Бабочка из бездны, стр. 39
– Хватит! – перебила его Пегги. – Если ты запомнил мелодию, пропой ее нам!
Голубой пес пролаял три раза, чтобы очистить горло, и попытался воспроизвести песню птицы.
– Это вовсе не то! – с презрением сказал Шин.
– Конечно, то! – заупрямился пес. – У тебя нет слуха, вот и все.
– Нет, у меня есть слух, я играю на банджо!
– Это не имеет значения.
– Нет, имеет.
Пегги Сью закричала:
– Прекратите! Вы меня с ума сведете!
Она была расстроена, потому что сама пела, как ржавая рессора, и понимала, что абсолютно неспособна правильно повторить выкрик проклятого птенца.
– Давайте успокоимся, – предложила она. – Поскольку у нас нет иного выхода, придется довольствоваться интерпретацией голубого пса. Предлагаю как можно скорее отправиться в путь и вернуться на гору. Лед надвигается. Посмотрите, «айсберг» стал толще, чем вчера.
Повернувшись спиной к замку-призраку, они отправились назад тем же путем, по которому пришли.
В течение двух дней они продвигались в направлении, противоположном тому, по которому бежали овощи во время своей великой миграции. Иногда друзьям приходилось прятаться за скалы, чтобы их не раздавило стадо мчащихся галопом картофелин или свора бананов-крокодилов, ползущих на брюхе в сторону теплых краев.
Голубой пес и Шин без конца соревновались в различных вокализах, и каждый уверял, что именно он запомнил «подлинную» песню волшебной птицы. Их воркование стало невыносимым. Пегги была почти уверена, что прав пес. Только животное могло воспроизвести крик другого животного.
Мороз крепчал, и девочка опасалась за голосовые связки своего четвероногого друга.
– Замолчи, – приказала она ему, – или ты подхватишь ангину. Пой мысленно. На всякий случай мы повяжем тебе на шею шарф, не хватало еще, чтобы ты потерял голос!
Пегги, наконец, заметила, что солнце уже не садится. Вокруг них появилось много застывших на лету птиц, а также снежных хлопьев, неподвижно повисших во время падения.
«Мы вступаем в зону приостановленного времени, – подумала она. – Надеюсь, что коридор, ведущий к горе, все еще открыт».
Споткнувшись о камень, она стала падать. Но падала в замедленном темпе и потратила три часа, и даже больше, на то, чтобы коснуться земли, а чтобы подняться, ей понадобилось четыре часа.
В туннеле, открытом бабочкой, время оставалось довольно тягучим, но оно текло так медленно, как льется загустевший от мороза сироп.
Эта скованность приводила Шина в отчаяние. Как большинству мальчиков, ему не хватало терпения, и он упрямо стремился ускорить движение. Пегги Сью вскоре заметила, что на ногах юноши образовались трещины.
– Притормози! – шепнула ему она. – Ты покроешься трещинами, как фарфоровая ваза! А если продолжишь борьбу со временем, разлетишься на кусочки!
Озадаченный Шин осмотрел свои руки. Ладони его сильно потрескались! Он стал похож на человека-головоломку. Лицо покрылось мелкими рубцами, которые делили его на неравные части.
– Иди помедленнее! – взмолилась Пегги. – Надо иметь терпение. Если слишком ускоришь шаг, время раздробит тебя на мелкие кусочки!
Но мальчик не слушал ее. Он упорно пытался бежать. Может быть, надеялся первым пропеть мелодию бабочке?
Вдруг его тело рассыпалось на тысячу кусочков, как фишки головоломки, под которой взорвалась большая хлопушка. Лицо раскололось в последнюю очередь. Нос, рот, глаза отделились, превратившись в кучку обломков.
– О нет! – застонала Пегги, и ее слова вырвались изо рта в виде ледяных буквенных кубиков.
Кусочки, составляющие головоломку, которой стал теперь Шин Доггерти, три часа падали на землю. Пегги Сью не пыталась поймать их на лету, это было бы равносильно ошибке, которую допустил мальчик.
Чтобы уцелеть, надо было придерживаться ритма, навязанного замедленным временем.
