Клиент, стр. 41

– Тут мое имя?

– Вы ее и уволили, Честер. Но не волнуйтесь, когда жюри присяжных вынесет приговор против вас лично, вы сможете объявить себя банкротом.

Честер пододвинул стул и осторожно сел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он, указывая на стул.

– Спасибо, не хочу. Кто ваш адвокат?

– “Финдли и Бейкер”, черт подери! Но подождите немного. Дайте мне подумать. – Он полистал дело. – Дискриминация по половому признаку?

– Угу, сейчас это хорошо проходит. Создается впечатление что кто-то из ваших начальников приставал к моей клиентке. Все время говорил, что они могли бы сделать в комнате для отдыха во время перерыва. Позволяя себе грязно шутить. Гадости говорил. Все выйдет наружу на суде. Кому мне позвонить в фирме “Финдли и Бейкер”?

– Одну минуту. – Он еще полистал бумаги, потом положил их на стол. Реджи стояла у стола, глядя на него сверху вниз. Он потер виски. – Мне это ни к чему.

– Моей клиентке тоже.

– Чего же она хочет?

– Немного уважения. У вас здесь потогонная система. Вы пользуетесь безвыходным положением одиноких матерей, которые едва способны прокормить своих ребятишек на то, что вы им платите. Они не могут позволить себе жаловаться.

– Не надо лекций, ладно? Они мне без надобности. – Теперь он тер глаза. – У меня из-за всего этого возможны неприятности.

– Меньше всего меня волнуют ваши неприятности, Честер. Сегодня же копия этого искового заявления будет передана в “Мемфис пресс”, и я уверена, что завтра все это появится в газете. Семейство Свей привлекает сейчас к себе больше внимания прессы, чем хотелось бы.

– Чего же она хочет? – повторил он.

– Вы пытаетесь торговаться?

– Возможно. Не думаю, чтобы вы выиграли это дело, миссис Лав, но мне не нужна эта головная боль.

– Одной головной болью вам не отделаться, это я вам обещаю. Она зарабатывает около девятисот долларов в месяц, домой, правда, приносит шестьсот пятьдесят. Всего-навсего около одиннадцати тысяч долларов в год! Но поверьте мне, ваши расходы по этому исковому заявлению составят сумму раз в пять большую. Я могу добиться разрешения на доступ к вашим личным делам. Я возьму показания у других работниц. Я залезу в ваши финансовые отчеты. Я арестую все ваши документы. И, если я найду хоть малейшее нарушение, я извещу Комиссию по равноправной занятости. Национальное бюро по отношениям между служащими и все другие организации, которые проявят интерес к делу. Вы у меня потеряете сон, Честер. Тысячу раз пожалеете, что уволили мою клиентку.

– Так что ей нужно, черт побери? – Он ударил ладонями по столу.

Реджи взяла портфель и направилась к двери.

– Она хочет получить назад свою работу. Неплохо было бы прибавить зарплату, скажем, с шести баксов в час до девяти, если вы можете себе такое позволить. И, если не можете, все равно прибавьте. Переведите ее в другой отдел, подальше от похотливого начальника.

Честер внимательно слушал. Вроде ничего страшного.

– Она еще несколько недель пробудет в больнице. Там ей придется платить, так что надо, чтобы она продолжала получать от вас зарплату. Более того, Честер, я бы предпочла, чтобы чеки доставляли в больницу тем же способом, каким вы, ловкачи, доставили ей сегодня уведомление об увольнении. Каждую пятницу чтобы был чек! Договорились?

Он утвердительно кивнул.

– Вам дается тридцать дней на ответ на исковое заявление. Если вы будете вести себя хорошо, я откажусь от него на тридцатый день. Можете поверить мне на слово. И вы можете не говорить своим адвокатам об этом деле. Договорились?

– Договорились.

Реджи открыла дверь.

– Да, и пошлите цветы. Палата 943. С вашей визитной карточкой. Ей будет приятно. Вообще, посылайте свежие цветы каждую неделю. Идет, Честер?

Он продолжал кивать.

Реджи хлопнула дверью и покинула неприветливый офис компании “Арк-Лон”.

