Роза, стр. 67
Роза не могла ничего сказать в ответ, а только чуть сильнее обняла своего мужа.
– Во время этой гонки, бьющей по нервам, под дождем, я понял еще кое-что. Можно ломать голову над чем-то, никак не находя решения, и запутаться потом до такой степени, что вообще уже не знаешь, над чем ты ломаешь голову, даже не представляешь, о чем думать и что думать об этом! А затем наступает перелом, кризис, и все становится совершенно ясным!
– Такое происходит со всеми.
– Я так долго пытался выяснить, что за чувство испытываю к тебе, и не привело ни к чему. Но стоило мне подумать о том, что эти ублюдки хотят напасть на тебя, пока ты спишь, как пропала всякая нерешительность, неопределенность. Я боялся за тебя так же, как за братьев. Я знаю, что когда-нибудь мне придется расстаться с ними, я их отпущу, но я никогда не смогу отпустить тебя! Даже если я не нужен тебе так же сильно, как ты мне, я все равно никогда не захочу отказаться от тебя, отпустить тебя!
– Женщине нравится знать, что она что-то значит для своего мужа, – сказала Роза, еще сильнее прижимаясь к нему.
Джордж сел и немного отодвинулся, чтобы лучше видеть лицо Розы.
– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я люблю тебя! Наконец-то я понял, что такое любовь, и я люблю тебя, и я любил тебя еще раньше, только не знал об этом!
Роза хотела ему верить. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы это было правдой, но она должна быть уверена!
– Ты уверен? Ведь в момент кризиса люди склонны преувеличивать силу своих эмоций. Джордж обнял ее и притянул к себе.
– Я люблю тебя, Роза Торнтон Рэндолф. Я люблю тебя так сильно, что могу взорваться, если буду сдерживать свою любовь к тебе! Я люблю тебя так сильно потому, что ты так любишь нас. Я люблю тебя, потому что ты красивая и я хочу заниматься с тобой любовью всю жизнь. Я люблю тебя даже из-за того, что ты такая сумасшедшая, что бросилась на Макклендонов из-за того, что они убили быка, в которого, как выяснилось потом, они не стреляли вообще!
Джордж закрыл рукой ее рот, чтобы не слышать возражений.
– Но есть еще кое-что, что изменилось: это пустяки, но я хочу все же рассказать. Когда мы встречаемся глазами и ты улыбаешься, ты не знаешь, какой подъем я при этом испытываю! Это заставляет меня делать глупости. Я радуюсь, когда ты цепляешься своей юбкой за гвоздь или щепку, когда случайно уколешь палец бобовой шелухой и произносишь одно из тех словечек, которым ты научилась у Монти! Мне нравится даже то, как ты вытираешь испарину на лбу, когда стоишь у плиты. Это не сумасшествие?
Роза не знала, можно ли умереть от счастья? Если можно, то она умерла пять минут назад, нет, пять минут у нее еще осталось! Джордж не стал бы говорить такое, если бы это не было правдой. Трудно было сдаться и, сбросив с себя защитную броню, снова стать ранимой и слабой, но еще труднее было бы отказаться, сдерживаясь, от того, о чем так сильно мечтала и чего так желала все последние месяцы!
– Я такая же сумасшедшая! Я люблю смотреть на тебя, когда ты становишься выше, приподнимаясь, чтобы оглядеть свою землю, особенно нравится мне, когда ты пьешь кофе. У тебя тогда такое лицо, словно ты предпочел бы пить из грязной лужи!
Джордж щекотал Розу до тех пор, пока у нее из глаз не полились слезы. Затем он ее обнял и осторожно поцеловал.
– Если кто-нибудь нас услышит, подумает, что мы глупые!
– Нет, просто влюбленные.
– Другие взрослые люди ведут себя так же? Чувствуют, что им снова по четырнадцать?
– Я не знаю, как ведут себя другие, но то, что чувствую я, мне нравится! Надеюсь, что это продлится всю жизнь.
– Ты все еще не против того, чтобы не иметь детей?
Джордж задал этот вопрос сейчас. О том, что было единственным, что печалило ее! Роза бы предпочла наслаждаться его признаниями, не думая о том, как дорого они стоили! Но убегать от ответа не было смысла.
