Испытание седьмого авианосца, стр. 27

— Боевую готовность отставить! Группа охранения свободна! — предварительно взглянув на репитер, повернулся к Сторджису. — Право на угол два-восемь-ноль. — После чего отдал команду группе у швартовых: — Швартоваться по правому борту!

— Есть швартоваться по правому борту! — откликнулся старший матрос Хитоси Мотосима.

— Самый малый!

Чуть погодя, когда нос лодки вошел в док, командир снова крикнул:

— Стоп машина!

Лодка по инерции двигалась вперед. Мотосима раскрутил над головой легость и бросил матросу на причале; тот ловко вытянул на сушу швартов и обмотал его вокруг кнехта.

— Шпринг номер два встал, сэр! — доложил Мотосима.

— Хорошо. Левый дизель, малый назад!

Наконец лодка стала на причал; кормовой швартов был выброшен последним, чтобы не поддеть слабину винтами.

— Стоп машина!

Вибрация прекратилась; все швартовы закреплены.

— Включить вспомогательный двигатель номер один!

— Вспомогательный номер один включен, — отозвался Брукс Данлэп.

— Хорошо. Стоп машина!

Пульсирующий грохот и оглушительные выхлопы двух огромных «Фэрбенкс-Морзе» резко стихли. Тишина вначале показалась странной, гнетущей, но вскоре прохладный ветер успокоил натянутые нервы. Наконец-то «Блэкфин» отдохнет.

Переводя дух, Брент облокотился на экран и устремил жадный взгляд к авианосцу, стоящему по ту сторону канала. Полное ощущение, что видишь свой дом после долгого отсутствия. В сердце шевельнулась гордость, вытесняя моральное и физическое утомление. Даже обида на Уильямса куда-то ушла. За шесть лет службы на «Йонаге», он так и не сумел по-настоящему оценить размеры авианосца. С борта всего не увидишь, да и не с чем сравнивать, кроме как с морем, небом и далеким эскортом. А здесь, в доке, он подавлял собой все, как Гулливер среди лилипутов.

От боевых предков «Йонаге» в наследство досталась низкая полетная палуба, простирающаяся по прямой на одну пятую мили. Надстройка огромной серой Фудзиямой тянулась ввысь, поделенная на мостик управления полетами, флагманский и штурманский мостики. Леса по бортам вознеслись на головокружительную высоту; ремонтники и матросы кажутся мелкими букашками.

Наверху видны дальномеры, зенитные орудия, радиолокационные антенны, флажные фалы. Огромная труба в типично японском стиле чуть выступает над бортом. На ней укреплены четыре платформы для прожекторов и висят рядами спасательные плоты. С тыльной стороны трубы находится задняя мачта с гафелем. Полетную палубу окаймляют галерейные с трехствольными 25-миллиметровыми пулеметами и универсальными пятидюймовыми орудиями; стволы напоминают молодой лес. Все окружающее — корабли, склады, водонапорные башни, служебные постройки — выглядит убого на фоне этого гиганта. Трудно поверить, что он подчиняется воле одного человека.

За шесть лет Брент досконально изучил «Йонагу». Адмирал Фудзита потратил немало часов, разъясняя ему уникальную конструкцию судна. А вместе с Йоси Мацухарой он облазил авианосец от центрального автомата стрельбы до киля, от носа до циклопической кормы, не пропустив ни одного из тысячи ста семидесяти шести отсеков. Теперь он знает «Йонагу» лучше, чем «Блэкфина», и лучше, чем что-либо в своей жизни. История корабля, тайна его создания навечно отпечатались в памяти во время многочисленных бесед с Фудзитой, Мацухарой, десятками других офицеров.

«Йонага» — четвертое и самое мощное судно типа «Ямато». Первыми в этом классе стали линкоры «Ямато» и «Мусаси». Водоизмещение 64.000 тонн, девять орудий калибра 18,1 дюйма; оба судна уничтожены с воздуха. Третий корабль — «Синана» был перестроен в авианосец водоизмещением 71.890 тонн. Его потопила подводная лодка «Арчер-Фиш». Все «Ямато» имели длину 853 фута и были оснащены двенадцатью котлами, дающими тягу четырем мощным турбинам, что позволяло развивать скорость до двадцати семи узлов… Все, кроме «Йонаги».

Адмирал Хироси Фудзита лично задумал и разработал проект реконструкции судна. В качестве консультанта он привлек к делу старого друга, выдающегося японского судостроителя вице-адмирала Кейдзи Фукуду. Они удлинили корпус «Йонаги» на 197 футов, установили четыре дополнительных котла, доведя мощность турбин до 200.000 лошадиных сил, а максимальную скорость до тридцати двух узлов. Главная палуба, защищенная бронированными пластинами от четырех до восьми дюймов толщиной, стала ангарной. Когда поверх ангарной палубы выстроили полетную, Фудзита приказал усилить ее броней в 3,75 дюйма, а под нее положить еще один слой 0,75-дюймовой стали. Коробчатые бимсы между двух слоев нафаршировали бетоном и резиной. По расчетам адмиралов, такая броня способна выдержать удары 1000-фунтовых бомб. Прямоугольная полетная палуба занимает площадь почти в 1500 квадратных ярдов (более трех акров) и ограничена спереди и сзади двумя подъемниками.

Длинная переборка, протянувшаяся с носа на корму и от третьей палубы до киля, значительно повысила водонепроницаемость судна. Вдобавок был установлен стальной короб (Фудзита называет его «цитаделью»), чтобы защитить сердце «Йонаги». Составленный из восьмидюймовых стальных пластин, он закрывает отсеки с семидесятого до сто восемьдесят пятого. Здесь сосредоточено все основное оборудование: котлы, двигатели, рулевое устройство, электроника, связь, погреба боеприпасов. Дополнительные топливные баки позволяют увеличить дальность плавания до десяти тысяч миль. Резервуары авиационного горючего защищены броней и цистернами с морской водой. Вес броневого слоя превышает 19.000 тонн — больше тоннажа тяжелого крейсера. При полной загрузке водоизмещение «Йонаги» равно 84.000 тонн, на две тысячи больше, чем у самого крупного американского авианосца «Нимиц», построенного на тридцать шесть лет позже «Йонаги».

Размышления Брента прервал громкий приказ Уильямса старшему матросу Мотосиме:

— Обеспечить питание от береговой сети, телефонную связь и подачу воды. — Затем команда в микрофон: — Санитар Тисато Ясуда, подготовить раненых к высадке на берег. Лейтенант Данлэп, срочно доклад на мостик! Подключить береговые насосы к цистерне главного балласта номер один. — Последнее распоряжение было обращено к Бренту: — Надевайте парадный мундир, старпом. Босс ждет.

5

Поднимаясь по забортному трапу на маленькую площадку третьей палубы, служившей шканцами, Брент испытывал блаженство, какое только может испытать человек, вернувшийся в родную гавань из долгого и опасного похода. Скоро он встретит старых друзей и прежде всего Йоси Мацухару. Сразу по завершении специального наряда Брент и Уиллард-Смит с волнением подошли к Дорану и велели по световой сигнализации запросить о подполковнике мостик «Йонаги». А Мацухара и лейтенант авиации Элвин Йорк ответили: «Добро пожаловать домой!»

Теперь в сопровождении двух охранников делегация «Блэкфина» пересекала мостик авианосца. Матросы, отскребающие с лесов краску и ржавчину с корпуса, хором заголосили: «Банзай!» Другие с опасностью для жизни перегибались над полетной палубой и тоже вопили что есть мочи.

Уильямс, еле-еле нахлобучивший фуражку на забинтованную голову, шагал впереди, то и дело козыряя. Брент следовал в затылок капитану, за ним шел англичанин, и сзади несли двоих раненых на носилках. Замыкали шествие пленные под конвоем. Гауптман Шахтер бормотал проклятия и поливал охранников немецкой руганью. «Verfluchte Scheibe» [15] было у него наиболее употребительным выражением; в ответ на это один конвоир поддавал стволом «Арисаки» под широкий зад немца. Шахтер с каждой минутой все больше свирепел.

— Банзай! Банзай! — передразнивал он, тыча пальцем в ликующих японцев.

Наконец особо чувствительный удар винтовочного ствола в мягкое место заставил его ненадолго умолкнуть. Фельдфебель Хай Абу эль Сахди пугливо озирался и помалкивал.

Ступив на шканцы, офицеры первым делом отсалютовали корме, где развевался боевой флаг, затем помощнику дежурного по кораблю, молодому, быстроглазому младшему лейтенанту Асайти Кубо, которого Брент видел мельком перед самым назначением на «Блэкфин».