Последний присяжный, стр. 50

Это была сломленная женщина, терзаемая чувством вины и подверженная нервным срывам.

— И все из-за меня, — закончил свой рассказ Сэм. — Мне очень горько: не тому меня учили в семье.

Мы просидели около часа и расстались, договорившись снова встретиться недели через две. Он вручил мне два толстых письма для передачи родителям, и мы распрощались. Когда Сэм исчез, растворившись в толпе покупателей, я невольно задался вопросом: где может прятаться этот восемнадцатилетний парень? Как он переезжает с места на место? Как вообще выживает день за днем? Ведь Сэм был не из тех, кто мог стать беспризорным уличным мальчишкой, живущим за счет собственной хитрости и кулаков.

Я рассказал Гарри Рексу о своей мемфисской вылазке. Моя благородная цель состояла в том, чтобы каким-нибудь образом убедить мистера Дюрана оставить Сэма в покое.

Поскольку в пэджитовском списке персон нон грата я уже числился, у меня не было ни малейшего желания нажить еще одного врага, поэтому я заставил Гарри Рекса поклясться сохранить дело в тайне и искренне верил, что он никому не расскажет о моей посреднической роли.

Сэм был готов уехать из округа Форд, поступить в колледж где-нибудь на Севере и, возможно, остаться там навсегда. Единственное, о чем просил мальчишка, так это дать ему возможность видеться с родителями, время от времени ненадолго приезжая в Клэнтон, и жить, поминутно не вздрагивая и не оглядываясь через плечо.

Самому Гарри Рексу переживания Сэма были безразличны, он не хотел быть втянутым в это дело, однако пообещал передать просьбу мистеру Дюрану, хотя не надеялся найти в его лице благосклонного слушателя.

— Он сволочной сукин сын, — несколько раз на протяжении нашей беседы повторил Гарри Рекс.

Глава 24

В начале декабря я снова посетил округ Тишоминго, чтобы еще раз поговорить с шерифом Спиннером. Меня ничуть не удивило, что следствие по делу об убийстве Малкольма Винса не располагало никакими новыми фактами. Спиннер повторил, что это были «чистые выстрелы», после которых не осталось следов, кроме мертвого тела с двумя пулевыми отверстиями в голове. Он еще раз сообщил, что его люди опросили всех друзей Винса, всех его знакомых и товарищей по работе и не нашли ни одного, кто высказал бы хоть какое-то предположение о причинах, приведших Малкольма к столь трагическому концу.

Спиннер также побеседовал с Маккеем Доном Коули. Для меня не оказалось сюрпризом, что наш шериф выразил сомнения по поводу того, что убийство могло иметь отношение к суду над Дэнни Пэджитом. Судя по всему, отношения между шерифами имели свою историю, и мне доставила удовольствие реплика Спиннера:

— Да что там говорить! Коули не в состоянии поймать и разиню-пешехода на главной улице.

Я искренне рассмеялся и подхватил:

— Да-да, и с Пэджитами у него свои дела.

— Я сказал ему, что вы приезжали и пытались что-нибудь разведать, он ответил: «Этот парень нарывается на неприятности». Думаю, вам следует это знать.

— Спасибо, — сказал я. — Мы с Коули многое видим по-разному.

— Через несколько месяцев выборы.

— Да, и я слышал, что у Коули есть два-три конкурента.

— Хватит и одного.

Спиннер пообещал позвонить, если появятся новости, но мы оба знали, что этого не будет. Я покинул Юку и отправился в Мемфис.

Сержант патрульной службы Дюран обрадовался, узнав, что его угрозы все еще отравляют жизнь Сэму Раффину. Гарри Рексу в конце концов удалось передать ему, что парень по-прежнему находится в бегах, но отчаянно хочет приехать домой повидаться с мамочкой.

Дюран не женился, продолжал жить один и беситься из-за измены жены. Он произнес перед Гарри Рексом напыщенную тираду о том, как неверная супруга разрушила его жизнь и, что еще хуже, сделала двух его сыновей посмешищем среди сверстников. Белые ребята постоянно издевались над ними в школе. Даже черные, их новые одноклассники, подпускали шпильки.

Оба мальчика, как и отец, были отличными стрелками и страстными охотниками, и все трое Дюранов поклялись при первой же возможности всадить пулю в голову Сэма. Они прекрасно знали, где живут Раффины. По поводу паломничества, которое младшее поколение Раффинов совершало каждое Рождество с Севера в Нижний город, он высказался так:

— Пусть только парень попробует пробраться домой — мы его будем ждать.

Из-за моего душевного очерка о мисс Раффин и ее детях он затаил зуб и на меня и догадался, что именно я являюсь посредником между Сэмом и его семьей.

— Держались бы вы от всего этого подальше, — посоветовал мне Гарри Рекс после встречи с Дюраном. — Он отъявленный мерзавец.

Признаюсь, мне вовсе не хотелось заиметь еще одного врага, вынашивающего планы моей мучительной смерти.

В следующий раз мы встретились с Сэмом в столовой для водителей на стоянке фур в Теннесси, приблизительно в миле от границы с Миссисипи. Мисс Калли послала сыну пирожки, всякие другие вкусности, письма и немного денег. Коробка с гостинцами занимала все переднее пассажирское сиденье моего маленького «спитфайра». Это был первый за последние два года случай, когда она могла связаться с сыном хоть таким образом. Сэм начал было сразу читать письмо матери, но разволновался так, что, не дочитав, положил его обратно в конверт.

— Как же я тоскую по дому! — признался молодой человек, смахивая слезы и пряча лицо, чтобы шоферы, обедавшие за соседними столиками, не заметили, что он плачет. В тот момент он выглядел потерявшимся испуганным мальчиком.

Не щадя его, я со всей прямотой пересказал свой разговор с Гарри Рексом. Сэм наивно полагал, что его готовность держаться подальше от округа Форд, если ему будет позволено время от времени навещать родителей, удовлетворит мистера Дюрана. Видимо, он не полностью осознавал, какую ненависть пробудил в обманутом муже. Впрочем, грозящую ему опасность он, похоже, оценивал правильно.

— Он убьет вас, Сэм, — мрачно сказал я.

— И его посадят, разве не так?

— Вам-то какая разница, что будет с ним потом? Живее вы от этого не станете. Мисс Калли предпочла бы, чтобы вы жили далеко на Севере, чем лежали рядом, на клэнтонском кладбище.

Мы договорились о новой встрече еще через две недели. Сэм попросил передать родителям, братьям, сестрам, их семьям рождественские подарки.

Попрощавшись, мы покинули столовую. Уже направляясь к машине, я решил вернуться и заглянуть перед отъездом в туалет. Он находился в глубине невзрачной сувенирной лавки. Выглянув из окна, я заметил, как Сэм, опасливо озираясь, садится в автомобиль. За рулем сидела белая женщина, выглядевшая много старше его, — лет сорока с хвостиком. Айрис, догадался я. Есть люди, которых ничто ничему не учит.

Клан Раффинов начал съезжаться за три дня до Рождества. Мисс Калли вот уже неделю не отходила от плиты. Дважды она посылала меня в магазин за какими-то недостающими продуктами. Меня приняли в семью, пожаловав всеми привилегиями, включая высшую: есть что и когда я хочу.

В детстве жизнь младших Раффинов сосредоточивалась вокруг родителей, друг друга, Библии и кухонного стола. По праздникам на столе всегда стояло блюдо с каким-нибудь лакомством, а два-три других поспевали тем временем в духовке и на конфорках. Объявление «Ореховый торт готов!» волнами прокатывалось по дому, вырывалось во двор и даже на улицу. Вся семья собиралась за столом, Исав наспех читал короткую молитву, благодаря Бога за семью, за ниспосланное здоровье и хлеб насущный, который они собирались преломить; потом пирог разрезали на большие куски, клали на тарелки и раздавали всем.

Тот же ритуал сопровождал готовность тыквенного и кокосового пирогов, пирожных с клубникой — список можно продолжать до бесконечности. И все это называлось «слегка перекусить» между основательными трапезами, следовавшими одна за другой.

В отличие от матери, ни один из младших Раффинов не страдал избытком веса. И вскоре я понял почему. Они жаловались, что вкусно поесть нет теперь никакой возможности. Там, где они жили, приходилось довольствоваться быстрозамороженными полуфабрикатами. Большую часть блюд многочисленных национальных кухонь их желудки просто не могли переварить. К тому же есть приходилось в спешке. Жалобам подобного рода не было конца.