В зоне тумана, стр. 24

Я с грохотом прокатился пару метров. Дальше короб принял вертикальное положение, и моя многострадальная тушка просто упала вниз. Слава богу, не высоко. Жестяные стенки ощутимо ударили напоследок в бок и под зад. А затем я рухнул на пол в махонькой комнатенке.

Освещение здесь было тусклым, а пространство забитым. В четырех стенах умудрились уместиться пара шкафов, некое подобие стола и здоровенные станины каких-то допотопных машин неизвестного мне предназначения.

Конура была абсолютно замкнутой. Без окон, без дверей, что называется. И кроме меня здесь никого не было. Последний момент меня сильно порадовал. Короткая передышка не помешает. А там придумаю, как отсюда выбираться. Я поднялся на ноги и отошел в сторону. После полета по коробу тело болело так, будто я только что схлестнулся в неравной борьбе с профессиональной командой регбистов.

Наверху забряцало что-то, словно дите великана трясло огромную погремушку. Коротко грюкнуло, и из-под потолка к моим ногам шлепнулся Хлюпик с пистолетом в руке.

— Зря ты там не остался, — мрачно заметил я. — Пусть бы лучше бюрер с тобой мучался.

Парень поднялся на ноги и посмотрел на меня. Глаза этого паразита блестели так, словно его забрали с необитаемого острова и запустили сперва в баню с девками, а потом в элитный ресторан.

— Так это он был? — проигнорировал мой выпад Хлюпик.

— Был? — Я даже оживился. — Ты его пристрелил?

— Нет. — Хлюпик сокрушенно встряхнул рукой с пистолетом. — Заело что-то. Не стреляет. И я за тобой. Но он не полез. Он вообще не лез, стоял и смотрел только.

Еще бы. Я бы тоже посмотрел, как один дурак другого в вентиляцию сталкивает, а потом с суетливой поспешностью сам следом лезет. Если б у бюрера помимо зачатка мозгов был хоть какой-то намек на чувство юмора, он, наверное, не только стоял бы и смотрел, но еще и от души повеселился.

— Дай сюда.

Не дожидаясь реакции, я забрал у него пистолет. Ну, так и думал. Не стреляет чего-то. Патроны кончились, вот и не стреляет. Надо было мне об этом раньше подумать. Я вытащил обойму, протянул по очереди и БП, и пустую обойму Хлюпику.

Привычным движением вынул, не считая, восемь патронов из кармана, подкинул на ладони.

— Сам сможешь или показать?

— Я попробую.

Он протянул ладонь лодочкой, и я ссыпал в нее патроны. Я наблюдал за Хлюпиком со стороны. Занимался ли он этим когда-то, или просто включил логику, а дело хоть и медленно, но шло. Об автоматизме здесь, конечно, речи не было, в другое время в другом месте он бы уже мертвым валялся с такой скоростью, но по крайней мере патрон той стороной вставлял.

Убедившись, что Хлюпик справится без меня, я пошел изучать комнату. Сперва обшарил шкафы. В них оказалось пусто. Причем, судя по следам, их обчистили совсем недавно. Интересно, кто и как? А самое главное, как этот кто-то сюда попал и как отсюда ушел?

Труба, через которую мы вывалились в эту конуру, отпадает. До нее так просто с пола не достать. Варианты? Я осмотрелся и полез на станину.

Сверху комната казалась чуть более просторной, но все равно крохотной. А вот и выход. За станиной под потолком обнаружился еще один, не то вентиляционный, не то еще какой, короб. Лазейка в него была небольшой, ну да не страшно.

Я спрыгнул со станины и вернулся к Хлюпику.

— Закончил?

— Да получилось вроде. Ты мне патронов еще не дашь? А то, если что…

Он комично развел руками. И ведь прав. Надо было мне раньше об этом подумать. А то БП сунул и забыл. Ладно, не извиняться ж мне перед ним теперь. Если б не он, я б сейчас отдыхал у себя в комнатушке, пил водку и ждал очередного выброса, чтоб спуститься от него подальше в подвал к бармену и догнаться там с его Сынком. Сын он бармену или не сын, бог бы с ним. Просто славный парнишка, говорит мало.

Я молча выгреб из кармана горсть патронов штук на пятнадцать и сгрузил их Хлюпику. Кушайте, не обляпайтесь, как сказал бы Мунлайт.

— Готов?

