Покрашенный дом, стр. 39
– А сколько времени длятся роды? - спросил я.
– Ну, это зависит… - ответил Паппи со своей качалки. Это было все, что он произнес, так что, подождав достаточно долго, я спросил снова:
– От чего зависит?
– Ну, от многих вещей… Некоторые младенцы прямо-таки выскакивают наружу, а у других это занимает несколько дней.
– А у меня сколько заняло?
Он с минуту раздумывал.
– Да я как-то и не помню… Первый ребенок обычно долго выходит…
– А ты был рядом?
– Не-а. Я в тракторе сидел. - Рождение детей было явно не той темой, на которую Паппи желал бы порассуждать. И разговор завис.
Я увидел, как Тэлли покинула передний двор и растворилась в темноте. Спруилы укладывались спать, их костер уже почти погас.
«Редз» выиграли четыре очка уже к середине первого иннинга. Паппи так расстроился, что пошел спать. Я выключил приемник и еще посидел на веранде, высматривая Тэлли. Немного погодя я услышал храп Паппи.
Глава 16
Я намеревался сидеть на переднем крыльце и ждать, пока родители и Бабка вернутся от Летчеров. Я даже мог себе представить, что там происходит: женщины в задней комнате возятся с Либби, а мужчины сидят снаружи со всеми их детишками, как можно дальше от роженицы. Их дом был через реку от нас, совсем недалеко, и мне очень хотелось сейчас быть там.
Усталость здорово одолевала, я чуть было не заснул. В лагере Спруилов было тихо и темно, но я не заметил, чтобы Тэлли вернулась.
Я на цыпочках прокрался сквозь дом, убедился, что Паппи спит глубоким сном и вернулся на заднюю веранду. Сел на краю, свесив ноги. Поля за амбаром и силосной ямой стали нежно-серого цвета, когда из-за облаков выглянула луна. До этого они прятались во мраке. И тут я увидел, что она идет по нашей главной полевой дороге, одна - луна как раз на секунду вырвалась из-за облака. Она никуда не торопилась. Потом все опять погрузилось во тьму. И долгое время не было слышно ни звука, пока она не наступила на сухую ветку.
– Тэлли! - громким шепотом позвал я.
После долгой паузы она наконец ответила:
– Это ты, Люк?
– Иди сюда, - сказал я. - Я на веранде.
Она была босиком и при ходьбе не издавала ни звука.
– Что ты там делаешь, Люк? - спросила она, останавливаясь напротив.
– Ты где была? - спросил я.
– Просто гуляла.
– А зачем?
– Не знаю. Иногда хочется убраться подальше от семейства.
Это, конечно, имело смысл. Она уселась рядом со мной на веранде, подтянула юбку выше колен и стала болтать ногами.
– Иногда мне хочется от них сбежать, - тихонько сказала она. - У тебя никогда не возникало такого желания?
– Да нет, пожалуй. Мне ж только семь. Но я вовсе не собираюсь всю жизнь здесь оставаться.
– А где ж ты будешь жить?
– В Сент-Луисе.
– Почему именно в Сент-Луисе?
– Там играют «Кардиналз».
– Ты хочешь играть в этой команде?
– Конечно.
– Это ты здорово придумал, Люк! Только дурак согласится всю жизнь собирать хлопок. Я вот тоже хочу уехать на север, туда, где попрохладнее и полно снега.
– А куда?
– Не знаю. Может, в Монреаль.
– А это где?
– В Канаде.
– А они там в бейсбол играют?
– Не думаю.
– Тогда забудь об этом.
– Нет. Там здорово! Мы в школе про них проходили, по истории. Канаду первыми заселили французы, и именно на этом языке там все говорят.
– А ты знаешь французский?
– Нет, но могу выучить.
– Да, это легко. Я вот уже научился говорить по-испански. Хуан меня научил в прошлом году.
– Правда?
– Si.
– Скажи еще что-нибудь.
– Buenos dias. Por favor. Adios. Gracias, senor. Como esta? [3]
– Ух ты!
– Видишь, я ж говорю, что это легко. А этот Монреаль, он далеко?
– Не знаю точно. Наверное, далеко. И это одна из причин, почему я хочу туда уехать.
В спальне Паппи вдруг вспыхнул свет. Он осветил и дальний край веранды и испугал нас.
– Сиди тихо, - прошептал я.
– А кто это? - также шепотом спросила она, пригибаясь так, словно сейчас в нас полетят пули.
– Да это просто Паппи. Пить захотел. Он всю ночь так, то и дело встает.
