Прелестная наставница, стр. 57
Как раз в тот момент, когда Люсьен попробовал успокоиться, Александра, оглянувшись, посмотрела на него, и его словно окатили ведром ледяной воды.
Ужин шел своим чередом. Даже Фиона несколько оттаяла, когда ее приятельницы рассыпались в восторгах по поводу партии, сделанной Розой. Из случайно услышанного обрывка разговора Люсьен узнал, что мисс Делакруа несказанно повезло — она избежала его когтей, так как, должно быть, родилась под счастливой звездой. Это его очень порадовало. Если бы только не ледяной взгляд Александры… Он не спускал с нее глаз во время разъезда, чтобы не дать шанса в суматохе ускользнуть, а когда она направилась наверх, остановил ее резким окриком.
— Мисс Галлант!
— Да, милорд, — бесстрастно ответила она, но остановилась.
— Пройдемте в мой кабинет.
Александра сжала губы в тонкую неуступчивую линию и так долго медлила, что Люсьен уже был готов повторить приказ, однако она в конце концов повернулась и зашагала в глубь холла. Чуть позже громко хлопнула дверь.
— Теперь ваша очередь вызволять ее из неприятностей, — насмешливо сказал герцог Монмут за его спиной. — Я слагаю с себя эту не слишком приятную обязанность.
— Надеюсь, вы помирились?
— Помирились? Я здесь, чтобы обуздать злословие. Женитесь, если вам это по душе, и увезите мою племянницу куда-нибудь подальше, например, в Африку.
— Ах вот как!
Люсьен огляделся. Холл был пуст, гости разъехались, из гостиной доносились только голоса Розы и Роберта.
— Ваша светлость, будьте любезны, задержитесь еще на минуту.
— Если вам что-нибудь угодно от меня, договоритесь о времени с моим секретарем. Только не на завтра — завтра я: буду у премьер-министра.
Герцог повернулся, чтобы уйти, но Люсьен заступил ему дорогу и сделал знак Уимблу закрыть входные двери.
— Я прошу всего минуту, — повторил он, делая жест в сторону кабинета.
— А я утомлен и хочу отдохнуть.
— Одна минута не изнурит вас сверх меры, ваша светлость.
— Наглец! — процедил Монмут, однако пошел за ним. Пропустив гостя в кабинет, Люсьен вошел следом и сразу увидел Александру — она стояла, уперев в стол сжатые кулаки, так что костяшки ее пальцев стали совсем белыми.
— В чем дело? — спросил герцог без предисловий.
— Должна признаться, события этого вечера застали меня врасплох, — произнесла она тихим, прерывистым голосом.
— Только не нужно меня благодарить и обещать, что воздашь мне за это сторицей, — хмыкнул Монмут. — То, что я сделал для тебя, не имеет цены! Я поступился достоинством и фамильной честью, чтобы вытащить тебя из очередной передряги, в которые ты влипаешь с завидным постоянством. Если бы не долг крови, я бы и глазом не моргнул, окажись ты хоть в тюрьме.
— Благодарить? Я вас ни о чем не просила! Как вы смеете даже помыслить о том, что я могла обратиться к вам за помощью?
— Александра! — вмешался Люсьен. — Его светлость все знает — я приходил на свой страх и риск…
Она отдернула руки от столешницы и медленно приблизилась.
— Боже мой, а я-то думала…
— Что?
— Будто ты способен измениться!
— А разве нет? Дьявольщина! Чтобы все устроить, я истратил больше времени и сил, чем за всю прошлую жизнь!
— Да, ты отлично все устроил! Например, пригласил в свой дом этого ужасного человека!
— Неблагодарная! — прорычал герцог.
— Ваша светлость, теперь я прошу вас уйти. Я сам разберусь с вашей племянницей.
— Слава тебе, Господи! — буркнул Монмут и покинул кабинет.
— Так вот, я пригласил твоего дядю, чтобы ты не могла больше использовать его в качестве предлога.
— Предлога?
— Вот именно. Ты все время носилась со своей независимостью, с нелепой уверенностью, что надеяться можно только на себя. Что ты скажешь теперь, когда тебе со всех сторон предлагают помощь?
— Помощь? — По щекам Александры покатились слезы. — Боже! Да если бы ты всю жизнь искал способ оттолкнуть меня, то не нашел бы лучшего!