– Я против. Я была одинокой, оставшись одним ребенком в семье. Живя с Робинсонами, я почти забыла о своем одиночестве, но все равно мне всегда хотелось иметь собственных братьев и сестер! Взрослея, мне уже хотелось иметь своих детей. А сейчас я не знаю, хочу ли я их больше для себя или для тебя!
– Для меня? Почему?
– Я пытаюсь объяснить тебе, какой ты прекрасный человек. И не только я считаю тебя таким: все твои братья и мужчины, работающие на тебя, с этим согласны! Не могу представить себе ничего более волнующего, чем видеть, как растут твои сыновья, как они стараются быть похожими на тебя, а твои дочери будут надеяться, что найдут себе мужей хотя бы наполовину таких хороших, как ты!
Джорджа передернуло: «Мне хватает воспитания Зака и Тайлера».
– Ты не должен бояться, я не стану заставлять тебя изменить свое решение. Но я попытаюсь убедить тебя, что из тебя получится отличный отец!
– Зачем?
– Потому что ты заслуживаешь того, чтобы ты сам мог думать хорошо о себе! Не знаю, что сделал твой отец и почему ты думаешь, что можешь повторить его ошибки, но ты заслуживаешь того, чтобы смотреть на самого себя с гордостью!
Джордж поразился, у него застрял комок в горле. И что еще хуже, на глазах – это странная вода. В какой-то момент ему показалось даже, что он не сдержится. Конечно, с тех пор как он встретил Розу, он изменился, но это уж слишком!
Он посильнее прижал ее к себе.
– Не понимаю, почему мне надо было так долго понимать, что я тебя люблю. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я думаю, что мог потерять тебя. Для такой замечательной женщины я слишком бестолковый!
Роза повернулась и поцеловала его в нос.
– Хорошо, что ты понял это: это самое главное!
Джордж наклонил голову, и его губы коснулись ее груди.
– Ты уверена в том, что ты счастлива?
– Я безумно счастлива, – ответила Роза, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее ее ласкать. – А ты?
– Абсолютно.
Как волны, покорные шторму, влюбленные покоряются своему желанию. И Джордж с Розой скоро забыли обо всем, поглощенные друг другом.
Глава 19
После того, что произошло, никто не видел больше, чтобы Хен улыбался. Он настоял на том, чтобы похоронить Алекса Пендлтона рядом с их матерью. Он сказал, что у Алекса никогда не было матери, которую он помнил бы. Теперь у него будет мать, а у миссис Рэндолф появится кто-то, о ком она будет заботиться.
Хен отказывался рассказывать о том, что он сделал той ночью. Он только сказал, что нашел корову на их земле.
Но не прошло и недели, как все узнали. Как-то, возвращаясь домой, братья увидели у себя во дворе отряд из шести солдат и армейского офицера. С ними был старик Макклендон и еще двое из его клана.
– Разговаривать буду я, – предупредил братьев Джордж.
– Почему? – спросил Монти.
– Потому что я никогда не знаю, что ты можешь сказать!
– Ты не единственный с мозгами среди нас. Я могу…
– Заткнись! – прорычал Хен. Неожиданная резкость брата заставила Монти замолчать. По крайней мере, на минуту.
– Вы Джордж Рэндолф? – спросил лейтенант.
– Да, – спешившись, ответил Джордж. Он увидел, как из дома вышла Роза, и с ней Зак. Мальчик бросился к Джорджу.
– Они говорят, что ты кого-то убил, – проговорил Зак, для уверенности цепляясь за Джорджа. – Я им сказал, что ты никого не убивал, но они мне не поверили, и Розе тоже не хочут верить!
Джордж присел и обнял малыша.
– Не хотят, – поправил он его. Выпрямившись, он взял руку Зака в свою и повернулся к лейтенанту.
– Что это значит: «кого-то убил»?
– Я лейтенант Крэб, – сказал тот. – Мистер Макклендон утверждает, что один из вас убил двоих его родственников. Другие подтверждают это.
– Чтобы имеете ввиду, говоря «один из вас»? – спросил Джордж.
– Ты, или один из твоих братьев, или же кто-то из людей, работающих на тебя! – закричал старик.
– С таким же успехом ты можешь добавить в свой список и весь штат, – спокойно ответил Джордж. – У меня шесть братьев, вместе с этим маленьким шалуном. И пятнадцать людей работают на меня сейчас.