Тайны древних цивилизаций, стр. 161
Сам Вейгалл был повинен в широком распространении веры в проклятие фараона, придав ей некую академическую респектабельность своей репутацией в области египтологии. По-видимому, он был возмущен и разочарован поступком лорда Карнарвона, предоставившего газете «Тайме» исключительное право на публикацию открытий. В январе Вейгалл в письменном виде пожаловался на несправедливость своему бывшему коллеге Картеру; действительно он представлял собой исключение, будучи единственным египтологом, выступавшим в роли корреспондента, однако они с Картером никогда не встречались с глазу на глаз и Картер не мог оказывать ему какие-либо особые услуги. Для Вейгалла рассуждения о проклятии фараона были способом обеспечить себе постоянные газетные публикации и увеличить объем продаж своей книги. Он не стеснялся и манипулировать обстоятельствами. Хотя Вейгалл сообщил, что драматический инцидент с коброй и канарейкой Картера имел место в день открытия гробницы (4 ноября), другие свидетели утверждали, что это событие произошло в середине декабря.
Прочие события кажутся необычными лишь в контексте их связи с проклятием фараона. Собака Карнарвона предположительно умерла от тоски по своему отсутствующему хозяину, а совпадение даты их смерти - если это действительно правда - может быть простым совпадением. Отключение света во время смерти Карнарвона и съемок программы Фрейлинга неудивительно с учетом состояния египетской электрической сети, особенно передающих проводов. Кстати, сам Фрейлинг не усматривал никаких оккультных воздействий за этим инцидентом или любым другим происшествием с его съемочной группой.
Как насчет проклятия над дверью? Здесь мы вступаем в царство чистого вымысла. Никакого проклятия не было обнаружено ни там, ни где-либо еще в пределах гробницы, хотя внутри имелось защитное заклинание на камышовом факеле рядом со статуей собакоголового бога Анубиса, стража гробницы. Но в этом заклинании речь идет скорее о способности противостоять пескам пустыни, а не усилиям археологов. В действительности такие проклятия довольно редки и почти всегда встречаются в частных гробницах (не принадлежащих фараонам) и не известны во времена Тутанхамона. Как бы то ни было, древние египтяне в первую очередь боялись ущерба, причиненного мумии или самой гробнице, который мог бы сделать неопределенным облик или статус усопшего. Как признает сам Вейгалл, это исключало египтологов из числа возможных жертв:
«Мумия и гробница были земным домом развоплощенного духа, и нанести повреждения тому или другому означало сделать дух бездомным и безымянным. С другой стороны, вход в гробницу с целью обновления памяти об усопшем всегда считался египтянами самым похвальным деянием… Таким образом, современные ученые-археологи, чьей целью является спасение усопших от забвения, должны быть скорее благословенны, а не прокляты за свои поступки. Лишь равнодушный грабитель мог попасть под действие проклятия».
Взгляды Вейгалла основаны на долголетии многих людей, которые первыми вошли в гробницу, а также главных исследователей из команды Картера. Сам Картер умер от сердечного приступа в возрасте 66 лет в 1939 году, его друг Каллендер (которому тоже перевалило за 60) умер примерно в то же время, а леди Герберт прожила до 1980 года. Будучи тремя из четырех людей, первыми вошедших в гробницу, они в наибольшей степени подвергали свою жизнь воздействию любого проклятия, а Картер теоретически должен был стать первоочередной мишенью. Почти все специалисты из команды Картера умерли в возрасте семидесяти и более лет, и многие из них продолжили успешную карьеру в области египтологии. Доктор Дерри, разворачивавший мумию Тутанхамона, который должен был ощутить на себе всю полноту гнева фараона, прожил еще 64 года и скончался в возрасте 87 лет. Таким образом, можно заключить, что проклятие Тутанхамона оказало благотворное воздействие на тех, кто был самым тесным образом связан с ним.
ИСТОРИЯ ОММ СЕТИ
***
Когда мистер и миссис Иди взяли свою четырехлетнюю дочь на экскурсию в Британский музей в один из дней 1908 года, они не могли представить, к каким последствиям это приведет. Больше всего их страшила перспектива путешествия по музейным залам с уставшим и капризничающим ребенком. Сначала маленькая Дороти вела себя именно так, но лишь до тех пор, пока они не подошли к египетской экспозиции, где она внезапно перешла к действиям, выказывая самое удивительное поведение. Она принялась как безумная бегать вокруг и целовать ноги статуй, а потом устроилась возле мумии в стеклянном ящике и отказалась двигаться с места. Ее родители перешли в другой зал и вернулись спустя полчаса, обнаружив ее в точно таком же положении. Миссис Иди нагнулась, чтобы взять ребенка на руки, но Дороти буквально прилипла к стеклу и закричала хриплым, неузнаваемым голосом: «Оставьте меня здесь, это мой народ». Странности в поведении Дороти начались год назад, когда с ней случился инцидент, который она не смогла забыть:
«Когда мне было три года, я упала с высокой лестницы и потеряла сознание. Позвали врача; он тщательно осмотрел меня и провозгласил, что я умерла. Примерно через час он вернулся с моим свидетельством о смерти и с медсестрой, чтобы «вынести тело», но, к его изумлению, «тело» было живо, здорово и играло так, как будто ничего не случилось!»
После падения с лестницы Дороти стала видеть повторяющийся сон о большом здании с колоннами и саде с деревьями, фруктами и цветами. Кроме того, у нее развилась депрессия: она часто рыдала навзрыд без видимой причины и объясняла родителям, что ей хочется домой. Когда девочке говорили, что она дома, она отрицала это, но не могла сказать, где же находится ее настоящий дом. Лишь во время рокового визита в Британский музей забрезжили первые признаки ее пожизненного убеждения в том, что она принадлежит к египетской цивилизации.
Одержимость Дороти подтвердилась через несколько месяцев после инцидента в музее, когда ее отец принес домой том детской энциклопедии. Там было несколько фотографий и рисунков из жизни Древнего Египта, совершенно зачаровавших ее. Дороти была особенно заинтересована фотографией знаменитого Розеттского камня (текста на трех языках, который впервые позволил расшифровать египетские иероглифы) и часами рассматривала его с увеличительным стеклом. К изумлению и ужасу своей матери, она объявила, что знает этот язык, но просто забыла его.
Когда Дороти исполнилось семь лет, повторяющийся сон о большом здании с колоннами приобрел для нее новый смысл. Толчком к этому послужила фотография в журнале с подписью «Храм Сети I в Абидосе». Эта фотография совершенно заворожила девочку. «Вот мой дом, вот где я жила», - радостно закричала она, обращаясь к своему отцу. Но радость тут же сменилась глубокой печалью: «Но почему здесь все сломано? И где сад?» Отец сказал ей, чтобы она не говорила глупостей: Дороти никак не могла видеть это здание, которое находилось очень далеко и было построено тысячи лет назад. Кроме того, в пустыне нет никаких садов.
Сорок пять лет спустя Дороти Иди, сотрудница Египетского департамента древностей, отправилась работать в Абидос и поселилась в маленьком доме неподалеку от храма Сети. Насколько ей было известно, она находилась «дома» и оставалась в своем любимом Абидосе с 1956 года до своей смерти в апреле 1981 года. К тому времени она стала известна во всем мире под именем Омм Сети, что означало «мать Сети». Так звали и ее сына, наполовину египтянина. Что касается сада, который она видела во сне, археологи в конце концов обнаружили его именно там, где она говорила, с южной стороны храма.