думал над тем, как мне представиться — историком, изучающим американские деловые круги, или потенциальным партнером по бизнесу. И у того и у другого варианта были свои неоспоримые плюсы и минусы. В конечном счете от встречи с историком бизнесмен мог и отказаться. Но если я представлюсь деловым человеком, будет не совсем ясно, с чего это я решил копаться в прошлом семьи Боллов… После непродолжительных размышлений я решил совместить оба варианта.
— Приемная господина Мазери, — ответил мне мелодичный голос вышколенной секретарши.
— Добрый день! Моя фамилия Кранц, я владелец крупной торговой компании в Латинской Америке, — бодро начал я, — к тому же я занимаюсь историей американского бизнеса и хотел бы встретиться по этому поводу с уважаемым господином Мазери.
Было слышно, как в голове у секретарши вертятся шестеренки. Очевидно, моя гениальная формула ее запутала, и она сама не поняла, что теперь со мной делать. Впрочем, главного я достиг — пробил ее психологический барьер, и теперь она думала не о том, стоит ли соединять меня со своим шефом, а о том, как меня ему представить.
— Хорошо, я доложу о вас господину Мазери, — сказала она после секундного замешательства.
Я торжествовал: первая победа была одержана. За второй дело тоже не встало: Мазери все-таки согласился побеседовать со мной. Правда, только после некоторых колебаний, но я пустил в ход безотказное оружие, грубую лесть, сообщив ему, что его дедушка Джеймс Болл, по моим данным, был одним из главных действующих лиц в американской экономике тех лет и от него во многом зависело будущее США.
Главное, что мне даже не пришлось врать.
Через две недели я уже сидел в кресле в просторной гостиной дома Мазери и всем своим видом демонстрировал интерес к окружающему меня интерьеру. Только теперь я оценил всю правильность своего хитрого хода: Джеймс Мазери производил впечатление высокомерного, очень высокомерного человека. С простым историком или журналистом он общался бы, как олимпийский бог — с последней инфузорией. То, что я был представителем бизнеса — о, разумеется, не такого большого, как у него! — все-таки несколько приподнимало меня в его глазах и заставляло разговаривать в хоть сколько-то уважительном тоне.
Пересказывать всю нашу беседу на этих страницах, наверное, не имеет ровным счетом никакого смысла. Мазери долго и подробно распространялся о своих собственных достижениях, о достижениях своего отца, и лишь ценой невероятных усилий мне удалось склонить его поговорить о деде. И вот тут-то большому бизнесмену настала пора сесть в глубокую лужу…
— Я хотел бы побеседовать об очень уважаемом мною человеке — вашем дедушке, Джеймсе Болле. Насколько я знаю, он играл очень большую роль в Америке тех лет…
— Да-да, семейный бизнес Боллов весьма способствовал — и способствует до сих пор! — процветанию наших Соединенных Штатов…
— Но ведь ваш дед занимался не только своим бизнесом…
— Разумеется, он держал еще и консалтинговую фирму. Кто знает, сколько современных состояний сколочено благодаря его советам!
— Да, к тому же его деятельность в «Друзьях Германии»… — бросил я свой главный пробный шар. И промазал.
— Деятельность… простите… где? — изумление Мазери было столь неподдельным, что я сразу отбросил всякую мысль об актерской игре.
— «Друзья Германии» — организация, которая в 20-е годы помогала немцам встать на путь рынка и демократии, — умею я врать и не краснеть! — Ваш дедушка играл там важную роль.
— Да? — Мазери улыбнулся радостно и заинтересованно. — Вы открываете мне новую страницу истории моей семьи!
— Не могу поверить, что она была вам неизвестна! — изумился я.
— Увы, это так, — Мазери явно не хотелось признаваться в своем неведении. — Если честно, я вообще довольно мало знаю о своем уважаемом дедушке. Когда он умер, я был еще довольно молод. Мама тоже не рассказывала о нем много, в основном о том, каким он был хорошим отцом и человеком…
— А остались ли после него какие-то документы? — с надеждой спросил я.
— Да, остались, — я почувствовал, что удача совсем близко. Главное теперь — не спугнуть ее. — Там была шкатулка с документами и еще толстая тетрадь. Но… моя мама отдала их дяде.
— Какому дяде? — Теперь настала моя очередь искренне удивляться.
— Своему родному брату…
— Но по моим данным, у Джеймса Болла был только один сын, Гамильтон, трагически погибший в Перл-Харборе…
— Да-да, несчастный дядя Гамильтон… Я много слышал о нем… Нет, это был другой брат моей матери — дядя Вашингтон. У нее были два брата.
— Вы видели его?
— Конечно, когда он приезжал за письмами, а больше… больше никогда. — Мазери усиленно припоминал, наморщив высокий лоб. — Моя мать с ним переписывалась постоянно, но все письма… все письма она уничтожила незадолго до смерти. К тому моменту она не писала уже пятнадцать лет — дядя умер в 83-м. Она ездила на его похороны…
— А вы?
— А я — нет, были неотложные дела, и… — Мазери снова развел руками. Это выглядело так, как будто он сам не понимал, как это вышло, что он не поехал на похороны родного дяди.
— Вы знали еще что-нибудь о Вашингтоне Болле?
— Честно говоря, нет… Я мало интересовался этим… С ним общалась только моя мать…
Я понял, что здесь больше ловить нечего. Побеседовав с Мазери еще пятнадцать минут — скорее из вежливости, чем в надежде что-то узнать, я распрощался, пообещав прислать пару экземпляров своей книги (непременно это сделаю).
Вопрос о неожиданно возникшем неизвестно откуда Вашингтоне занимал меня больше всего. Вернувшись в Аргентину, я первым делом полез в имевшиеся у меня данные. Так и есть — Хелен была единственной наследницей своего отца. Значит, никакого «официального» брата там не существовало. Значит, дочь Болла обманывала своего сына и других домочадцев тоже, выдавая за своего брата совершенно постороннего человека. Кто это был? Ее любовник? Но зачем в таком случае она отдала ему документы отца? Некий член тайной организации, уничтожавшей следы американо-нацистского союза? Но зачем тогда ей понадобилось состоять с ним в многолетней переписке?