Шпаргалка для грабителей, стр. 11
– Интересно! – Мне даже смешно стало. – От кого это он узнает? От начальника милиции? Или от папиного министра?
– От нас! – выдал Алешка. – Мы ему все-все про папу расскажем. С каким он сюда заданием приехал.
– Класс! – Это он здорово придумал.
Мы не стали откладывать хорошее дело на потом: вылезли из машины, которую визгливый дядька так противно «козлом» обозвал, вошли в холл, уселись на диванчик и стали болтать всякую ерунду, в которой все время перемешивались «ключевые» слова: милиция, полковник, задание, майор, задержание.
Кистинтин клюнул мгновенно. Как голодный поутру карась. Выбрался из своей будочки, дожевал и подсел к нам. Мы замолчали.
– Какой у вас батя заметный, – примитивно начал Кистинтин. – Большой начальник.
– А то! – сказал Алешка хвастливо. – Еще какой большой-то! Метр восемьдесят с фуражкой. У него сто орденов на груди.
Ордена на груди Кистинтина не интересовали. Поэтому Алешка «наивно» проговорился:
– Только он их не носит. Он у нас сильно секретный сотрудник.
– И чего ж такой большой начальник в нашу дыру туда-сюда? Сидел бы себе в Москве, в большом кресле.
– У него задание, – шепнул Алешка. – Тоже очень секретное. Ему сам министр поручил.
– Да, – серьезно подтвердил и я. – Министр так прямо и сказал: «Кроме вас, Сергей Александрович, никто с этим делом не справится».
– А что за дело-то? – Кистинтин даже губы облизал от волнения.
– Отдохнуть от трудной работы! – раскрыл «тайну» Алешка. – Поспать на сеновале. Сходить на рыбалку. Посетить музей. Побегать по утрам.
– И все? – оторопел Кистинтин. И даже отодвинулся. – А что ж он все с Шишкиным тусуется?
– А майор ему помогает, – безмятежно пояснил Алешка. – Условия для отдыха создает. Сеновалы ведь на дороге не валяются.
Тут спустился в холл отдыхающий полковник и позвал нас обедать.
– Хорошо поработали? – спросил его Алешка.
– Неплохо. А вы?
– Мы еще лучше: здорово в машине поспали. Даже такой сон интересный видели!
– Оба сразу? Один и тот же сон? – Папа явно что-то заподозрил. Недаром он опытный сыщик.
Но и мы не хуже. Алешка тут же нашел ответ:
– Не оба сразу, пап. Я начало посмотрел, а Димка конец. И все сошлось. Прямо такая история! Я щас тебе расскажу. Или после обеда. А лучше перед сном. Когда ты спать ляжешь. Она длинная, пап, ты долго не заснешь.
Папа молча взял его за ухо и повел обедать.
После обеда полковник и майор сразу же уехали в область.
– Вот и хорошо, – сказал Алешка вслед машине, – мешать не будут. Дим, бери какую-нибудь книгу, пойдем вниз.
– Зачем?
– Посидим, ты мне вслух почитаешь.
Я так разозлился, что решил ему отомстить. И взял свой учебник по физике – у меня с ней небольшие проблемы.
Мы спустились в холл и опять уселись на диванчике, как два воробья. Невдалеке от будочки Кистинтина. Так невдалеке, что нам не только было его видно, но и слышно, как он говорит по телефону.
Я раскрыл учебник на самом скучном месте и стал читать Алешке про рефракцию оптических волн. Но Алешка не обиделся. Он даже сказал:
– Как интересно! А дальше что?
А дальше было еще интереснее. Кистинтин позвонил какому-то своему приятелю:
– Геныч! Выручай. Посиди часок за меня. Край как надо оторваться. Пиво за мной. К четырем поспеешь? Ну и лады. Я быстренько туда-сюда. Не заскучаешь.
– Сиди здесь, Дим! – Алешка сорвался с места. – Я сейчас. – И выскочил за дверь.
Вернулся он довольно скоро, весь из себя довольный. Даже немного сияющий. Вот только под футболкой живот его немного оттопыривался. Будто он что-то там прятал. Небольшое, но нужное.
Алешка плюхнулся на диванчик рядом со мной.
– Читай дальше. Про эту... как ее... про рефракцию морских волн. Мне здорово нравится.
Я читал и все поглядывал на часы, которые висели над стойкой администратора. Стрелки приближались к четырем часам.
С точностью короля рыжий парень Геныч хлопнул входной дверью. Сел на место Кистинтина. Тот подхватил под мышку толстое «Воздухоплаванiе» и выбежал на улицу.