* * *

Марк и Рикки сидели рядом на раскладушке и смотрели в бородатое лицо доктора Гринуэя, расположившегося напротив совсем близко от них. На Рикки была поношенная пижама Марка, а на плечи накинуто одеяло. Как обычно, ему было холодно и страшно. Он себя чувствовал неуверенно, впервые покинув кровать, хотя она и находилась на расстоянии вытянутой руки. Он бы хотел, чтобы и мать была здесь, но доктор мягко настоял на том, чтобы поговорить с ребятами наедине. Гринуэй уже часов двенадцать потратил на то, чтобы завоевать доверие Рикки. Мальчик старался теснее прижаться к своему старшему брату, которому надоели все эти разговоры еще раньше, чем они начались.

Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, только на столике около ванной комнаты горела маленькая лампа. Гринуэй наклонился вперед, поставив локти на колени.

– А теперь, Рикки, я хочу поговорить про тот день, когда вы с Марком пошли в лес покурить. Не возражаешь?

Рикки испугался. Откуда Гринуэй узнал, что они курили?

Марк повернулся к нему и сказал:

– Все в порядке, Рикки. Я им рассказал. Мама не сердится.

– Ты помнишь, как вы пошли курить? – спросил Гринуэй.

– Да, – медленно кивнул он головой.

– Расскажи мне, что ты помнишь о том, как вы с Марком курили в лесу?

Он плотнее натянул одеяло и прижал его руками к животу.

– Мне холодно, – пробормотал он. Зубы у него стучали.

– Рикки, здесь температура почти семьдесят восемь градусов<По шкале Фаренгейта; по Цельсию – примерно 25 градусов.>. На тебе шерстяная пижама и одеяло. Попытайся думать, что тебе тепло.

Он попытался, но ничего не получилось. Марк осторожно обнял его за плечи, и это немного помогло.

– Ты помнишь, как ты курил сигарету?

– Наверное. Ага.

Марк посмотрел на Гринуэя, потом на Рикки.

– Ладно. А помнишь, как приехала большая черная машина?

Рикки неожиданно перестал дрожать и уставился в пол. Он пробормотал:

– Да, – и это было его последнее слово.

– И что было с этой черной машиной, когда вы ее в первый раз увидели?

Напоминание о сигарете напугало его, но воспоминание о черной машине и том страхе, который он тогда испытал, было для него чересчур. Он наклонился вперед и положил голову Марку на колено. Глаза его плотно закрылись, и он начал рыдать без слез.

– Все в порядке, Рикки, – Марк гладил его по голове и повторял: – Все в порядке. Нам надо об этом поговорить.

Гринуэй оставался невозмутимым. Он скрестил тощие ноги и почесал бороду. Он ожидал такого результата и предупреждал Марка и Дайанну, что первая беседа вряд ли будет продуктивной. Но через это надо пройти.

– Рикки, послушай меня, – сказал он, подражая детскому голосу, – Рикки, все в порядке. Я просто хочу с тобой поболтать. Ладно, Рикки?

Но на этот день Рикки уже хватило лечения. Он начал сворачиваться под одеялом, и Марк повял, что большой палец уже на пути ко рту. Гринуэй кивнул, как будто все было в ажуре, встал, осторожно поднял Рикки и положил его на постель.

Глава 17

Уолли Бокс затормозил “шевроле” прямо у Федерального здания, несмотря на активное движение на Кэмп-стрит, и его босс, Финк и агенты ФБР, игнорируя гудки и обидные жесты, быстро вылезли на тротуар. Фолтригг, сопровождаемый эскортом, с важным видом поднялся по ступенькам. В холле его узнали два скучающих репортера и начали было задавать вопросы, но он только улыбался, с деловым видом отказываясь отвечать.

Он вошел в помещение, отведенное под офис прокурора США по Южному округу штата Луизиана, и все секретарши сразу засуетились. Огромное помещение состояло из маленьких кабинетов, соединенных холлами, просторного зала, где сидели делопроизводители, и небольших комнат, разделенных перегородками, за которыми работали юристы и младший юридический персонал. Всего под командой Роя Фолтригга находились сорок семь помощников прокурора. Еще тридцать восемь его подчиненных занимались бумажной работой и всякого рода исследованиями, тратя время на мельчайшие детали с тем, чтобы защитить интересы клиента Роя – Закона Соединенных Штатов Америки.