Черный замок, стр. 18

– Ночь на дворе, – проговорила она устало. – Переночуйте здесь, сегодня уже поздно заниматься вашей машиной.

– Поэтому твой отец так хочет остаться больным? – прошептала Пегги Сью. – Из-за чуда, то есть, я хочу сказать, из-за его последствий?

– Да. Деревенские перестали класть носилки с увечными у стены. И стараются перехватить паломников, которые чешут к ней прямиком через ланды. Но всегда находятся рисковые люди – вроде вас! – готовые на все, хоть самим чертом стать, ничего им не страшно. Порой они прячутся в домах животных, чтобы рвануть из засады, когда представится случай. Если пытаешься их разубедить, предупредить, они как с цепи срываются. Один такой как-то раз даже пытался меня придушить.

– С этим все ясно, – подвела черту Пегги. – Но ты нам не объяснила, для чего нужно переодевать животинок в людей?

– А что тут объяснять-то? – вздохнула Дженни. – Вы здесь переночуете, а завтра я возьму тягач и вытащу вашу машину из канавы. Если бы мне не нужно было ухаживать за отцом, я попросила бы вас забрать меня с собой, в настоящий город, подальше от всей этой чертовщины. Ничего здесь хорошего не осталось. Эх, не сиди мы на бобах, мы бы сами давно отсюда уехали!

У Пегги Сью было четкое ощущение, что Дженнифер сказала им далеко не всю правду. Она мысленно обратилась к синему песику, чтобы узнать его мнение.

«Она не врет, – ответил пес. – Она ничего не присочинила, но она боится. И я тоже… Нам грозит такая большая опасность, что гавкнуться можно, у меня нюх на эти дела, хотя я не чую, что за Великой стеной кто-то есть. Там, кажется, пусто… Никто за ней не живет».

В авторефрижераторе становилось темно. Даже слишком темно, по мнению Пегги.

– Разогрею-ка я остатки супа, – решила Дженни. – А потом вы тут уляжетесь спать. Так-то оно спокойнее будет, нечего разгуливать в ландах.

Пегги не знала, что ответить. Снаружи ветер шнырял в дырявой горе ржавых остовов, раздавались треск и скрежет. Можно было подумать, что по равнине скачет рыцарь в исполинских доспехах, как в том кошмаре, приснившемся ей средь бела дня в поезде по дороге в Исенгрин. Душевного спокойствия все это не прибавляло.

Дженни разлила суп по глубоким мискам. Ложек в доме не водилось, поэтому его приходилось прихлебывать, словно кофе с молоком. Суп был горячим и вкусным, и Пегги с друзьями по достоинству оценили эту густую комковатую пищу из кое-как нарезанных овощей. Ни у одного консервированного супа такого вкуса не бывает и в помине. С той минуты, как Дженни умолкла, мысли Пегги и Себастьяна переполнились oбразами, которые нарисовало пораженное ее рассказом воображение. Мысли эти уносились к Великой стене, к этому оборонительному заграждению без дверей и чугунных ворот, которое таинственные монахи возвели вокруг монастыря. Что их вынудило построить ее? Страх перед внешним миром… или, напротив, страх, что нечто – или некто – удерет из подвалов здания?

Пегги вздохнула с облегчением. Какое счастье, что они встречают этот вечер, находясь в четырех стенах! Металл действовал на нее не хуже успокоительного лекарства.

Когда они доели суп, Дженни поровну разделила ломоть хлеба и четвертушку мягкого сыра; они запили это несколькими глотками сидра из чашки, от которого во рту образовалась оскомина. Потом девушка удалилась в глубь прицепа, ухаживать за отцом. Инвалид тотчас рассвирепел и привычно потребовал, чтобы все пошли куда подальше. Во весь свой громоподобный голос он изъявил желание – не выздоравливать и остаться в первозданном виде. Пегги села на пол, а Себастьян и синий пес прижались к ней с двух сторон. Голова ее налилась свинцом. Когда Дженни позже вернулась, вся троица уже задремала. Пегги стряхнула с себя сон и повторила свой вопрос:

– Для чего на животных человеческая одежда?

– Для отвода глаз, – сказала Дженни, садясь на корточки. – Чтобы помешать доктору Скелету добраться до нас.

Пегги нахмурилась.

– Ты хочешь сказать… – начала она.

