Реалити-шоу "Замок", стр. 27
Гном удовлетворенно хрустнул пальцами:
— А вот теперь можно посмотреть, копия это или оригинал!
— А волосы зачем дергать???
Магистр невинно пожал плечами:
— Надо ж как-то сконцентрироваться. В принципе, можно заняться чем-нибудь другим. Картинку там порисовать, песенку спеть. Мне проще с волосами.
Да уж. Он явно сошел с ума.
А что поделаешь? Такова жизнь!
Если я ожидала, что гном начнет бормотать заклинания там всякие, шаманить, камлать. Я жестоко просчиталась. Впрочем, банальными искусствоведческими поисками типа «великий мастер оставил где-нибудь в ухе скульптуры отпечаток своего бесценного пальца» дело тоже не ограничилось.
Тео попросту щелкнул пальцами. И в тот же миг истукан окутало золотистое сияние. Было оно не однородным: ближе к глыбе льда рассыпаясь на рой мелких, не больше песчинки, звездочек.
Маг удовлетворенно кивнул. Еще один щелчок — и желтые искры сменились ярко-алыми. Пара мгновений, и проблески, кружившиеся вокруг статуи, стали небесно-синими.
— Угу. Теперь еще пара проверок: вдруг ученики, — непонятно бормотнул магистр белой и черной магии.
Новый щелчок, сопровождавшийся коротким непонятным пасом, и я тихо ахнула, увидев, как каменная дева вздрогнула, осторожно проведя ладонью по щеке, а вслед за этим замерла в новой позе. Лишь льдина, охватывавшая женскую фигуру, уменьшилась на пару сантиметров. То ли растаяла, то ли еще что.
— Оригинал! — удовлетворенно кивнул гном.
А то кто-то сомневался!
Я молчала, не в силах отвести потрясенного взгляда от изваяния. Оно ведь шевелилось. Действительно шевелилось.
Ой, да ладно тебе, Геллочка, тут в Замке все меняется, трижды на дню, а ты, оттого, что какая-то каменная девушка дернулась, с ума сходишь. Ну, подумаешь, глюком больше, глюком меньше. С кем не бывает?
— Гел, вот скажи, мы с тобой друзья? — вдруг, безо всякого перехода поинтересовался Тео, не отрывая напряженного, и даже какого-то хищнического взгляда от скульптуры.
Интересно, к чему это он?
— Предположим, — осторожно согласилась я. С чего это он вдруг ко мне в лепшие друзья записывается? Водку мы с ним вроде не пили, помощи я ему никакой действительно большой не оказывала (не считать же за таковую поданную в библиотеке книгу), так с какого переляку?
— Не «предположим», а друзья или нет? — не успокаивался гном.
— Все возможно, — решила не уступать я.
Тео решил сдаться:
— А вот можешь ты мне, как друг, подарить эту статую, а?
В первый момент я просто не нашлась, что ответить. Так и стояла, мучительно размышляя, что же мне сказать. Нет, понятно, мне эта статуя и даром не нужна, что я с ней делать буду, не на Сотбисе же, в самом деле, продавать? Но вот, с другой стороны, она ведь шевелилась! Вдруг, она бесценна?! Тем более, если одна-единственная сохранилась. А с третьей (стороны, в смысле), это изваяние вообще не мое, чтоб я его дарила! Оно Замку принадлежит. И Ллевеллину. Вот.
Надо же, какая честная и рачительная!
— Тео, знаете… знаешь, — осторожно, начала я. — Я не могу…
Гном уставился на меня глазами незаслуженно избитой хозяином собаки:
— Жалко, да?!
— Н-нет, — с трудом начала подбирать слова я. — Просто, понимаешь, это ведь не мое. Я не могу им распоряжаться и…
— Так. Я не понял, — упер руки в боки маг, — ты Хозяйка Замка или нет?!
— Ну. Вроде Хозяйка, — не стала спорить я.
— Значит, можешь распоряжаться всем, что здесь находится.
Угу, вот просто всю жизнь мечтала, когда ж мне на голову такое счастье свалится. Блин, да я ж даже дома никем и ничем распоряжаться-командовать не могла. Только подчинялась! Куда мне еще «распоряжаться всем, что здесь находится». Тут бы с собой разобраться. И с Ллевеллином. Он такой красивый…
— Вот и распорядись, — не успокаивался гном. — Подари мне.
Как же я не люблю таких вот настойчивых! Прежде всего потому, что попросту не знаю, как им отвечать. То ли соглашаться, то ли послать далеко и надолго. Вот только с посланием, проблемы возникают. Это ведь неприлично — выражаться. Вот и терплю. И мучаюсь. А мною тут командуют, все, кому не лень. И ведь ответить нечего.
Но с другой-то стороны. Нет, действительно, зачем мне эта статую? Если я действительно могу командовать всем, что здесь увижу, то. Почему бы не отдать это изваяние гному?
Да, а вдруг он брешет? Вот вернется Ллевеллин, после выполнения своего непонятного задания, и что я ему скажу, куда статую дела? «Ой, знаешь, Ллевеллинчик, тут гном один проходил. Так он так просил, так просил. Я не выдержала и отдала!». Так что ли?
А вдруг это семейная реликвия какая-нибудь? Так мне Рыцарь вообще, за разбазаривание фамильных ценностей, голову открутит. Извинится вежливо, попросит прощения, и открутит. И будет потом страдать и мучиться. Как же он тогда, бедненький-то, будет?
Гном же словно заметил мои колебания:
— Гел, да поверь ты мне, наконец! Здесь все твое! Можешь вообще весь Замок по камешку разобрать, никто тебе и слова не скажет!
Ой, ну вот только переигрывать не надо, а?
Я вздохнула, покосилась на гнома, не отрывающего от меня умоляющего взгляда, и наконец, решилась:
— Ладно, забирай.
Может, никто ничего и не заметит?
ГЛАВА 28
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ТРУД, В МОЮ ПОЛЬЗУ, ОН ОБЛАГОРАЖИВАЕТ
Следующие полчаса показались мне кошмаром, по сравнению с которым все предыдущие путешествия были так, небольшим миражиком. Уж не знаю, как там Рыцарь по этому нехорошему Замку (на этом месте должно быть намного более крепкое выражение, но я сдержалась, с трудом, правда) телепортировался, но я-то не Ллевеллин! Я из точки А в точку Бэ одной только силой мысли перемещаться не умею!
Другими словами, из Северной (как оказалось) башни к выходу из Замка статую пришлось волочить на себе. Нет, понятно, я девушка хрупкая, тяжести носить не приучена (уж это я гному высказать могу!), и Тео все нес сам, но как он ее нес, я вам скажу… Было все очень мрачно!
Понятно, что волочить на себе булыжник больше себя ростом попросту не возможно, так что статую гном попросту двигал-толкал. Попытался кантовать, оттоптал мне обе ноги и передумал. Правда, сопровождалась эта перекантовка весьма любопытственным диалогом.
— Черт! Идиот, ты мне обе ноги отдавил!
— Извини, я не специально. И, знаешь, мне по должности полагается знать наименования всей существующей нечисти. Ты бы поостереглась произносить здесь подобные слова.
Я, подпрыгивающая на одной ноге, так и замерла. Удивленно уставившись на гнома:
— Почему?
— По легендам, основой Замка служит первозданный Хаос… — угу, Ллевеллин тоже что-то такое говорил. — …а эта структура весьма восприимчива к эмоциональным высказываниям. Ругнешься покрепче — и заявится сюда с десяток таких вот симпатяг.
Да уж, милая перспективка, ничего не скажешь!
Статуя, подталкиваемая сильным бородачом, громыхала по ступеням винтовой лестницы, с трудом вписываясь в повороты, и, честно говоря, я с трудом понимала, как изваяние до сих пор цело. По мне, так за то количество раз, которое оно спрыгнуло со ступени на ступень, развалиться могло раз сто, не меньше. А вот гнома это почему-то не пугало.
Я вот только надеюсь, что, если эта чер… нехорошая каменюка (ну вот почему такая непруха, а? Матом ругаться нельзя, неприлично. Чертыхаться тоже нельзя, а то мало ли. Это называется, что такое «не везет» и как с этим бороться.) разобьется на пару десятков каменюк поменьше, гном, испытывающий прежние благоговейные чувства, заберет и обломки. Я очень на это надеюсь. Иначе Ллевеллин меня точно убьет.