Девочка и пустыня, стр. 22

Отходила я от этого полгода. Я поставила на себе крест. Я ненавидела свою фигуру. Я не могла читать про секс и не могла смотреть фильмы с сексуальными сценами. Мне было 34 года, самый расцвет, и он будет гореть в аду, этот мой самый неудачный партнер. На фоне всего этого ужаса я спокойно пережила роман с французом, который хотел меня до зубовного скрежета, сумасшедшую блиц-связь с мальчиком младше меня на четырнадцать лет, да и редкие встречи с бывшим мужем неизменно оканчивались сексом, но я не делала никаких выводов. Я решила, что секс не для меня, что для меня только дочь, подруги и работа.

Но, кроме моей эмоциональной, не уверенной в себе души, у меня есть еще ум, который имеет аналитический потенциал и не терпит белых пятен. Когда ожог отверженности схлынул спустя несколько месяцев, я сказала себе – стоп, тут что-то не сходится. У меня было пусть негусто, всего несколько мужчин, но трое из них сделали мне предложение именно после секса. Остальные просто меня хотели регулярно и часто. Не разумнее ли будет предположить, что что-то не так не со мной, а с этим чуваком?

Моментально перестав оплакивать собственную сексуальную никчемность, я взяла след. Я предположила, что у него есть какие-то особые сексуальные пристрастия, которым я не отвечаю. Единственной зацепкой служило то, что я знала: этот товарищ – фут-фетишист. Два с лишним года назад зимой я забила в Яндекс строчку «фут-фетишизм» и провалилась в другое измерение.

Примерно неделю поизучав все, что относится к этому увлечению, напугавшись когтистых женских ступней и оставшись полностью равнодушной к этому фетишу и к мужчинам, им увлеченным, я пошла дальше и перешла на сайты садо-мазо. Фут-фетишизм был одним из элементов мужского мазохизма. Это никак не могло касаться меня, ни в какой точке моей жизни, это был отдельный мир как бы страшных маньяков-извращенцев, и я просто почитала. Немного. Ни боль, ни связывание меня не привлекли. Удивило подчеркнуто спокойное наполнение сайтов. Интеллигентное. Я бы даже сказала, скучное. Какие-то лекции по бондажу. Роль страпона в жизни пары. Нетравмирующий фистинг. Названия тем напоминали заголовки плакатов в районной поликлинике. Никаких развратных картинок. Даже эротических. Не то что порнографических. Какие-то психологические опусы с экскурсом в историю садизма, на которых у меня сводило скулы от зевоты. Спокойные мужики в галстуках на лекции по бондажу с голой девицей в качестве экспоната. Анатомические схемы, похожие на наглядные пособия на уроках биологии.

Но, слегка разочаровавшись и не получив немедленного возбуждения, я была удовлетворена с профессиональной точки зрения. Это был целый мир со своей терминологией, и привлекал он меня уже как психолога. Так, спрятавшись в роль синего чулка, я просидела еще несколько дней, закрывая глаза от ужаса на строчках форума «ищу рабыню».

Единственное, что я тогда поняла и что меня поразило до глубины души, – это то, что был, оказывается, другой секс. Прямо у меня под носом куча людей с хорошим, судя по языку, образованием искали себе сексуальных рабов и сексуальных хозяев, пары не стеснялись разыгрывать целые сцены с антуражем и костюмами, деловито обсуждали достоинства латекса в производстве сбруи и спорили о том, какие рубцы чем лучше оставлять. Я и сейчас не владею терминологией, поэтому могу напутать.

Я сравнила два и два. Свою скучную жизнь, полдесятка поз, от которых я получаю удовольствие, и два-три самых сладких воспоминания в качестве возбуждающих картинок. И этот мир, самым главным в котором были для меня даже не новая тема и не новые открытия. Самым главным для меня было то, что существует огромная масса народу, открыто признавшаяся себе в своих самых темных и сокровенных желаниях. Более того, воплощающая их в жизнь относительно безопасным способом. Я какое-то время сидела как оплеванная и чувствовала себя обманутой. Почему мне никто не сказал, что все это – можно???

Потом до меня дошло – и я умерла от восторга, – что мне никто не вправе ничего запретить, кроме меня самой. Ни запретить, ни осудить, и я вошла в самую интимную сферу в своей жизни, осознав, что она не регулируется ничем, кроме моего желания и моей осторожности. Я взрослая тетька. Мама ничего не скажет. Бывший муж? Не его дело. Подруги? Их нельзя было травмировать, и я старалась молчать, хотя эта тема лезла из меня, как тесто на дрожжах. «Вы знаете, что мы свободны в своих желаниях? Что мы можем делать все, что хотим, даже вот это и вот это??» – так в 35 лет я открыла свою собственную Америку.

Все еще оставался невыясненным вопрос, чего же именно я хочу.

И я пошла туда, где замирала от ужаса, закрыв глаза. Теперь я знаю, что страх и ощущение ожога, запрета, ужаса являются отличным индикатором и в этом месте таится триггер, включающий сумасшедшие ощущения. То, мимо чего мы проходим, не заметив, – оставляет нас равнодушными, а вот то, что нас пугает, – можно исследовать. Я бы даже сказала – нужно исследовать, но не буду на вас давить. Больше всего я замирала на текстах, где женщина подчинялась мужчине беспрекословно, а он – этот мужчина – всегда знал, что с ней делать.

И я наконец-то поняла, чего хочу. Я хотела принадлежать мужчине в сексе целиком и полностью, ничего сама не решая и не контролируя процесс, фактически стать его сексуальной игрушкой, рабыней, служанкой со всеми вытекающими из этих ролей сценами. Выдравшись из робких эпизодов, мелькающих в моем воображении, эта фантазия наконец-то обрела силу и подкрепилась объявлениями на специализированных форумах, где мужчины жаждали делать с женщинами самые разнообразные вещи, а женщины искали мужчин, которые будут это делать. Я выдохнула, приоткрыла один глаз и жалобно сказала себе, что я никогда никуда не решусь написать и мне придется полагаться только на волю случая – где же взять такого мужчину?

Если вы думаете, что мне легко дался предыдущий абзац, то вы ошибаетесь.

Глава 7

Самое важное знакомство

К моей судьбе у меня итак не было претензий, но тут она точным движением руки, как теннисный мяч, буквально в эти же дни послала мне сразу двух человек, продолживших мое сексуальное образование. Вот уж точно: кто ищет, тот найдет. Одним из них была моя подруга, которая, будучи женщиной умной и притом красивой, оказалась в теме и дала мне возможность задавать ей любые вопросы. Она была чуть младше меня, и я еще раз утвердилась в мысли, что я несколько отстала от собственной жизни.

Я задавала ей вопросы, сначала необыкновенно смущаясь, а потом все больше расслабляясь и поражаясь, насколько я несведуща в области собственных ощущений и желаний. У меня снова возникло чувство, что весь мир давно трахается так, как он хочет, и лишь я стою на обочине, не решаясь отпустить вожжи.

А вторым был мужчина. Это было то, что надо, правда, я долго не узнавала это в лицо, брыкалась, шипела и не сдавалась, пока он не сказал пароль: «Мне нужно, – сказал он, – чтобы в сексе ты принадлежала мне полностью и я мог бы делать с тобой все, что хочу». Мне оставалось только ответить «да», что я и сделала. И ни разу об этом не пожалела.

За последующие три месяца я узнала о своей физиологии и эмоциональности больше, чем за всю предыдущую сексуальную жизнь. И не только потому, что партнер был подходящим и требовал от меня то, о чем я давно мечтала, но себе не признавалась. Но еще и потому, что я перестала стесняться саму себя, мокрых пятен на всех поверхностях и вообще поняла, что секс – дело некрасивое, бесстыдное и не требующее свечей, ужина, шелкового белья, долгих разговоров по душам, а также взаимопонимания в вопросах политики и психологии. Он требует безоговорочного доверия друг другу на животном уровне, и больше ничего.

Маленькая девочка во мне, которая хотела от секса безопасности и тепла, уступила место взрослой женщине, знакомой со своими желаниями не понаслышке, готовой рискнуть ради новых острых ощущений и с удивлением открывшей, что в сексе могут быть и опасность, и дистанция, и молчание. Что сексом можно заниматься, кипя от ярости, а не только умирая от нежности. Что можно знать, как пахнет кожа мужчины и какая она на ощупь, при этом плохо зная его в лицо, потому что просто никогда не успеваешь разглядеть.