– Да, – выпалила юная крестьянка. – Раз уж мы больше не ходим к врачу, то он сам наведывается к нам! Как домашний доктор, заходящий проведать больных… Но он… он заставляет нас лечиться. Понимаешь? Он лечит нас в принудительном порядке!

Пегги невольно бросила взгляд на двустворчатую дверь. Толстый ломик был на своем законном месте.

– Вы правда не знаете, как он выглядит? – допытывалась она. – Никто его не видел?

– Никто. При его приближении ты сражу же засыпаешь, и он тебя оперирует во время сна. А когда приходишь в себя, то уже, как говорится, поезд ушел.

– Он что, чует, где прячутся больные? – проснулся на самом интересном месте Себастьян.

– Ну да, а как же иначе? Его влечет запах болезни. Стоит кому-то пораниться, и знахарь перескакивает через стену и спускается в деревню, где по доброте душевной лечит всех подряд. Вот для чего мы сколотили деревушку для хворых животных. Чтобы его отвадить и надуть!

– Ты хочешь сказать, что он не делает различия между собаками, свиньями и… людьми? – удивилась Пегги.

– Именно так, – подтвердила Дженни с нервным смешком. – Он считает, что собаки – те же люди, но с врожденными физическими недостатками. Поэтому он их оперирует, чтобы превратить в прямоходящих людей. Лапы он переделывает в руки. Голосовые связки видоизменяет так, чтобы зверьки могли говорить. Иногда он удаляет волосяной покров, попросту говоря, шерсть, а потом делает пластику морды. И пока он занимается зверьем, у него руки до нас не доходят, а это единственное, что нам нужно.

Синий пес дрожал от ушей до хвоста. Еще чуть-чуть – и он завыл бы на луну.

Пегги потребовалась минута на осмысление информации.

– Ну а животные, – осведомилась она, – они-то хоть выздоравливают?

– Сперва – да, а потом обращаются в чудищ. Но мы их убиваем при первых признаках перестройки организма. Это моя работа. Я смотрительница и палач городка животных. Я их кормлю, я их одеваю, и я же их убиваю, когда они начинают меняться.

Дженнифер стянула через голову свитер и поглядела Пегги Сью в глаза.

– Вы ведь не уедете завтра, да? – отчетливо произнесла она. – Твоему мальчику позарез нужно попасть за стену…

– Мне тоже кажется, что он готов рискнуть, – пролепетала Пегги и оторопела от того, что сказала.

– Тогда вам понадобится моя помощь, – вздохнула Дженни. – Вы даже не представляете, во что вляпались!

На кладбище калек

К своему вящему удивлению, Пегги Сью не видела ночью ни одного дурного сна, невзирая на кошмарный климат ланд и прочие местные диковины. По-видимому, неосознанно она была уверена, что обнимавшие ее руки Себастьяна служили надежной защитой от бродивших поблизости демонов!

Дженни проснулась рано, умыла-причесала отца, потом приготовила кофе. Наконец все уселись завтракать – супом, хлебом и сыром. Пегги с друзьями накинулись на еду так, словно не ели неделю.

– Я чувствую, вы мне не верите, – заявила Дженнифер, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Вы не правы. Но чтобы вы не упрямились и все-таки уехали, я поведаю вам всю правду о том, что вас ожидает. Пойдемте прогуляемся, надеюсь, что экскурсия вас кое в чем убедит.

Она бросила Пегги латаную-перелатаную охотничью куртку и распахнула задние двери грузовика. Куртка оказалась удобной и теплой. Синий пес уже переминался с лапы на лапу, он ненавидел сидеть взаперти.

Туман окутал всю равнину. Насколько хватало глаз, поля были покрыты дымившимся снегом, менявшим форму при каждом дуновении ветра. Дженни сошла по деревянной лесенке. Пегги и ее спутники последовали за ней через кладбище машин. Они страшились покидать эту тихую гавань, где всю ночь чувствовали себя в безопасности.

Они шли бок о бок. Преодолели проволочные заграждения и оказались на равнине.

И побрели по колено в тумане, таком густом, что под ним не видно было земли. От синего пса виднелись лишь едва приметные кончики ушей. Мелкий песик пожаловался, что ему трудно двигаться дальше, ни черта не видя, эх, отец мой такса, и хозяйка взяла его на руки.