Зелёный шум, стр. 26
На земле уже лежали большие охапки веток, но мальчишки старались наломать их ещё. Они по-кошачьи забирались на высокие деревца, отчаянно раскачивали их, пригибали к земле и с лихорадочной поспешностью обрывали ветки. Оголённые деревца, наиболее сильные и гибкие, пружинисто выпрямлялись, другие, надломившись, так и оставались лежать на земле.
А мальчишки словно ошалели. Чтобы не отстать друг от друга, каждый старался забраться на деревце повыше, раскачаться посильнее и приземлиться с победным торжествующим воплем.
Казалось, что по лесу прошёл свирепый ветер-бурелом.
— Зачем они так ломают? — жалостливо сказал Никитка, потянув Гошку за руку.
Из кустов вылез Митька Кузяев.
— А-а, дружки закадычные, — ухмыльнулся он. — Тоже на промысел вышли! А ну, давай не зевай — шуруй, пока не поздно!
Митька вытащил из-за пояса маленький топорик и принялся подрубать высокую стройную черёмуху в руку толщиной. Сжав кулаки, Гошка бросился к Митяю:
— Очумел ты! Зачем дерево губишь?
— Ещё чего!.. — удивился Митька. Он не договорил и насторожился. — Слышь, ребята, а за нами вроде следят.
Все прислушались. И верно: через лесную чащу кто-то пробирался.
Митяй подал команду отходить.
«Черёмушники», захватив охапки веток, побежали вдоль оврага. Гошка с Никиткой решили не отставать от них.
Запахло сыростью, прелым листом, появились заросли крапивы.
Вскоре мальчишки выбрались к родничку. Тихий и неприметный, он выбивался из склона крутого оврага и был обнесён невысоким срубом из замшелых старых брёвен.
Прозрачная студёная вода доверху наполняла сруб.
Мальчишки, как по команде, припали к родничку. Сначала пили воду перегнувшись через брёвна, потом зачерпывали её ладошками, потом тянули через тоненькие дудочки. Пили до того, что у всех заломило зубы и заболело в висках.
— Ну, браты черёмуховые, — сказал Митька, вытирая мокрый подбородок, — на сегодня хватит. Расходись по одному.
— А ты всё-таки жлоб, Митька, — заговорил Гошка. — Зачем с топором по лесу ходишь? Ну, рвал бы себе ветки черёмухи и рвал, а зачем деревья губить? Да ещё ребят подбиваешь.
— Тоже мне лесник-объездчик нашёлся! — фыркнул Митяй. — Да ты что, садил черёмуху, ухаживал за ней? Кому она нужна-то!
— А липы в лесу кто обдирает? А дубки? — наступал на него Гошка. — Тоже твоя работа?
— Ладно тебе, святая душа! Охолонись вот! — отмахнулся Митька и брызнул на Гошку водой из родника.
Но Гошка в долгу не остался и ответил тем же.
Забыв обо всём на свете, мальчишки схватили палки, стали бить ими по воде и брызгать друг на друга. Главное тут — занять боевую позицию и ударить по воде так, чтобы брызги разлетались широким веером и обливали противника с головы до ног. Лучше всего это удавалось Гошке. Но и Митька ему не уступал. Так они и «обстреливали» друг друга до тех пор, пока вода в срубе не стала мутной, будто в неё вылили чернила.
И вдруг «черёмушники» заметили девочку. С рюкзаком за плечами она стояла на обрывистом берегу оврага и, подавшись вперёд, рассматривала мальчишек в бинокль.
Стёкла бинокля блестели тусклым оловянным блеском.
— Это Елька! — вскрикнул Борька. — Как сова смотрит.
Гошка с Митькой опустили палки.
— Так вот вы зачем в лес ходите! Черёмуху ломать да воду мутить, — сказала сверху Елька и, опустив бинокль, стала спускаться к родничку.
Будто холодный ветер потянул вдоль оврага. Не глядя друг на друга, мальчишки метнулись за кусты и бросились бежать. Бежали так, словно за ними кто-то гнался. Крапива обстрекала мальчишкам руки и ноги, ветки деревьев поцарапали лица.
Опомнились мальчишки только на залитой солнцем лесной поляне.
Всем было не по себе — так позорно, по-заячьи, убежать от девчонки.
— И чего ей нужно, председателевой дочке? — с досадой сказал Борька. — Чего она ходит за нами?
— А всё равно Елька нас выследила, — вздохнул Ванька Вьюрков. — Видал, какой у неё бинокль! Она теперь всем, всем расскажет.
— Ясно, расскажет, — согласился Борька. — Вот теперь разговоров будет! — И он покосился на Гошку. — Это ты её в лес позвал?
Гошка нахмурился.
— Ладно, — пообещал он. — Я с ней поговорю… По-своему. Она и не пикнет никому.
Он приказал мальчишкам ждать его на поляне, а сам направился обратно к оврагу. Наверное, Елька ещё где-нибудь там.
И верно, девочка была у родника. Но не одна. Рядом с ней стоял дед Афанасий. В эти весенние дни он работал у трактористов водовозом. Сняв широкополую соломенную шляпу, он смотрел на взбаламученную чёрную воду в родничке и яростно тряс лысой головой.
— Ах басурмане! Ах пакостники! Всю воду испоганили. Так ты говоришь, это мальчишки назловредничали?
Присев за кустом лозняка, Гошка прислушался.
— Да, мальчишки. Целая компания, — еле слышно ответила Елька. — Я только подошла сюда, а они врассыпную.
— А чьи мальчишки, откуда? Наши, клинцовские?
— Нет, дедушка. Я бы клинцовских узнала… Какие-то чужие.
И хотя в зарослях лозняка, где сидел Гошка, было прохладно и даже сыро, но ему вдруг стало жарко.
— Эх, попадись они мне в руки… Я бы им, пакостникам, прописал ижицу! — погрозил старик. — Ну чем же я теперь трактористов поить буду?
— А вы, дедушка, подождите. Я сейчас канавку сделаю. Мутная вода стечёт, а свежая наберётся. — Елька схватила палку и принялась прокапывать от родника канавку.
— Э, милая, — махнул рукой возчик, — мне ждать некогда. День жаркий, парни пить хотят. И кухарке вода требуется. Придётся, видно, на речку ехать.
Он отошёл от родничка, сел на водовозку и, тронув коня, поехал вдоль оврага.
— Дедушка, а я здесь побуду! — крикнула ему вслед Елька. — Как вода отстоится, я скажу вам. — Она присела на колени, и палка ещё быстрее замелькала в её руках.
«Да так ей копать не перекопать», — подумал Гошка, чувствуя, как у него затекают ноги.
Осторожно выбравшись из лозняка, он вернулся на поляну, где его поджидали мальчишки. Митяя и Вани Вьюркова с ними уже не было.
— Ну как? Поговорил? — нетерпеливо спросил его Борька.
— Всё в порядке, — кивнул головой Гошка. — Айда за мной!
Он привёл мальчишек к родничку и, показав на работающую Ельку, сказал:
— Трактористам чистая вода нужна. Будем копать канаву. Кто чем может.
В дело пошли перочинные ножи, палки, острые камни. Елька, вытерев рукавом взмокшее лицо, с удивлением посмотрела на неожиданных помощников и, кажется, всё поняла.
«Команда ретивых»
Утром Гошку разбудило радио.
Репродуктор с серебряным глазком посредине висел на стене почти под самым потолком.
Сделала это мать не без умысла. Гошка очень любил, чтобы музыка гремела на весь дом и двор, а мать считала, что от такой музыки куры разбегаются со двора. Теперь Гошка уж никак не мог дотянуться до регулировочного винтика репродуктора, разве только взгромоздившись на стул и поднявшись на цыпочки.
Сейчас говорил местный радиоузел. С тех пор как Николай Иванович стал председателем колхоза, почти каждый день передавались колхозные новости.
Гошка узнал голос комсомольца Кости Пёрышкина — он был бессменным диктором местного радиоузла. Подражая голосу Левитана, Костя рассказал, как вчера работали тракторные бригады в поле, кто отстал, кто выдвинулся вперёд, какие работы предстоят на сегодня. Похвалил доярок и птичниц.
Костя говорил так торжественно, что Гошке даже показалось, что сейчас будет объявлен салют и над колхозом загремят пушечные залпы.
Потом диктор перешёл к объявлениям. Он сообщил, на какой час назначено заседание правления колхоза и кто на него приглашается.
— К девяти часам утра, — продолжал Костя, — вызываются к председателю колхоза также школьники Гоша Шарапов, Никита Краюхин, Боря Покатилов, Митя Кузяев. — Дальше перечислялось ещё несколько ребят. — Явка строго обязательна!
Заметив, что мать, хлопотавшая у печки, прислушалась, Гошка закрылся одеялом. Так и есть — Елька всё рассказала отцу. И про поломанную черёмуху, и про взбаламученную воду в родничке. Теперь пожалуйте к председателю. А как тут объяснишь? Надо же было ему встретиться с Митькой! И кто первый начал брызгаться водой — разве теперь припомнишь?