Хлюпик кивнул. Всегда бы так, цены б ему не было. Я закинул на плечо рюкзак, подхватил «калаш» и снова полез на станину. Хлюпик удивленно пялился на меня снизу вверх. Глазенки непонимающие, ресничками хлоп-хлоп.

— Тебе приглашение нужно? — полюбопытствовал я. — Или руку подать?

Последняя фраза его, видимо, оскорбила. Парень небрежно фыркнул и полез наверх. Ну и хрен с ним, охота обижаться — нехай дуется. На надутых воду возят, а на обиженных вообще с прибором кладут.

Я подпрыгнул, пригнулся и упал в темноту. На секунду возникло ощущение, что меня заперли, замуровали в четырех стенах на одном квадратном метре. Но в следующую секунду я увидел лазейку и успокоился.

Снаружи снова был коридор. Причем теперь это был не канализационный туннель с покатыми, выгнутыми стенами и не странные узкие переходики с ярким освещением. Это был нормальный полноценный подвальный коридор. В меру широкий, в меру загаженный. В меру знакомый.

Освещение плохонькое, тусклое, но есть. Стены грязные, покрытые плесенью. Посреди коридора у стены от пола в потолок уходит еще один короб. Что-то смутно знакомое мне в нем показалось.

Я снова закрутил башкой. Нуда, похоже. Там, справа, студни булькают. И куча коридоров и комнат. Там еще здоровый темный зал, в котором кровососы живут. Туда мы не пойдем. А налево пара изгибов, лестница наверх и пара колодцев наружу, к НИИ Агропром.

Если только я не ошибся. Потому как, когда я блуждал здесь в последний раз, на месте пролома, из которого мы вылезли, была гладкая плесневелая, как и все прочие, стена.

Ну-ка. Я вынул ПДА и нажал кнопку. Засветился включенный экран. Внутри наросло радостное возбуждение. Нет, не облегчение, расслабляться пока рано, но какое-то светлое радостное чувство только оттого, что я знаю, где нахожусь. Как мало человеку надо для счастья. На самом деле ему надо всего-навсего лишиться тех нехитрых радостей, которыми он живет. Совсем лишиться и осознать, как это — жить без них. А когда ты распрощался с тем, что имел, и что не ценил, и оно нежданно-негаданно вдруг вернулось к тебе обратно, вот тогда — счастье. Счастье — это ценить то, что имеешь. Ценить и беречь и помнить, что все преходяще.

Палец лег на кнопку выключения. Наладонник протестующе вспискнул и погас. Прости, друг электронный, но лучше тебе пока побыть в выключенном состоянии. Без тебя меня не видно.

Сзади протиснулся Хлюпик, встал рядом. Вот Хлюпик — тоже кусочек счастья. Наивный, дурной, совершенно не приспособленный к здешним условиям, чем немало раздражает, но хороший. Хороший светлый человек. И это счастье, что рядом не говнюк, каких зона делает из каждого первого, а вот этот…

Я посмотрел на Хлюпика.

— Чего дальше? — спросил он шепотом, едва перехватив мой взгляд.

Нет, пожалуй, насчет него я погорячился.

— Дальше полета метров коридора, три поворота и лестница наверх, — тихо ответил я. — Если повезет, то пройдем без осложнений.

Я подтянул лямки, перехватил поудобнее автомат и пошел вперед. Главное, идти как можно тише. И не торопиться. Сколько таких здесь было, которые видели выход, чувствовали эйфорию и навсегда оставались на последней сотне метров. Потому что зона эйфории не прощает. Расслабиться можно у себя дома, в четырех стенах. Да и то не до конца.

На этой мысли я вдруг осекся. Странно, давно ли начал называть снимаемую у бармена комнату домом? Раньше не называл. Сама мысль о том, чтобы считать домом хоть какое-то место в зоне, была омерзительна. Неужели я настолько к этому привык? Неужели я постепенно стал частью этого гадостного места, язвы на теле голубой планетки? Хотя чему тут удивляться, если я сам давеча, обзывая зону и себя, прилепил к нам обоим одинаковый ярлычок.

Хлюпик сосредоточенно топал рядом и делал это практически беззвучно. Хотя на такой скорости умудриться шуметь — это постараться надо. По сторонам мой спутник, правда, не смотрел, зато старательно рассматривал каждый сантиметр, выцеливая место, куда поставить ногу, чтобы чем-нибудь не хрустнуть. Усердие, достойное первоклассника. Ладно, по сторонам я сам погляжу, хорошо хоть не топает.