Зелёный шум, стр. 29
— Тётя Ульяна?!
— Ага. Мы сами видели, когда в лагерь ехали. Мать его через всю улицу, словно под стражей, вела. Вела и пилила: «Такой-сякой, бессовестный, больную бросил, дом без присмотра оставил».
Гошка с недоумением пожал плечами.
— Да какая же она больная, если вчера тележку с травой везла. Да ещё какую тележку-то — целый возина!
— Вот, видно, и надорвалась. А Никитка, вместо того чтобы помочь матери, с тобой в лагерь поехал, — пояснила Елька и обратилась к ребятам: — Пока у него мать болеет, мы его никуда с собой звать не будем. Пусть он дома побудет. А может, нам ему ещё и помочь придётся.
— Ещё чего скажешь! — недовольно заметил ей Гошка.
Так ни до чего и не договорившись, ребята поехали в летний лагерь.
Выпустили из корзин и ящиков поросят, и Елька доложила тёте Шуре, что весь молодняк из Клинцовской фермы перевезли без потерь.
— Это как сказать, — усмехнулась Александра, покосившись на исполосованную рубаху сына. — Опять схватился с кем-нибудь?
— Что вы, тётя Шура, — замялась Елька. — Просто приключение в дороге случилось — поросята корзину разломали.
— А Гошка грудью на амбразуру, — фыркнул Борька. — Вернее, спиной. Вот рубахе и досталось.
— Мамка, да она ж всё равно старая! Чего её жалеть? — виновато сказал Гошка.
— Видали, Николай Иваныч? — обратилась к председателю Александра. — С первого же дня и потери. А что ж дальше будет?
— Ничего-ничего. Это потеря достойная. — Николай Иванович подмигнул ребятам. — Придёт время, будут и прибыли. А команда у тебя подобралась что надо. Ну-ка, ребята, покажите себя. Вон как раз и корма подвезли.
В лагерь въехала грузовая машина с травой, потом на подводе с комбикормом показалась Стеша.
Александра с ребятами принялись зачерпывать вёдрами из телеги сыпучий комбикорм и разносить его по кормушкам. Траву разложили около поилок длинным толстым валиком.
Затем Александра постучала палкой о железное ведро, и поросята со всех сторон ринулись к кормушкам. Набегавшись на свежем воздухе, они ели с завидным аппетитом.
Ребята оглядели длинную шеренгу поросят и невольно переглянулись. Такого большого стада они ещё никогда не видали. Попробовали подсчитать и не смогли — поросята перебегали с места на место, толкались, мельтешили в глазах.
— Мам, сколько их здесь? — вполголоса спросил Гошка.
— Сейчас восемьсот двадцать, а завтра ещё привезут. Словом, будет больше тысячи.
— А не одичают они, не разбегутся? Бабы на улице такое говорят. У тебя поджилки не дрожат?
— Побаиваюсь, конечно, — призналась мать. — Не будем кормить поросят, они не только разбегутся, а и нас с тобой съедят. Они же, как псы, эти поросята, прожорливые.
— А если кормов не хватит?
— Надо, чтоб хватило. Раз уж взялись — до конца тянуть будем.
Поев и напившись воды, поросята вновь разбрелись по лагерю.
Александра подозвала к себе ребят и сказала, что скоро в колхозе подрастёт кукуруза, клевер, люцерна, а пока поросят придётся подкармливать травой. И травы потребуется очень много.
— И вот вам задание на завтра. Проведите разведочку по округе, посмотрите, где можно траву косить. На остров загляните.
На острове
На остров высадились рано утром. Правда, часов ни у кого не было, но Елька, поглядев зачем-то на солнце в бинокль, сказала, что сейчас шесть ноль-ноль.
— Записать в вахтенный журнал время высадки! — распорядился Гошка, капитан катера «Победный», а точнее сказать, старой щелястой лодки-плоскодонки с разболтанными уключинами.
— Есть записать! — отозвалась Елька, хотя на «катере» не было никакого вахтенного журнала.
Гошка первым спрыгнул на топкий берег и, подтянув лодку за верёвку, привязал её к стволу искривлённой ракиты. Вслед за ним сошли на берег Борька, Елька, Таня и еше к двое ребят. Не было только Никитки. Гошка взял у Ельки бинокль и с видом заправского путешественника принялся обстоятельно оглядывать остров.
Увеличенные добротными цейсовскими окулярами, он увидел заросли корявого лозняка, колючего терновника, дикой малины, высокого чертополоха и репейника. Кое-где проступали поляны с разнотравьем.
Борька с завистью смотрел на бинокль и наконец взмолился:
— Совесть надо иметь. Дай и мне глянуть.
— Стоп, ребята! Внимание! — торжественно объявил Гошка. — Остров необитаем.
— Это само собой, — охотно согласилась Елька. — Так и запишем. Сего числа в шесть ноль-ноль Колумб номер два Гошка Шарапов и его команда открыли в безбрежных просторах безымянного озера необитаемый остров. Первооткрыватели присвоили острову имя Шарапова.
— Тоже мне «первооткрыватели»! — фыркнул Борька. — Да это же Карасиный остров. Его все знают. Здесь рыбу ловят, траву косят для коров, малину собирают кому не лень.
— Всё равно необитаемый, раз здесь никто не живёт, — возразил Гошка. — И знаете, что у нас здесь будет? Боевой штаб разведки. Вышку для наблюдений сделаем, укрытия всякие.
— Ладно тебе, — отмахнулась Таня. — Мы зачем приплыли сюда? За травой для поросят. Вот и давай дело делать.
— Верно, — согласился Борька. — В лагере, поди, кормов ждут, а мы тут прохлаждаемся.
Он взял у Гошки бинокль, поднёс к глазам и вскрикнул:
— Эге!.. А мы здесь не первые. На острове кто-то есть.
— Где? Кто? — Гошка выхватил у Борьки бинокль. — Так, понятно… Хват Митька уже здесь. — И он исчез в просвете между кустами.
Митьку Кузяева ребята встретили на противоположном берегу острова. Тот косил на широкой поляне густую росистую траву.
Митяй был не один. Его закадычный дружок и напарник Ваня Вьюрков сгребал скошенную траву и большими охапками таскал её на плот, сколоченный из чьих-то ворот.
Но больше всего удивило ребят то, что в Митькиной компании оказался и Никитка Краюхин. Он принимал от Вани охапки травы и аккуратно раскладывал её на плоту.
Заметив «команду ретивых», Никитка смешался, покраснел и ещё старательнее примялся утаптывать траву.
Гошка приблизился к Митяю:
— Кому траву косишь? На какую ферму?
Митяй сделал вид, что не расслышал вопроса, и продолжал размахивать косой. Светлая полоска стали звонко вжикала, выписывала широкие полукружья, мелькала в траве, словно змейка, и с каждым взмахом всё ближе подкрадывалась к Гошкиным ногам. Ребята замерли.
— Ой, Гошка! Он же тебе ноги порежет! — вскрикнула Елька и потянула мальчика за рукав.
Но Гошка продолжал стоять на месте. А Митяй косил себе и косил и только приговаривал: «Коси, коса, пока роса». У Гошки противно заныло под коленками и пересохло в горле.
Вдруг к Гошке подошла Таня и сунула ему в руки толстую рогатую палку и что-то шепнула на ухо.
Елька думала, что Гошка сейчас полезет с палкой на Митяя, но тот только упёр палку в траву и навалился на неё грудью.
— А мы вот так.
Коса звякнула о палку и замерла.
— Хитёр Шарап, — ухмыльнулся Митяй, вытирая пот со лба. — А не будь палки, я бы тебе ножки оттяпал.
Гошка вновь спросил, кому Митяй косит сено.
— Вот оно что! — осклабился Митяй. — А я и забыл, что вы теперь ревизоры-контролёры.
— Ты не крути, отвечай.
— Вот привязался — кому да кому! — Митяй пожал плечами. — Не людям же, понятно. Коровам да поросятам.
— А чьим коровам? Чьим поросятам? — допытывался Гошка. — С колхозных ферм или ты на сторону траву загонишь?
— Это неважно. Есть все хотят.
— А ты знаешь, травоядная твоя душа, — рассердилась Таня, — что этот остров к свиноферме приписан, к летнему лагерю? Трава нужна для поросят. И мы сюда не просто так, а по заданию тёти Шуры за травкой приехали.
— Смех и умора! — фыркнул Митяй. — «Приписан»! «По заданию»! Скажете тоже! Да что у вас, бумага есть с печатью? — И он, ловко сплюнув через плечо, почесал большим пальцем правой ноги левое колено.
— Надо будет — и бумагу достанем, — сказала Елька.
Митяй подмигнул Ваньке: