Опаловая подвеска, стр. 6
Несомненно, Ребекка получила по заслугам.
Громко хлопнув дверцей, он вставил ключ в замок зажигания. Его мрачные размышления прервал звонок сотового телефона.
– Да, – произнес он, нажав на кнопку.
– Ну что, она согласна? – спросил Саввас.
Спрашивать, кого имел в виду его брат, не было необходимости. Дэймону не хотелось рассказывать о своем поражении, и он ответил вопросом на вопрос:
– Как мама?
– У нее снова начались головокружения. Доктор беспокоится за нее. Он говорит, что она слишком сильно переживает и должна относиться ко всему спокойнее.
– Или? – Дэймон знал, что доктор Кзмпбелл не стал бы волноваться по пустякам.
– Или у нее может снова случиться инфаркт, и на этот раз… – Саввас недоговорил.
– На этот раз, скорее всего, с летальным исходом, – мрачно закончил за него Дэймон.
– Не говори так!
– Я говорю как есть. – Дэймон мог поклясться, что его брат перекрестился.
– Знаешь, Дэймон, иногда я жалею, что сделал Деметре предложение. Эта дурацкая свадьба…
– И это я слышу от человека, который утверждает, что по-настоящему влюблен? – насмешливо произнес Дэймон, хотя от слов брата ему стало не по себе.
– Нет-нет. Я не имел в виду, что жалею о том, что встретил Деметру и влюбился в нее. Это лучшее, что когда-либо со мной случалось. Мне просто следовало предложить ей жить вместе.
– Наша семья не допустила бы этого.
– Но они же закрывали глаза на твоих многочисленных подружек и не обвиняли тебя в разврате – отозвался Саввас.
– Это другое дело. Я вдовец. В любом случае я выбираю для себя искушенных женщин, а не девственниц, у которых на лбу написано «до свадьбы не прикасаться», – ответил Дэймон брату, скривив губы. Он уставился невидящим взором в голубое небо. Фелисити была его последней попыткой остепениться. Скорее верблюд пролезет сквозь игольное ушко, чем он повторит этот неудачный опыт.
– Возможно, было бы лучше, если бы нас расписал мировой судья, но сейчас уже слишком поздно. Уже началась подготовка к большой греческой свадьбе… Боюсь, это может убить маму.
– Саввас, мама с нетерпением ждет этой свадьбы. Разве можно лишать ее такого удовольствия?
Их мать так много дала им обоим и так мало просила взамен. Вместо того чтобы предаться отчаянию после неожиданной смерти мужа, Соула боролась вместе с Дэймоном за возрождение их компании. Она заслуживала счастья.
А он наивно полагал, что его брак с Фелисити сделает его мать счастливой.
Дэймон повернул ключ зажигания, и мотор тихо заурчал.
– Мама сказала мне, что хочет перед смертью понянчить внука, – негромко произнес Саввас. – Деметра готова забеременеть в ближайшее время. Но сначала нам нужно устроить свадьбу.
Все, чего хотела их мать, – это отпраздновать свадьбу Савваса. Ребекке не составило бы труда ее организовать.
Но она уже отказала его матери и ему. Дэймон не привык к отказам. И он добьется своего. Ребекка поможет его матери организовать свадьбу. Он об этом позаботится.
– Понимаю, тебе нелегко просить Ребекку о помощи. Ты ее ненавидишь. И я тебя ни в чем не виню. – Саввас вздохнул. – Послушай, я должен кое-что тебе сказать. После твоей свадьбы я несколько раз встречался с Ребеккой, и она показалась мне спокойной и скромной девушкой. Я не увидел той порочной стервы, о которой судачили люди.
– Ты хочешь сказать, что ухаживал за Ребеккой, пока я находился в свадебном путешествии?
Мотор машины работал вхолостую.
Дэймон чувствовал, как у него внутри все закипает от гнева. Черт побери, он же велел ей держаться подальше от Савваса.
– Ребекка – очень красивая женщина, – робко возразил его брат.
– Красивая? – Дэймон фыркнул. – Ну, если тебе нравятся черные вдовы, то – разумеется. Она опасна как дьявол.
– Но, Дэймон, она совсем не такая! – После напряженной паузы Саввас поправился: – По крайней мере, не была такой. Она была добра ко мне. Мы хорошо проводили время.
«Мы хорошо проводили время»! Дэймона взбесила последняя фраза брата, но он не стал требовать от него подробностей.
– Ну, разумеется, Ребекка умеет быть мягкой и доброй, – язвительно произнес Дэймон. – Притворяться она большая мастерица. И при этом плетет паутину, в которую попадаются ее наивные жертвы.
Последовала долгая пауза.
– Ладно, все уже в прошлом. – Саввас тяжело вздохнул. – После того, что она сделала, я больше с ней не встречался. Разве я мог? Ты ведь мой брат.
Дэймон промолчал. Саввас даже не догадывался, как много для него значила преданность брата. Он надеялся, что Ребекка хотя бы страдала, когда Саввас перестал с ней общаться.
Его брат снова заговорил, и Дэймон заставил себя сосредоточиться.
– Должно быть, тебе будет тяжело снова видеть ее. Ее возвращение в Окленд может дорого тебе обойтись и…
Дэймон перебил его:
– Чего бы мне это ни стоило, ради мамы я готов пойти на все.
Отключившись, он выехал на главную улицу Тохунги. На этот раз он одержит победу. Он сделает то, что должен был сделать с самого начала: пустит в ход свое обаяние. Ребекка даже не представляет, как его влекло к ней четыре года назад. Легкий флирт, парочка чеков на кругленькую сумму, и она выполнит любое его желание.
Обнаружив, что парковка рядом с «Шоколадницей» пуста, Дэймон обрадовался. У него все получится. И ему никто не помешает. Войдя в магазин, он поправил галстук и изобразил на лице обезоруживающую улыбку, при виде которой женщины обычно падали к его ногам.
Но Ребекки в магазине не оказалось. Ее помощница, бросая на него украдкой кокетливые взгляды, сообщила ему, что хозяйка уже уехала.
Пять минут спустя Дэймон уже гнал свой «мерседес» по улице, на которой жила Ребекка. Он дал себе слово, что через час уедет из этого провинциального городка. И Ребекка будет сидеть в машине рядом с ним. Он добьется этого.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ребекка остановила свою желтую малолитражку на аллее возле небольшого коттеджа, ставшего ей домом с тех пор, как она почти четыре года назад продала «Дрим Оккейженз» и переехала на север страны.
В маленьком садике перед главным входом отцветали яркие нарциссы. Зато появились бутоны на клумбах с петуньями и ноготками, которые они посадили с Ти Джи. Скоро наступит лето, и сад наполнится буйными красками. Большая похутукава, в тени которой они обычно играли с Ти Джи, к Рождеству покроется ярко-красными цветами.
Заглушив мотор, Ребекка обернулась и обнаружила, что Ти Джи уснул в своем креслице. Его темноволосая головка свесилась набок, ротик был приоткрыт.
Ее захлестнула волна нежности.
Господи, как же она его любила!
За короткое время этот малыш стал для нее смыслом жизни. Выросшая в приемной семье, без любви и ласки, она поначалу опасалась, что не сможет стать для него хорошей матерью, но эта боязнь быстро прошла. Она обожала Ти Джи как своего собственного ребенка. Он был ее сыном. Только ее. Впервые в жизни у нее был кто-то, кого у неё не могли отнять. Сегодня она сдержала обещание и пораньше ушла с работы, чтобы провести остаток дня с Ти Джи. Кроме темных кругов под глазами, о его недавней болезни ничего уже не напоминало.
Взяв спящего малыша на руки, Ребекка направилась в дом. Вдруг из увитой глицинией беседки вышел высокий темноволосый мужчина. Ребекка замерла.
– У тебя есть ребенок! – ошеломленно произнес Дэймон. В его голосе слышалось обвинение.
Молодая женщина сильнее вцепилась в мальчика.
– Да, – с вызовом бросила она, глядя на него поверх головы Ти Джи.
На щеке Дэймона дернулся мускул. Он выглядел потрясенным. Ребекка нахмурилась. Если он подозревал…
Нет, это невозможно. Она хорошо об этом позаботилась.
Дэймон подошел ближе.
– Я не знал.
– Откуда тебе знать? Ты же не входишь в число моих близких друзей.
Она повторила его собственные слова, и его глаза вспыхнули гневом. Ну и хорошо, пусть на собственной шкуре испытает, что значит быть отвергнутым, с удовольствием отметила про себя Ребекка.