– Ща интересно будет, – сказал Алешка. – Интересней, чем твоя рефракция. Спорим?
Я спорить не стал – а то я его не знаю. Я стал терпеливо ждать. И когда в холл влетел обратно Кистинтин, мне даже его жалко немного стало. Такой он был бледный и так у него бегали глаза (туда-сюда), будто он ждал нападения клыкастого вампира в лунную ночь.
– Хватит учиться, – сказал Алешка. – Пошли купаться.
Глава VI
Дело в шляпе
– Рассказывай, – потребовал я, когда мы вышли из музея.
– Щас. Пить очень хочется.
Я купил в ларьке бутылку минералки. Алешка свернул пробку, глотнул. Поморщился, икнул.
– Соку хочется.
Я послушно взял пакет сока.
Алешка попил, предложил мне:
– Будешь? Как хочешь. А мне...
– Чего тебе еще хочется? – зашипел я. – Пива с чипсами?
– Чипсы без пива. – Алешка смотрел на меня ясными глазами со смешинками в их глубине. – Ладно уж, расскажу. Но на реке. А то тут очень жарко. Только купи мне...
Я молча сунул ему фигу под нос. Алешка засмеялся, и мы пошли на речку.
На той стороне реки берег весь зарос густой травой и кустарником, а на нашей стороне берег был песчаный. Мы покачались на мосту, искупались и разлеглись на горячем песочке. Он был очень приятный – чисто-белый, мелкий, и в нем попадались маленькие ракушки. Алешка пересыпал песок из ладони в ладонь и отбирал ракушки посимпатичнее.
– Маме привезу, – сказал он, – она будет рада.
– Ага, всякой ерунде, – лениво возразил я, – она очень радуется.
– Почему это ерунда? Это для нас с тобой ерунда, а для мамы подарок.
– Лех, мама этим ракушкам обрадуется и незаметно их в мусоропровод отправит.
– Щаз! Она их сложит в коробочку и куда-нибудь спрячет. А лет через десять при уборке найдет их и растрогается про наше с тобой счастливое детство. – Тут он замолчал. А я быстренько задремал. Но ненадолго. – Дим! Вот это фишка! – И мне под нос сунулось что-то ржавое и железное. – Старинная раскопка, Дим! Какого-то века.
На его грязной ладошке лежал здоровенный ржавый гвоздь. Только очень странный. Сам по себе в сечении квадратный, с острым кончиком и с квадратной шляпкой. Я взял его, повертел в руке и размахнулся забросить его в воду.
– Ты что! – завопил Алешка. – Мы его археологам подбросим. Они знаешь как обрадуются? Как дети. А детей, Дим, надо радовать. Они без радости чахнут и медленно растут. Дети, Дим...
Дальше я старался не слушать. «Пошел черт по бочкам», – говорит в таком случае папа.
– ...А мы с тобой, Дим, тоже дети... Поэтому давай порадуемся яблочному соку.
Мы по очереди приложились к пакету, а потом я сказал:
– Хватит трепаться. Рассказывай, что ты в музее натворил.
– Я, Дим, ничего там не натворил. Кроме героического подвига. Я там важнейший экспонатор спас. От рук воров и жуликов.
Алешка сидел на песке, худенький, в одних плавках, еще не загорелый, весь состоящий из ребер и других мелких косточек. Пацан, совершивший героический подвиг.
– Я, Дим, сначала растерялся... – Так я и поверил. – А потом сообразил. Я ведь почему раньше него в музей побежал? Я думал, он там что-то спер. А где он это спрятал? Я же не буду, Дим, за ним по музею шляться и за ним подглядывать. – Это еще вопрос, с Лешки станется. – И я, Дим, придумал: нужно его обогнать и эту вещь раньше спереть. Класс? Чтобы он облизнулся перед разбитым корытом. – Очень образно. И по существу. – Но я ведь не знал, где он эту вещь спрятал. И тут я вспомнил: он все время говорил этому писклявому дядьке в машине, что дело в шляпе. Понял, Дим? Он, значит, эту вещь в шляпу спрятал!
Ну а дальше все просто. В музее имелась только одна шляпа. Рядом с витриной был такой уголок – Оля называла его уголком Евгения Онегина. На самом деле у него было официальное название: «Уголок светского молодого человека начала XIX века». Там стоял столик на гнутых ножках из разноцветных кусочков дерева. На столике – колода карт, трость с набалдашником в виде головы льва, пузатые карманные часы, бюстик не то поэта, не то древнего полководца и перевернутый черный цилиндр, из которого высовывались тонкие желтые перчатки.