Зелёный шум, стр. 32
Продавцы наперебой расхваливали свой товар, совали покупателям в руки пучки зелёного лука и бело-розовой, чисто вымытой редиски.
Зажатый справа и слева двумя дородными молодухами в белых фартуках, Никитка стоял за высоким столом и еле слышным голосом лепетал:
— А вот лук, редиска. Кому лук, редиску? Покупайте лук, редиску…
— Вот он, торгаш, цветик лазоревый! — сжимая кулаки, зашептал Гошка. — И галстук пионерский спрятал, и голосок. такой медовый.
— Да где там медовый, — сказала Елька. — Он и торговать-то как следует не умеет. Лепечет чего-то себе под нос. Никто к нему и не подходит.
Придерживая Гошку за локоть, Елька протолкалась вместе с ним к Никитке и невинным голосом спросила:
— Мальчик, почём редиска?
— Ну, купец-делец, какие доходы за утро? — фыркнул Гошка.
— Ой, ребята! — растерялся Никитка. Голос у него совсем пропал. — Это вы? Откуда? Как сюда попали?
— Да уж вот так… — многозначительно ответил Гошка, окидывая презрительным взглядом корзины с луком и редиской. — Мы теперь о тебе с матерью всё знаем… насквозь.
— Знаете? — задохнулся Никитка.
— Да-да! И никакая она не больная, твоя мамаша, а просто притворщица. И со справкой всех обманула. Не хочется ей в колхозе работать, торговлей занялась, деньги гребёт. А ты у неё первым помощником заделался. Кадр ты торговый, агент — вот ты кто! — выпалил Гошка.
— Я — агент?! — Лицо у Никитки пошло пятнами. — Да я ж не сам по себе. Меня мамка заставила.
— «Заставила, заставила»! — передразнил Гошка. — Да я бы на твоём месте… — И он сделал решительный жест, словно хотел опрокинуть все корзины.
— Ладно тебе, — остановила его Елька. — Сам знаешь, какая мать у Никитки.
— Ладно, купец, торгуй-шуруй, наживай денежки, — бросил Гошка в лицо Никитке и махнул Ельке рукой — пошли, мол, отсюда, нам здесь делать больше нечего.
Никитка обмер.
Вот сейчас его дружки уйдут, вернутся в колхоз и всем расскажут, кто такая его мать. И про него, Никитку, тоже расскажут. И тогда уж ему ни на улицу не показаться, ни в клуб, ни в школу. Все будут показывать на него пальцем и говорить: «А это молодой торгаш Никитка Краюхин».
У мальчика перехватило горло. Он подлез под стол и, догнав Гошку с Елькой, схватил их за руки.
— Ребята, куда вы? Зачем? — сбивчиво забормотал он. — Ну хотите, я чего-нибудь такое сделаю? Хотите?
Гошка с Елькой обернулись.
— Что ты сделаешь? — спросила девочка.
— Ну вот… всю редиску разбросаю. И лук тоже. Или за так раздам. Без денег. — И Никитка вдруг сипло выкрикнул: — А вот редиска, лук! Всем бесплатно. — Он выхватил из корзины несколько пучков и принялся совать их в руки прохожих. — Бери, налетай! Денег не надо!
— Зачем же за так? — усмехнулась Елька. — Просто пусти свой товар подешевле.
— Вот-вот, — обрадовался Гошка, прислушиваясь к ценам, которые называли соседки. — Продавай пучок не по рублю, как эти выжиги, а по двадцать копеек. И дело с концом.
Через минуту трое друзей стояли у прилавка и, размахивая пучками редиски и лука, наперебой выкрикивали:
— А вот дешёвые лук, редиска! Двадцать копеек пучок! Двадцать копеек!
Торговки за столами зароптали — как это такие малявки смеют сбивать базарную цену! Видно, дело нечисто — уж не ворованные ли у ребятишек лук и редиска.
Но Елька объясняла покупателям, что эта зелень с пришкольного участка, и те охотно вставали к ребятам в очередь.
Через какой-нибудь час все корзины с редиской и луком были пусты.
— Что ж ты теперь матери скажешь? — спросила Елька у Никитки. — Она, поди, наказывала, чтобы ты подороже всё продал.
— Наказывала.
— А что ж теперь будет?
— Взбучка, наверное, — признался Никитка. — Как уж полагается.
— Так она тебя бьёт?
— Бить вроде не бьёт, а то за ухо прихватит, то ремнём опояшет.
— А ты скажи матери, что это мы тебя научили по дешёвке торговать, — посоветовала Елька. — Я и Гошка.
