Подари мне счастье, стр. 44

Ростовщики назначили такой процент? Возмутительно!

Если Джеффри был в таком отчаянном положении…

Ричард оттолкнул Ли в сторону и вылетел из комнаты. Ли что-то закричала ему вслед, но он не ответил из-за паники, сдавившей горло. Ноги казались слишком тяжелыми, шаги слишком медленными, когда он бежал по коридору. Пожалуйста, только бы не опоздать!

Ричард распахнул дверь в комнату брата и увидел, как Джеффри подносит к виску револьвер.

Глава 21

На какое-то мгновение в воздухе повисла ужасная тишина, отсчитывая секунды лишь оглушительными ударами сердца Ричарда. Он узнал в оружии один из пары дуэльных револьверов. Ему место в ящике, в запертой на ключ оружейной, а не в руке Джеффри.

Мысли Ричарда стали вялыми, кожа похолодела и, тем не менее, покрылась потом, когда паника попыталась завладеть им. Преодолевая удушающее чувство вины, он смотрел на Джеффри, который был настолько пьян, что не мог стоять прямо, не качаясь. С заряженным револьвером в руке.

Натянутый как струна, на дрожащих ногах Ричард сделал шаг вперед, решительно отодвинув в сторону панический страх. Сейчас нужна ясная голова и рассудительность.

– Положи револьвер, – сказал Ричард строго контролируемым голосом, который ничем не выдавал тот ледяной страх, державший сердце в тисках.

Красивое лицо брата с текущими по щекам слезами и с глазами, полными отчаяния, отпечаталось в мозгу Ричарда. Он сделал еще один медленный, осторожный шаг.

– Не двигайся! – пронзительно и отчаянно прокричал Джеффри.

Ричард вскинул руки:

– Давай поговорим, Джеффри.

– Слишком поздно. Как ты не понимаешь?

Ричард незаметно продвинул ногу вперед.

– Я понимаю, что тебе плохо. Я хочу помочь. Но ты должен положить револьвер.

– Я не хочу, чтоб ты и дальше расплачивался за мои пороки. Этого больше не будет. – Спазм исказил губы Джеффри, сдавил опухшие веки, его черты стали напоминать мрачную маску смерти. – Я не хотел говорить ему. Он хитростью вытащил это из меня.

– Я знаю, – отозвался Ричард, продвинувшись еще чуть-чуть вперед, чувствуя, как озноб охватывает тело, пробирается внутрь. – Это не имеет значения. Никогда не имело. Главное для меня – это ты.

Джеффри взмахнул рукой, револьвер опасно закачался рядом с головой.

– Я не приношу тебе ничего, кроме горя. Как ты должен ненавидеть меня!

– Нет! Я люблю тебя. Ты нужен мне. Ты мой брат.

– Уходи. Я не хочу, чтобы ты это видел.

– Ты застрелишься на моих глазах? – спросила из дверей Ли, и ее голос прозвучал успокаивающе мягко, как колыбельная. Ли сделала два шага в комнату. – Я думала, ты мой друг, мой брат. Сегодня ты сказал, что любишь меня, но теперь я сомневаюсь, что ты сказал правду. Неужели ты так мало меня любишь, что вынудишь смотреть на самоубийство?

Джеффри с трудом перевел на Ли полный муки взгляд.

– Ты не понимаешь. Я больше не заставлю Ричарда страдать!

– Ты шутишь. А сейчас, по-твоему, он не страдает? Или ты, в самом деле, веришь, что он будет счастливее, если ты умрешь? Хочешь, чтобы он похоронил еще одного брата? А как же Элисон? Ты правда думаешь, что она будет счастливее без своего дяди? Ты думаешь…

Ричард не вслушивался в ее слова. Он молился, чтобы Ли как можно дольше отвлекала внимание Джеффри, давая ему возможность незаметно, понемножку продвигаться на ватных ногах вперед. Дыхание жгло горло, как кислота. Он подобрался уже достаточно близко. Еще десять шагов, и все будет хорошо.

Взгляд Джеффри метнулся к нему.

– Я никогда не хотел причинить тебе страданий, Ричард. – Его палец на спусковом крючке сжался.

– Нет! – закричал Ричард и прыгнул вперед, когда услышал выстрел. Грохот оглушил, а от запаха крови затошнило. Ричард упал на четвереньки и пополз по полу.

Где-то на расстоянии он услышал испуганный вскрик. Расширяющееся кровавое пятно растекалось по рубашке Джеффри, но Ричард не мог разглядеть рану из-за того, что глаза заволокло дымом, слезами и горем, настолько огромным, что оно грозило поглотить его. Он снова потерпел неудачу.

– Приведи доктора! – закричал он, но Ли уже выбежала из комнаты. Он слышал ее голос, удаляющийся по коридору отдающий распоряжения. Ричард сдернул с кровати покрывало и прижал к груди брата. Ресницы Джеффри дрогнули.

– Почему, черт побери? – выдавил Ричард, ничего не видя от обжигающих слез. – Разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя?

– Я не стою твоей любви…

– Заткнись, чертов дурак. Я не позволю тебе умереть. Ты меня слышишь? Ты крепкий, выживешь. А потом я как следует отделаю тебя за то, что заставил меня пройти через это.

Сдавленная сиплость голоса противоречила гневным словам. Сколько еще страданий должна вынести семья? Сколько еще должна вытерпеть боли за грехи одного человека? Разве того, что будущее ребенка омрачено тайнами и ложью, недостаточно? Разве смерти Эрика недостаточно? Теперь еще и это?

Джеффри слабо засмеялся, потом от боли резко втянул воздух.

– Ничего не могу сделать как следует. Даже это.

В комнату вбежали два лакея, а вслед за ними Ли. Щеки ее были бледными, но она отдавала распоряжения так же четко и спокойно, как Веллингтон на поле боя.

– Помогите герцогу положить его на кровать. Осторожнее с головой. Приведите доктора сразу же, как он приедет, и принесите чистого полотна для перевязки.

Горничная внесла таз с чистой водой. Ли смочила в ней полотенце и протерла лоб и щеки Джеффри. Но он, поддавшись боли и алкоголю, уже не осознавал ее присутствия.

– С ним все будет хорошо, – сказала она, схватив Ричарда за руку.

Тепло ее, казалось, вытекает из кончиков пальцев и распространяется по его телу. Ее успокаивающее присутствие было единственной опорой в этом водовороте боли и страха, кружащемся вокруг Ричарда.

Он чувствовал себя каким-то странно отдаленным от этого момента, словно наблюдал за событиями с очень большого расстояния, через подзорную трубу или телескоп, перед глазами стояли темнота и туман.

Стало холодно, мозг оцепенел. Ричард не сознавал времени, ему казалось, что прошли часы, но, возможно, всего лишь минуты, прежде чем доктор, который лечил Ли, стремительно вошел в комнату. Парик криво сидел у него на голове, жилет был застегнут только наполовину, словно доктор одевался в спешке и в темноте, но весь его облик и решительный шаг говорили о едва сдерживаемой энергии, которая не вязалась с дородной фигурой.

Он начал снимать с Джеффри рубашку.

– Если хотите, можете уйти, – сказал он Ли. – Зрелище будет не из приятных.

Ли покачала головой:

– Нет, я останусь и помогу вам.

Ричард бы сильно удивился, ответь она иначе. Если он что и узнал о своей жене, так это то, что под ее мягкой женственной внешностью скрывается стальной стержень.

Доктор коротко кивнул. Он освободил рану Джеффри.

– Пуля разорвала мягкие ткани левого плеча, – сказал он, осторожно прощупывая зияющую дырку каким-то инструментом, который выглядел так, словно предназначался для того, чтобы пытать невинные души во времена испанской инквизиции. – Оторвала кусок кожи, кусок мышцы, но кость, кажется, не задела.

Желудок Ричарда запротестовал, но Ли, похоже, это не вывело из равновесия. Она забрала у доктора окровавленный инструмент и подала ему следующий.

Доктор щурился, очки соскользнули ему на кончик носа, он доставал из развороченной плоти кусочки ткани.

– Если инфекция не попала, то рана затянется быстро и он скоро снова будет как огурчик. Хотя болеть будет изрядно и, возможно, придется ограничить движения. А в целом очень везучий молодой человек.

Промыв рану, доктор зашил ее, приложил мазь и забинтовал полосками ткани.

– Секрет в том, чтобы держать рану чистой и должным образом забинтованной. Дайте ему опия от боли и свяжитесь со мной при первых признаках ухудшения.

– Спасибо, что пришли, – сказала Ли, ведя доктора к двери. – Я провожу вас.