Паппи прошел на кухню и открыл холодильник. Я наблюдал за ним сквозь сетку на двери. Он выпил два стакана воды, потом протопал обратно к себе в спальню и выключил свет. Когда вокруг опять стало темно и тихо, она спросила:
– А почему он все время ночью встает?
– Потому что беспокоится. Рики воюет в Корее.
– А кто такой Рики?
– Мой дядя. Ему девятнадцать.
Она немного подумала над этим, потом спросила:
– Он красивый?
– Не знаю. Никогда об этом не задумывался. Он мой лучший друг, и я очень хочу, чтобы он вернулся домой.
С минуту мы думали о Рики, продолжая болтать ногами.
– Слушай, Люк, а ведь пикап перед ужином куда-то уехал. Не знаешь, куда?
– К Летчерам.
– А кто это?
– Издольщики, за рекой живут.
– А зачем твои туда поехали?
– Не могу тебе сказать.
– Это почему же?
– Потому что это секрет.
– Какой секрет?
– Большой.
– Да ладно тебе, Люк. У нас с тобой ведь уже есть свои секреты, не так ли?
– Да вроде.
– Я никому не сказала, что ты за мной подглядывал на речке, так ведь?
– Думаю, не сказала.
– А если бы сказала, тебе бы здорово влетело, так?
– Надо думать, так.
– Ну так вот! Я умею хранить секреты. Так что там случилось, у этих Летчеров?
– Обещай, что никому не скажешь!
– Обещаю!
Весь город уже знает, что Либби беременна. Так что толку притворяться, что это секрет?
– Ну, у них там есть девчонка, Либби Летчер, так она рожает. Прямо сейчас.
– Ей сколько лет?
– Пятнадцать.
– Господи!
– И они хотят сохранить все это в тайне. Доктора настоящего звать не стали, потому что тогда все узнают. И попросили Бабку приехать и принять роды.
– А зачем им это в тайне держать?
– Да потому что она не замужем.
– Ничего себе! А отец кто?
– Она не говорит.
– И никто не знает?
– Никто, кроме самой Либби.
– Ты с ней знаком?
– Виделись как-то, только их там целая кодла, этих Летчеров. Я знаю ее брата Перси. Он говорит, что ему двенадцать, только я не верю. Трудно сказать, они ведь не ходят в школу.
– А ты знаешь, как девочки становятся беременными?
– Да вроде нет.
– Тогда я тебе лучше не стану рассказывать.
А мне-то что, даже лучше. Рики один раз пытался поговорить со мной о девчонках, и это было ужасно противно.
Она еще быстрее заболтала ногами, переваривая эту замечательную сплетню. Потом сказала:
– А до реки-то недалеко.
– Около мили.
– А они далеко от берега живут?
– Да там совсем немного пройти по грунтовке.
– Ты когда-нибудь видел, как дети родятся?
– Не-а. Как коровы телятся видел, и как собаки щенятся. А настоящего младенца - нет.
– И я не видела.
Она спрыгнула вниз, схватила меня за руку и сдернула меня с веранды. Удивительно, какая она оказалась сильная!
– Пойдем туда, Люк! Пойдем, попробуем подсмотреть что удастся! - И потянула меня за собой, прежде чем я сообразил, что ей ответить.
– Ты спятила, Тэлли! - наконец протестующее сказал я, пытаясь ее остановить.
– Да нет, Люк, - шепотом ответила она. - Это ж настоящее приключение, такое же, как тогда, на речке! Тебе же понравилось, правда?
– Точно.
– Тогда доверься мне!
– А что, если нас поймают?
– Да как нас поймают? Тут все уже спят. Твой дед только что вставал и даже не думал тебя разыскивать. Давай, пошли, хватит трусить!
И тут я понял, что готов последовать за Тэлли куда угодно.
Мы прокрались за деревья и перешли через колеи, где должен был стоять пикап, а потом отправились по короткой подъездной дорожке, держась как можно дальше от лагеря Спруилов. До нас доносились храп и тяжелое дыхание усталых людей, наконец дорвавшихся до сна. Мы добрались до дороги без единого звука. Тэлли двигалась быстро и ловко, она словно разрезала тьму ночи. Мы повернули к реке, и тут луна вынырнула из-за туч и осветила нам путь. Мост был настолько узок, что на нем едва могли разъехаться два грузовика, а хлопок рос прямо рядом с ним. Если бы луна опять зашла, нам пришлось бы следить за каждым шагом, а при ее свете можно было смотреть и вверх, и вперед. Мы оба были босые. Дорога была усыпана гравием, так что приходилось делать очень короткие шаги и идти быстро, но подошвы у нас были достаточно загрубелые, прямо как моя бейсбольная перчатка.