— Всё равно взбучки не миновать.
— А почему ты с Митяем так сошёлся? — ревниво спросил Гошка.
— Да не сходился я, — вздохнув, пояснил Никитка. — Мамка его траву нанимает таскать. И меня с ним посылает.
Ребята задумались.
— А я, пожалуй, к тятьке схожу, — помолчав, сказал Никитка. — Он уже три воскресенья дома не был. Про маму расскажу, про всё…
Гошка встрепенулся — в самом деле, почему бы Никитке не навестить отца. Человек он сознательный, работает на заводе и, уж конечно, сумеет защитить Никитку и пристыдить тётю Ульяну за её торговые дела.
— А ты знаешь, где твой отец работает? — спросил Гошка.
— А как же? На заводе «Красный металлист». Только я не помню, на какой это улице.
— Это на Кузнецкой, — подсказала Елька. — Пойдёмте, покажу.
Отец
Елька привела ребят в проходную «Красного металлиста» и спросила вахтёра, где можно найти дядю Васю Краюхина.
— Эва чего захотела! — ухмыльнулся вахтёр, высокий сухощавый старик в защитной гимнастёрке. — Надо знать, в какой смене да в каком цеху работает. А какая у него профессия-то, у вашего дяди Васи?
— А он машины делает — жатки, косилки, — сказал Никитка.
— А у нас, малый, пуговками или там пряжками не занимаются. Все машины делают, — ответил вахтёр и покачал головой. — А детишкам сюда вообще хода нет. Шли бы вы по домам.
Тогда Елька посоветовала ребятам посидеть у проходной, дождаться конца смены и встретить дядю Васю.
— До конца смены ещё часа два осталось, — пожалел ребят вахтёр. — Истомитесь вы тут. Сходите хоть в закусочную пока.
Гошка сразу почувствовал голод и порылся в карманах. Но там было пусто. Не было денег и у Ельки.
— Ладно, пойдёмте, — позвал их Никитка. — Поедим чего-нибудь, денег хватит.
Закусочная находилась недалеко от завода, в конце шумной улицы. Около неё стояло много подвод и грузовых машин. Ребята пробрались мимо лошадиных морд и несмело переступили порог закусочной.
Здесь было душно, шумно, накурено и все столики оказались занятыми. Официантки разносили на подносах пузатые кружки с пивом и красных ошпаренных раков.
Елька потянула ребят обратно.
— Пойдёмте отсюда… Здесь одно пиво.
Но Гошка с Никиткой уже встали в очередь к буфетной стойке.
— Мы сейчас, — сказал Гошка. — Только бубликов с маком купим. И ситра ещё.
Над буфетом кучей кружились назойливые мухи. За стойкой натужно чавкал пивной насос, с трудом подавая тонкую струйку пива.
— Пошевеливайся, хозяин, не задерживай! — раздавались нетерпеливые голоса. — Не в гости к тёще приехали.
— Да у него техника барахлит!
Люди у стойки волновались, шумели, переругивались с теми, кто пытался получить пиво без очереди.
Гошка с Никиткой были уже совсем близко от буфетчика, как их неожиданно притиснул к стойке какой-то высокий мужчина и протянул буфетчику две пустые пивные кружки.
— Дяденька, вы ж без очереди!.. — несмело сказал Никитка.
— Ещё чего! — Взмокший, распаренный «дяденька» кинул на ребят беглый взгляд. — А вы тоже за пивом? Нельзя детишкам, нельзя!
— Нам только бубликов… — начал было Никитка и вдруг осёкся — перед ним стоял Кузяев.
— Дядя Ефим! — воскликнул Гошка.
Кузяев развёл руками и рассмеялся:
— Скажи на милость, земляки-односельчане объявились. А ну, шагайте за мной. — Он провёл мальчишек и Ельку в угол закусочной и кивнул на сидящего за столиком Никиткиного отца. — А этого «дяденьку» узнаёте?
— Тятька?! Ты? — вскрикнул Никитка.
Дядя Вася удивлённо уставился на сына, Гошку и Ельку:
— Откуда вы? Зачем приехали-то?
— У буфетной стойки встретил, — фыркнул Кузяев. — На пиво нацеливались. Видать, по всем статьям ретивые.
— Да нет, мы за бубликами, — покраснев, объяснил Никитка и, окинув взглядом стол, заваленный распотрошёнными раками, подумал: «И чего они бражничают среди белого дня?»
Кузяев поднялся, взял со стула фуражку, напялил на голову: