Безумное пари, стр. 37

Глава 12

За обедом Бретт имел возможность насладиться обществом людей. Валентина заявила, что устала обедать в одиночестве, пока Кейт ест в комнате Бретта, поэтому в его комнату принесли стол и сервировали обед на троих.

– Вы же не думаете, что я стану есть эти помои? – пожаловался Бретт, хмуро уставившись на куриный бульон и ячменный отвар, составлявшие его обед.

– Ты будешь есть то, что велел доктор, – непреклонно заявила Кейт, – или я дам тебе такую дозу лекарства, что ноги передвигать не сможешь. А потом я волью все это тебе в рот.

Валентина и Чарлз обменялись обеспокоенными взглядами, но Бретта слова Кейт, похоже, позабавили, и он удивил их обоих тем, что съел свой неаппетитный обед без дальнейших пререканий. Потом он немного вздремнул и провел остаток дня, запершись в одной комнате с Чарлзом.

– О чем они так долго разговаривают? – в двадцатый раз требовательно спросила Кейт Валентина. – Молоденькие девушки и то не секретничают столько времени. Они уже два часа сидят за закрытой дверью и никак не наговорятся.

– Когда мы уезжали из Райхилла, Бретт сказал, что ему через два дня надо быть во Франции. С тех пор прошла неделя. Может, за это время произошло что-то важное?

– Как он мог об этом узнать, когда пять дней лежал как бревно?

– Возможно, он знал, что что-то должно случиться. Ему не обязательно было при этом присутствовать.

– II est possible [33], – неохотно признала Валентина, – но нам он тоже должен об этом сказать. Здесь никогда ничего не происходит. Даже крохотная новость будет лучше, чем рассказы о новорожденном Эмили Крейси или о том, как продвигается сбор урожая пшеницы.

– Кажется, это немного скучно, – согласилась Кейт, – но зато вы можете быть уверены в завтрашнем дне. С тех пор как я покинула Райхилл, в моей жизни не было ничего обыденного.

– И кто тому виной?

– Не знаю. Возможно, в этом столько же моей вины, сколько и Бретта, но он не желает прислушиваться к моим словам. Он уверен, что я глупа как пробка и не в состоянии ничего сделать самостоятельно. Я чувствую себя призом, который должен достаться какому-нибудь неудачливому игроку.

Валентина скептически воззрилась на нее.

– Вы огромный приз, и вы это знаете. – Она засмеялась, увидев, что глаза Кейт гневно сверкнули. – Mon Dieu, да не сопротивляйтесь вы так! Заметьте, я была чрезвычайно красива. Но тем не менее я бы отдала пять лет молодости, чтобы выглядеть, как вы. Ваше лицо совершенно, однако же ваша красота не похожа на безжизненную красоту статуи. В вас есть жизнь, яркость и энергия, которые могут принадлежать только француженке.

Она прочла недоверие в глазах Кейт.

– Матерь Божья, девочка! Неужели мужчины не смотрят на вас разинув рот? А Бретт, разве он не заигрывал с вами? – Кейт вспыхнула. – Я так и думала. Старый roue [34]!

– Мистер Уэстбрук несколько раз говорил, что находит меня привлекательной, и что ему… э-э… трудно… э-э… вести себя прилично.

– Хм! Мне не верится, что Бретт Уэстбрук хоть раз вел себя прилично с тех пор, как достаточно вырос, чтобы сорвать свой первый поцелуй. Вот наброситься на женщину – это больше на него похоже. Но меня интересуют другие мужчины. Разве толпы мужчин не забрасывали вас billet-doux [35]?

– У меня никогда не было поклонников.

– C'est impossible! [36]

– Мартин не выводил меня в люди. Впервые за долгие месяцы я увидела мужчин на том вечере, когда они играли в карты. У нас даже не было помощника конюха. Самым молодым мужчиной из слуг был Нед, а он годится мне по крайней мере в дедушки.

– Как же вы жили?

– Я находила, чем себя занять.

– Но четыре года не видеть мужчину! – Валентина перекрестилась. – Каким же человеком был votre frere [37], чтобы сотворить такое? Он, должно быть, был одержим дьяволом!

– Мартин ненавидел меня, и постепенно моя неприязнь к нему стала почти такой же острой. Я не выходила из комнаты, когда он был дома.

– Пресвятая дева Мария! Как такое возможно – безвылазно сидеть в одной комнате и не сойти с ума? Pauvre enfant [38]! Как жестоко с вами обращались!

– Мне не очень нравилось сидеть в комнате, но Мартин редко бывал дома. Единственным человеком, который досаждал мне в его отсутствие, была экономка.

– Экономка?

– Любовница Мартина. Если он кого-то и любил, то это, должно быть, Изабеллу.

– II est un bete! [39] – с чувством заявила Валентина. – Должно быть, это было ужасно.

– Мне было одиноко, я даже не могла пойти в церковь. Я много читала, пока Мартин не распродал книги.

Quelle horreurs! – задохнулась Валентина. – Англичане часто так поступают?

– Я так не думаю, – со смехом ответила Кейт. – Когда я жила у тети, у нас не очень часто бывали гости, но, казалось, ей доставляли удовольствие и сам визит, и визитеры. Во всяком случае, мне это нравилось. Хотя большинство из них были старше меня, я всегда с нетерпением ждала возможности познакомиться с новым человеком. Представляете, я за всю свою жизнь не видела столько новых людей, сколько встретилось мне за последнюю неделю.

– Incroyable! Удивительно, как это я до сих пор не заплакала. От одной мысли об этом слезы наворачиваются на глаза.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Кейт. – Кажется, я только и делаю, что плачу, и если Бретт узнает, что я и вас расстраиваю, он скорее всего свернет мне шею. Я не хочу снова испытывать его терпение. Он может бросить меня здесь, а у меня нет ни фартинга на обратную дорогу до Англии.

Валентина не хотела усугублять страдания Кейт, но она хотела подробнее узнать об их отношениях с Бреттом. Она не сомневалась, что кузина, сопровождаемая в Париж, не более чем отговорка. Мадам Маркюль сомневалась, что они вообще связаны каким-то родством.

– Бретт не оставит вас здесь. Он ведь везет вас в Париж к vieille tante [40], n'est-ce pas?

Кейт пожалела о своих необдуманных словах, в особенности потому, что была не готова рассказать кому-либо всю правду. Она собиралась попросить Валентину помочь ей бежать, но пока не придумала, что будет делать, а она не желала рассказывать кому-либо о своем неловком положении, пока не определится с решением.

– Не слушайте меня, – сказала Кейт с небрежным смешком. – Я так устала, что болтаю глупости. Не знаю, как это происшествие скажется на планах Бретта, но я уверена, что он отвезет меня в Париж.

Валентина не смогла развить эту тему дальше, потому что в гостиную вошел хмурый Чарлз. В руках у него было несколько толстых писем.

– Мистер Уэстбрук велел, чтобы это немедленно отправили почтой, – сказал он.

На этом их беседа прервалась. Валентина вышла, чтобы позаботиться об ужине, а Кейт пошла посмотреть, как Бретт пережил «заседание». Войдя в комнату, она обнаружила, что он выглядит очень усталым и с кислым выражением лица терпеливо выслушивает строгие нотации доктора Бертона.

– Решили взять с места в карьер, не так ли? – бранил его доктор. – Не успели открыть глаза, как сразу бросились писать письма и обсуждать сложные вопросы. Теперь вы слабы, как младенец, и к тому же вас лихорадит. Мне никогда не доводилось встречать молодого щеголя, которому хватило бы здравого смысла лежать спокойно и дать себе поправиться. Вы всегда торопите события. – Он так туго затянул новую повязку, что Бретт сморщился. – Проследите, чтобы он принял лекарство, – сказал он Кейт. – Так он хотя бы проспит всю ночь.

вернуться

33

Возможно (фр.)

вернуться

34

Повеса (фр.).

вернуться

35

Любовными записками (фр.).

вернуться

36

Не может быть! (фр.)

вернуться

37

Ваш брат (фр.).

вернуться

38

Бедное дитя (фр.).

вернуться

39

Он просто чудовище! (фр.)

вернуться

40

старой тетушке (фр.).