В ее тоне было столько злобы, что Люсьен опешил.
— Погоди, дай мне объяснить!
— Тебе нет оправданий!
— Ты составила список причин — черт возьми, список, ни много ни мало! — по которым не можешь стать моей женой. Я исключил их все, одну за другой. Ты сама все это затеяла, сама меня на это подвигла. С тем же успехом ты можешь злиться на саму себя!
— Что? Ты втягиваешь моего дядю в свои эгоистичные планы и потом еще пытаешься свалить вину на меня?
— Послушай наконец…
— Нет, это ты послушай! Ты хочешь представить все так, будто действовал из благородных побуждений, а на деле у тебя одна цель — принудить меня к браку, выгодному только тебе!
С минуту Люсьен не находил слов, делая по кабинету круги, как загнанный зверь.
— Я сделал ради тебя все, что мог! Ты желала Розе счастья — и она его получила! Ты постоянно тревожилась за свою репутацию — я восстановил ее и позаботился о твоей безопасности на будущее.
— Вот именно, ты устранил мои проблемы, чтобы они не мешали осуществлению твоих планов! Теперь на очереди наследник, который должен помешать Розе завладеть состоянием и титулом! Граф Килкерн печально известен афоризмом: «Человек выдумал любовь для того, чтобы хоть как-то отличаться от животных, когда его тянет спариваться!» Вы непроходимо глупы, милорд, если надеялись получить мое согласие, разыграв комедию!
— Да, я непроходимо глуп, — медленно произнес Люсьен. — Я был глуп и тогда, когда решил, что сумею принести тебе счастье. Я так изменился, что уже сам не узнаю себя: совершаю добрые поступки, нахожу это приятным… Я даже отказался от сигар, потому что ты не одобряла такую привычку. Ты изменила меня, Александра, изменила к лучшему. А теперь ответь: ты хочешь, чтобы я соответствовал твоему идеалу, или тебе нравится сам процесс, а конечный результат безразличен?
— Меня это вообще не касается! Если ты хочешь награды за то, чего я не просила, забудь о ней!
— Что ж, — Люсьен помедлил, — теперь твоя очередь, Александра. Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти.
Глава 20
— Нет, я права, права! — Александра топнула ногой. — Он не должен был так поступать! Не имел права!
— Ты споришь не со мной, а с собой. — Эмма Гренвилл усмехнулась. — Быть может, тебе это доставляет удовольствие, но мне приносит только головную боль.
— Прости, Эмма, дорогая. — Александра снова топнула ногой. — Все дело в том, что он меня ужасно рассердил!
— Да, я уже успела это понять, — сухо заметила молодая женщина с очаровательными ямочками на щеках и кудрявыми волосами, которые ей никак не удавалось уложить в строгую прическу. — Сядь и успокойся! Я попрошу, чтобы принесли чаю с пирогом. Полагаю, Шекспир тоже не откажется от кусочка.
— Бедный! Я теперь так часто и так громко кричу, что он, должно быть, совсем оглох.
— Так ты сядешь или нет?
— Ну хорошо, хорошо.
Эмма больше напоминала шаловливого эльфа, чем директрису, но если нужно, умела принимать авторитетный вид и казаться старше своих двадцати четырех лет. Тогда ей невозможно было не подчиняться.
Когда она вышла, Александра со вздохом опустилась в кресло у окна. Из коридора доносились голоса и смех воспитанниц, направлявшихся в трапезную на обед. Именно в трапезную, никак не иначе, потому что школа располагалась в бывшем монастыре. Чтобы приспособить темные и угрюмые кельи под классные комнаты, пришлось выломать перегородки и прорубить в толстых стенах окна, но в остальном здание полностью сохранило прежний вид.
— А теперь поговорим без крика и беготни, — сказала Эмма, когда чай был подан. — Из твоих нечленораздельных возгласов я поняла лишь то, что у вас с лордом Килкерном вышла ссора.
— Причем по его вине!
Александра умолкла и стала разливать чай, а потом угостила своего четвероногого питомца пирогом. Получив солидный кусок, Шекспир унес его под стол, откуда вскоре послышалось бодрое чавканье.
— С каких это пор гувернантке позволено ссориться с нанимателем?