«У меня даже нет достаточно большого мешка, чтобы собрать кусочки, – осознала девочка. – Мне ничего не остается, как оставить Шина здесь, пока не вернусь за ним».
Она была в отчаянии.
«Печально, – мысленно обратился к ней голубой пес, – но нельзя останавливаться, минуты постепенно твердеют, как карамель в морозильнике. И мы застрянем здесь, как насекомые, попавшие в смолу. Надо идти дальше. Только бабочка может остановить всеобщий хаос. Мы попросим ее „починить“ Шина… хотя певец он отвратительный».
Пегги Сью шмыгнула носом. Ей было больно плакать, так как слезы превращались в ледяные жемчужины в уголках ее глаз.
Голубой пес прав, понимала она. В полном смятении девочка решила следовать за ним. Определенно, ей не везло с мальчиками!
Они вошли в «айсберг», углубившись в туннель, который проложила бабочка. Пар, вырывающийся у них изо рта, тут же превращался в сухой снег.
Пегги показалось, что прошло два века, прежде чем она добралась до пещеры, где ее ожидало больное насекомое. Несмотря на снедающее ее нетерпение, девочка следила за тем, чтобы не ускорять шаг. Только размеренное движение могло спасти ей жизнь.
Бабочка выглядела удручающе. Ее помятые крылья напоминали высохшие блины, присыпанные заплесневелым сыром. Она сидела, опустив голову, закрыв глаза, примирившись с неминуемой гибелью.
«Мы вернулись! – мысленно крикнула ей Пегги Сью. – Мой песик запомнил песню волшебной птицы. Он может спеть ее тебе».
Бабочка с трудом открыла глаза.
– А? – произнесла она. – Наверное, лучше не пытаться… Я очень сомневаюсь, что собака может петь, как птица. Если пес ошибется, это будет катастрофой. Я умру, а время остановится навечно. Тебе, наверное, лучше устремиться к жерлу вулкана. Если повезет, ты сможешь присоединиться к скелетам-музыкантам, это все же приятнее, чем превратиться в статую.
– Нет! И речи об этом быть не может! – затопала ногами Пегги. – Мы подвергались такому большому риску не для того, чтобы отступить в последнюю минуту. Мой песик пропоет тебе волшебную песню, и ты излечишься.
– Н-да… – без особой уверенности произнесла бабочка. – Попробуем. Во всяком случае, я тебя предупредила.
Пегги Сью повернулась к голубому псу и освободила его от огромного шарфа, стягивавшего ему шею.
– Давай! – шепнула она. – Вызволи нас из этого осиного гнезда. Теперь все зависит от тебя.
Маленький песик прочистил горло и запел. Насекомое, склонив голову, слушало его.
– Еще раз, – приказала бабочка.
Голубой пес подчинился, не исказив ни одной ноты. Он пел так же хорошо, как оперный тенор.
– Ну, ладно, – вздохнула бабочка. – Я попытаюсь. Через десять секунд все войдет в норму… или я сгорю, а вы навсегда превратитесь в ледяные статуи.
Тайна Невидимок
И бабочка запела.
Пегги Сью и голубой пес на секунду ужасно испугались. Затем у них создалось впечатление, будто их понесло куда-то сильным ветром, дувшим из недр земли. Пространство съежилось, как старая жевательная резинка, в следующую секунду оно стало раздуваться, как мыльный пузырь. Затрещали красные, синие, желтые искры… Оглушенная Пегги машинально закрыла глаза. Когда девочка открыла их, то она уже была не в чреве земли, а лежала на траве, неподалеку от Шака-Кандарека, деревни своей бабушки.
Голубой пес топтался рядом с нею, как и люди, которых они встретили в подземном царстве. Волшебные чары таинственной бабочки вернули их на поверхность в мгновение ока.
Растерянные люди спотыкались, совершенно не понимая, что произошло.
– Где Себастьян? – простонала Пегги Сью. – И Шин?
«Не волнуйся, – прозвучал голос бабочки в ее голове. – Они здесь. Я „починила“ Шина Доггерти, как могла. Если он не хочет во второй раз разбиться на мелкие кусочки, ему придется ходить очень медленно. Сожалею, но мне не удалось сделать лучше».
Ошеломленная Пегги вскочила. Бабушка Кэти бросилась к ней.