Серебряная ведьма, стр. 27

Если Генриху суждено было умереть молодым, не оставив наследника, что станет с ней? Эту неприятную мысль она упрятала подальше, внимательно вчитываясь в другое донесение. Послания Аристида королю становились все более напряженными.

«…Я прошу Ваше Величество предпринять некоторые меры по этому делу и помочь мне в моих расследованиях. Ряды этого общества растут, его сила крепнет. Ведьмы бродят по стране, сея смерть и разорение на своем пути. Какова их конечная цель, я не знаю. Но теперь у меня есть имя их предводительницы. Она называет себя Серебряной розой и все настойчивее заявляет о своем присутствии».

Екатерина пристальнее всмотрелась в последние строки, но в них не оказалось ничего, кроме еще одной мольбы к королю обратиться к решению этого непростого дела. Это был последний рапорт Аристида, присланный более полугода назад.

Отчаялся ли Аристид, наконец, найти поддержку у короля или охотник на ведьм прекратил преследования? Вряд ли. Екатерина старательно складывала донесения, морщась от боли в суставах. Аристид был настоящим охотником, жестоким и непреклонным.

Екатерина разглядела эти качества в Ле Балафре, когда он был совсем мальчиком, под началом у охотника на ведьм Вашеля ле Виза. В отличие от его хозяина Симона трудно было обмануть. Екатерина использовала ле Виза в своих сражениях с мудрыми женщинами острова Фэр. Магистр никогда не подозревал, что королева тоже могла быть колдуньей, пока не стало слишком поздно, пи молодой Симон это понял сразу. Он не просто подозревал ее, он знал это. И умный перспективный юноша вырос в грозного мужчину. Он уже совершил то, на что, как думала Екатерина, не был способен: победил мудрых женщин острова Фэр, заставив покинуть его саму Хозяйку острова. Да, по-настоящему опасный человек и такой, кого Екатерина держала бы на приличном расстоянии от себя. Но появление тайного ордена Серебряной розы, оставляло королеве мало выбора.

Подойдя к двери своего кабинета, она послала одного из своих пажей отыскать Амбруаза Готье – самого мерного и надежного члена ее личной охраны.

– Найдите Симона Аристида и приведите этого отвратительного охотника на ведьм ко мне, – приказала она, а для ясности добавила тихо: – Живым.

ГЛАВА 7

Симон присел на корточки, убрав траву с могильного камня. Он помедлил, чтобы вытереть пот, затекший под глазную повязку. Солнце висело над горизонтом, словно не желало расставаться со своей властью над выжженной землей. Воздух был тяжелым и неподвижным даже здесь, на вершине холма в долине Луары. Простиравшаяся внизу местность выглядела обильной и процветающей, но засуха выжгла траву и виноградники.

Симона тревожила не жара, а необычайная ясность дня. Солнце палило нещадно, или, возможно, ему это только казалось от непривычки. Он испугался, что превратился в существо ночи в той же степени, как и преследовавшие его женщины.

С того дня как он появился на острове Фэр, чтобы встретиться с Мири Шене, он путешествовал уже почти две недели, но нисколько не винил ее за отказ помочь ему. Он учитывал их непростое прошлое, поэтому и не ждал никакого другого ответа, но глубина разочарования его поразила.

И все же он сдержал свое обещание – уехал, оставив ее в покое. Он не сомневался, что она рада его уходу, особенно после того, как он грубо обнял и поцеловал ее. Какой дьявол овладел им? Он думал об этом долгими днями, так и не найдя вразумительного ответа.

Возможно, это случилось потому, что у него очень давно не было женщины, или потому, что он устал от одиночества и отчаяния, или потому, что тропинка за ее домом была темна и шла гроза, а Мири была такая теплая, светлая и нежная. Несмотря на случившееся с ним помрачение, оно уже почти забылось. Он больше никогда не увидится с Мири. От этой мысли у него стало грустно на сердце, что было очень глупо. Они не виделись многие годы, но всегда была возможность, что…

Нет, он полный идиот. У них с Мири никогда не существовало никакой надежды. Охотник на ведьм завел себе женщину среди ведьм! Надо было забыть ее, продумать, что делать дальше.

Когда он старательно очищал могилу от травы, его сознание было смутным и тягостным, как никогда. В голову не приходило ни одной стоящей мысли и никаких приемов действия. С момента посещения острова Фэр он потерял след Серебряной розы и ее агентов мрака.

Конечно, оставалось только ждать, когда ведьмы его найдут. Удивительно, что они этого еще не сделали. Возможно, Серебряная роза пока не ведала о гибели последней убийцы. Однако когда она узнает, она подошлет еще кого-нибудь, чтобы убить его. Но у Симона уже не хватало сил оберегать себя или продолжать охоту за этой дьяволицей.

Все донесения Аристида королю о Серебряной розе и ее тайном обществе остались без ответа. И Мири почти не поверила ему. Симон не понимал, почему он пытался бороться с этим злом в одиночку, когда никому не было до итого дела.

Ответ на этот вопрос оказался у него под руками.

Симон очистил грязь с могильного камня и прочел простое слово, которое он вырезал на камне, немного криво и неуклюже:

«Лука».

При воспоминании о младенце, который стал первой жертвой Серебряной розы, у Симона сжались губы. Он нашел мальчика неподалеку от этого места в холодную зимнюю ночь около года назад, когда весь остальной мир праздновал память о рождении в хлеву другого мальчика.

Лука так и не узнал ласки и тепла материнских рук. Его мать оставила его замерзать на вершине холма. Симон слышал от других, что смерть от обморожения приятна. Несчастный просто впадал в сон, испытывая тепло во всем теле. Он надеялся, что Лука чувствовал именно это.

К горлу подступил комок, от которого мужчине стало тяжело и тревожно. Он насмотрелся на смерть и жестокость, на безжалостное убийство невинных, таких же беспомощных, как этот младенец, и считал, что стал абсолютно бесчувственным, неспособным на сострадание. Симон не понимал, почему смерть Луки и других найденных им младенцев так сильно его затронула. Он сокрушался по каждому из них, словно они были его собственными сыновьями, детьми, которые могли родиться у него.

Эти дети могли быть его собственными, если бы жизнь сложилась так, как у его деда и прадеда. Простая, добропорядочная жизнь в маленькой деревушке, в аккуратном домике. Он бы честно работал в поле, у него была бы любящая жена ему на радость и крепкие сыновья и дочери – утешение на старости лет.

Симон удивился, каким сентиментальным он стал. Возможно, сказывались годы, привычка оглядываться назад, а не смотреть вперед. Но, похоже, впереди ничего не было – только мрак и холод могилы, даже не обозначенной, как у Луки.

Внимательно рассмотрев надпись на могиле, он вспомнил, что говорил его старый хозяин ле Виз о некрещеных младенцах, подобных Луке, которые обречены на вечное скитание, лишены радостей рая.

Он не знал, насколько верит в это и вообще во что-либо. Он давно не был в церкви, забыл, когда молился Богу. Осеняя себя крестом, он почувствовал, как трудно ему это сделать, как застыли его неуклюжие пальцы. Сложив молитвенно руки, он не знал даже, за кого теперь молился – за ребенка или за себя, – бормоча слова, которые не желали звучать, мысли были так же тяжелы, как камень на могиле Луки.

За спиной зашумела трава. Он встал на колени, склонил голову и почувствовал на плече чью-то руку.

– Симон…

Голос был осторожный, как и прикосновение, но сердце Симона чуть не выскочило из груди. Он вскочил, крутанулся, схватив за руку того, кто подкрался. Нож его уже был занесен для удара, когда раздался крик:

– Нет, Симон, не надо!

От удивления Симон замер, затаив дыхание.

– Это… это я, Мири, – заикаясь, произнесла девушка, уклоняясь от ножа.

Симон медленно выдохнул, опустил нож, прислушиваясь к голосу. Как только он разглядел ее в лучах заходящего солнца, слова стали лишними.

Он узнал бы Мири где бы то ни было, несмотря на то что, она была одета в мужской крестьянский наряд. Ее длинные белокурые волосы были туго заплетены и уложены вокруг головы. Большая широкополая фетровая шляпа свалилась с головы, когда он схватил ее за руки, или она просто держала ее в руке, неслышно подкрадываясь сзади.